Глава 34. Счастливого Рождества, или Это самое чудесное время в году (1/2)

It’s the most wonderful time of the yearЭто самое чудесное время в году.There'll be much mistletoeingБудет много поцелуев под омелой,And hearts will be glowingИ сердца будут сиять,When loved ones are nearКогда рядом любимые.It's the most wonderful time of the yearЭто самое чудесное время в году.Andy Williams - It's the most wonderful time of the yearСочельник. Крохотные снежинки медленно опускаются на землю и укрывают белым пледом город. На улице морозно и тихо. Дороги как никогда в году пусты и заброшенно одиноки. Окна домов светятся теплым желтоватым светом, напоминая случайным прохожим, что им нужно поторопиться к семейному очагу. На кухнях шумно, тепло и вкусно пахнет. Скворчат сковородки, дымятся кастрюльки, из духового шкафа пахнет индейкой и чем-то цитрусовым. Через несколько часов суета уляжется, хозяева сядут за стол, чтобы насладиться традиционным ужином и разделить с любимыми людьми счастье Рождества.Я поглядываю на часы. Мой кэб запаздывает, как это обычно бывает в праздники, а мама звонила уже дважды. Оглядываю свой невесело настроенный дом. Пожалуй, он в обиде, что нет красивой иллюминации, ёлки и пёстрых сапожков, но Санта-Клауса я буду ждать у другого камина.С улицы доносится шум мотора. Наконец-то! Натягиваю шерстяное пальто и шапку, подхватываю сумку и распахиваю дверь, чтобы выскочить на укрытое нетронутым снежком крыльцо.

- Привет!За дверью вместо кэба обнаруживается тщательно утеплившийся Бенедикт, и я вздрагиваю от неожиданности.

- Прости, я не хотел тебя напугать.- Ммм, нет, ничего. Я думала, что это кэб. Зайдёшь?-Я ненадолго, - заверяет Камбербэтч, отряхивая ноги, и следует за мной в дом.

Мы неловко топчемся в тесном холле, и я всё никак не могу решить, предложить ли ему раздеться, если сама снимать пальто не собираюсь. Пока этот сложный вопрос занимает мой ум, гость снимает кепку и немного ослабляет узел шарфа.

- Прошу прощения за вторжение, я только хотел сказать… Правильнее было бы позвонить, но у меня нет твоего телефона… Так вот, я бы хотел попросить тебя потанцевать со мной. Вместо швабры. То есть… получилось как-то грубовато, буквально шаг до оскорбления… Том всё никак не найдёт мне партнёршу для репетиций, а ты умеешь танцевать. Что скажешь?Бенедикт смотрит на меня внимательно, мягко, чуть улыбаясь. На какой-то миг мне начинает чудиться, что я самый важный человек на этой планете, и если посмею ему отказать, наc ждёт столкновение с метеоритом и гибель всего живого.

- Эм… Не знаю, - честно признаюсь я, с трудом стряхивая с себя его очарование. С каждым днём моя жизнь становится всё более странной. – Я давно не танцую, - Бенедикт на секунду опускает глаза в пол, быстро облизывает губы, а потом снова поднимает взгляд на меня. Сопротивляться становится труднее. - Тем более давать уроки… И честно говоря, социальные… бальные танцы* -это немного не моё. Не то, чтобы я никогда такого не танцевала, но я не профессионал.

- Но ты об этом написала, - мягко замечает он, расплываясь в хитрой улыбке. Его голос урчанием разносится по холлу. Вот чертяка!- То, что я не путаю ча-ча-ча и румбу, еще ни о чём не говорит, - улыбаюсь я в ответ.

?Для кого-то?, повествующий, помимо всего прочего, о танцовщице и музыканте, буквально пропитан духом парных танцев, контактных, иногда очень интимных, даже откровенных, в которых искрящаяся сексуальность и напряжение между партёрами – обязательное условие. Но помимо всего прочего, эти танцы изобилуют сложными элементами, где отточенные уверенные движения – залог красоты и завершённости. Съёмки фильма, конечно, не чемпионат мира, но и не домашние кривляния перед зеркалом.

