Dogs — Вспоминай (1/1)
Он ощущал спиной выщербленный бетон, по которому при конвульсиях проезжались обнаженные позвонки. Развороченная грудная клетка открывала вид на пробитые осколками ребер легкие. Он видел ее, потому что был прислонен к стене, и его подбородок упирался в грудь. Он не мог пошевелиться, наверное, это из-за сломанной шеи, но он не был уверен. Больно не было.Кто он такой? Он не мог вспомнить. Он знал, что рано или поздно регенерирует эти повреждения. Еще он знал, что люди так не могут. Хорошо, первое: он не человек.Сейчас кто-то, живущий в устройстве у него на шее, активно пытался восстановить его тело. Этот кто-то не был бескорыстен, если он не вспомнит, кто же он такой, кто-то из ошейника (точно, ошейник) заберет тело себе. Второе: он в своей голове не один.Спокойно.Для начала нужно вспомнить свою основную черту. Хорошей она быть не могла, хорошие люди не умеют возвращаться из мертвых. Третье: он плохой человек. Существо.Итак, черта. Может быть, страх? Нет, страх ассоциировался с рыжим парнем. Тот не был трусом, но страх преследовал его, куда бы он ни шел. Страх смерти от рук мафии, страх оказаться правым в своих безумных подозрениях. Страх сорваться, контролируемый невообразимым количеством никотина.Тогда, гнев? Он мог припомнить, что довольно часто испытывал это чувство. Но нет, на ум пришла хрупкая девушка с мечом, способная разрубить летящую в нее пулю пополам. Она была наполнена гневом, как воздушный шарик газом: надави чуть сильнее, и она взорвется.Мягкие ткани вытолкнули осколки ребер, с хрустом начал выпрямляться позвоночник. Еще немного, и он сможет дышать. Дыхание важно, оно должно помочь.Отчаяние? Нет, слишком сильная для него эмоция. Она принадлежит тому, кого он давно знает. Старый друг. Дурацкая полосатая рубашка и ненависть к себе за то, что не смог вырваться из-под влияния матери.Мать. Жуткая женщина. Сука.Ненависть.Ненависть. Ненависть. Ненависть. Ненависть.Вот его черта. Хорошо. Четвертое: он ненавидит весь мир.Легкие затянулись, вокруг них начали восстанавливаться ребра. Интересно, у него не врастают осколки костей? Говорят, это опасно. Он сделал вдох и закашлялся. Боли все еще не было.В голове немного прояснилось. Кислород, вспомнил он. Мозгу нужен кислород.Ну же, еще один факт о себе. Последняя песчинка, и он вспомнит. Ну же. Нужно имя.Нилл? Бадо? Нет, нет, нет, нет.Ребра начали прокрываться слоем мышц, скрывая внутренности. Легкое покалывание в шее напомнило, что у него мало времени.Имя, имя, имя.Имя кричит рыжий парень, презрительно цедит девушка с мечом, издевательски тянет старый друг. Он видит движение чужих губ, повторяет его, но все еще не понимает.Имя робко пишет на ладони девчушка с крыльями.Вот оно.Ошейник тяжело ворчит, разочарованный. Он упустил шанс, не сегодня. Хайне точно знает кто он такой, и как держать себя в узде.Хайне.Он твердит свое имя как мантру, перебирает чужие, которые пришли на ум.Включаются, наконец, болевые рецепторы, и Хайне тихо стонет: он чувствует себя так, словно его вывернули нервными окончаниями наизнанку. Зато возвращается контроль над телом, теперь он может хотя бы пошевелить пальцами. Еще минута и он полностью восстановится.Если бы его тело держало татуировки, он бы всего себя исписал напоминаниями. Хайне, ненависть, плохой, никогда не один, не человек.Хайне.Он встанет и сразу же пойдет за тем говнюком, который его так изрешетил. Потом он сменит одежду, приведет голову в порядок и навестит Нилл. И, может быть, Бадо. Ведь, как говорит святой отец, тебя определяет твое окружение. А уж определить себя для Хайне всегда было самым важным.