- Я не хочу торопить тебя с решением. Репетиции требуют много времени. Просто прошу тебя помочь. Подумай, пожалуйста, и дай мне знать. Это мой номер, - он без спроса тянется к блокноту и ручке, лежащим на комоде, и нацарапывает неразборчивым почерком цифры, - позвони, когда решишь, - Камбербэтч пятится к двери, неловко открывает её и, заслышав шум мотора, сообщает: - А вот и твой кэб. Не буду тебя больше задерживать.

Я выхожу на улицу вслед за ним. Ярко-оранжевая машина с рекламой оператора мобильной связи готова отвезти меня в Кенсингтон. Бенедикт молча ждёт, пока я запру дверь, помогает сесть в автомобиль и только перед тем, как захлопнуть дверцу произносит:- Счастливого Рождества.

***Девушка, танцевавшая на дисплее айфона, была по-настоящему хороша. Была она в кадре одна, с партнёром или группой людей, взгляд неизменно останавливался на ней. Танцовщица была невесомой, лёгкой, словно даже гравитация отступала перед такой очевидной красотой. Обученное, невероятно пластичное тело жило музыкой и подчиняло себе сцену, зал, класс – всё пространство. Казалось, перетанцевать её не смогут ни партнёры, ни кто-либо другой. Солировала она или была в кордебалете – взгляд цеплялся за неё одну и не хотел отпускать, пока ролик не заканчивался, чтобы потом снова нажать на повтор. Воображение требовало ещё и ещё.

Ему же недоставало уверенности в разученных движениях. И вот теперь взрослый без малого сорокалетний мужчина, обычно предпочитавший всему живое общение, в Сочельник после сытного ужина, повергавшего обычно в полудрёму, вдруг увлёкся Интернетом. На то была особая причина. Мысль, пришедшая ему в голову вчера вечером, где-то по дороге между съёмочным павильоном и Родерик Роуд, была простой и занятной одновременно. И теперь оставалось надеяться, что мисс Аберкорн согласится.

Эшли, увлечённо танцевавшая в самых разных стилях, в видеороликах была лет на пять моложе той, которую он знал. Она бесстрашно выполняла сложные высокие поддержки и легко взлетала в прыжке, словно замерев в воздухе на долю секунды. Абсолютное восхищение, которое редко удавалось испытать, заставляло переходить по новым ссылкам и следовать путями, известными только Всемирной паутине. Танец за танцем леди превращалась в кого-то нового, неведомого,вдохновляюще пьянящего, но совершенно точно незнакомого.

YouTube знал всё. Очередное видео с глупым названием показало даже больше, чем он рассчитывал. У него на глазах под испуганное аханье зрителей Эшли вместо того, чтобы на выходе из поддержки упасть в руки своему партнёру, ошиблась, потеряла равновесие, полетела головой вниз и распласталась на паркете в неестественной позе. Партнёр растерянно наклонился над ней, девушка зашевелилась, схватилась за спину, но так и не смогла подняться.- Счастливого Рождества, - протянул ему Адам бокал красного вина.

***?БК просит прорепетировать с ним танцы?, - строчу я в окошке мессенджера Жасмин.

Рождественский ужин уже окончен, передо мной тарелка с недоеденным десертом, родители о чём-то беседуют с гостями и медленно перемещаются в гостиную, чтобы выпить кофе. Марта суетливо убирает со стола тарелки с остатками еды, и ей надо бы помочь, но вопрос, занимавший меня весь вечер, не терпит дальнейших отлагательств. Согласиться – уже не просто взять на себя обязательства. Согласиться – значит вернуться к танцам, к атмосфере зала, утраченным навыкам и ритуальным привычкам. Согласиться – значит побороть стеснение и трепет, который неизменно вызывает мистер Камбербэтч. Согласиться – значит вернуться к тому, с чего всё начиналось. Непонятная перспектива.

Я встаю из-за стола, чтобы собрать оставшиеся приборы и посуду. Как ни крути, предложение заманчивое. Танцевать с этим мужчиной хотели бы многие. И неважно, чему он научился и как двигается, быть рядом с ним – для многих уже счастье.

Телефон оживает в заднем кармане, и мне приходится пристраивать посуду на первой попавшейся горизонтальной поверхности. Ею оказывается антикварный столик рядом с лестницей. Мама меня убьёт, если увидит.

Жасмин: ?И ты в сомнениях??.

?Я давно уже не танцовщица?.