Глава 22. По ту сторону стены, или Неудачник (1/2)
I want you to notice Я хочу, чтобы ты замечала, When I'm not around Когда меня нет рядом.You're so fuckin' special Ты чертовски особенная, I wish I was special Жаль, что я не особенный.Radiohead – CreepКофе-машина, ругаясь и шипя на все лады, выдает мне тоненькую коричневую струйку первого утреннего кофе. Время уже подбирается к восьми, за окном довольно пасмурно, на забитой разнообразной мебелью и техникой родительской кухне темновато, но включать свет я не тороплюсь. Приятный запах заполняет весь первый этаж, напоминая о том, что неплохо бы позавтракать, но желания желудка не учитываются. Я, сжимая в ладонях обжигающе горячую чашку, хватаю со стола пару печений и направляюсь к подоконнику в гостиной. Забраться под тяжелые портьеры, когда обе руки заняты, дело не из легких, приходится предпринять несколько заходов, пытаясь зацепить локтем непослушную ткань, но богатый опыт делает свое дело. Устраиваюсь на окне, оглядывая заполненную автомобилями улицу. Пятница, конец недели. Люди строят планы на уик-энд, экстренно доделывают незавершенные дела, чтобы в понедельник броситься в бой с новыми силами, иссякшими в гонке за благополучием и благосостоянием. Омут забот захватывает город с головой, но мне торопиться некуда. Я частично безработная, не обремененная большим кругом обязательств и чертовски запутавшаяся в окружающем мире девушка, которая не имеет ни малейшего понятия, что делать с тем, что вокруг творится.
- …И разбуди Эшли, - доносится до меня папин голос. – Чем раньше с этим разберемся, тем лучше.- Я не сплю, - подаю голос из своего убежища. Папа оглядывает гостиную в поисках источника звука,но так его и не находит. – Я здесь, - нехотя отодвигаю край портьеры.
- Слазь оттуда, нам нужно поговорить.
Подхватываю чашку с недопитым кофе. ?Нам нужно поговорить?. Дежавю.
Родители уже сидят за большим кухонным столом, рядышком, как влюбленные, которые не способны расстаться ни на минуту. У нас с Аланом так ни за что не получится. Сажусь с противоположной стороны, чтобы не нарушить композицию, и только теперь замечаю в папиных руках планшет. Мой раньше времени облысевший Дамблдор – человек современный.
-Что из написанного здесь, - без долгих предисловий начинает он, тыкая пальцем в гаджет, - правда?В его голосе нет ни злости, ни раздражения. Таким вот спокойным тоном, обложившись со всех сторон собранными материалами, мистер Аберкорн обычно разговаривает с клиентами. Сейчас я не любимый ребенок, сейчас я подзащитный, которому и невдомек, от чего его собрались защищать.- А что из написанного там, - киваю я на планшет, - похоже на правду?- Эшли…- Я написала книгу, прототипом главного героя которой является Бенедикт Камбербэтч. С рейтингом ?18+?. Все.- У вас что-то было? – осторожно спрашивает мама, но этим утром даже проявленная деликатность не выручает.- Мы познакомились пару месяцев назад. Мам, ты правда считаешь, что встречаясь… будучи помолвленной с Аланом, я спала с Бенедиктом, а потом в красках описала это в книге?!Голос звучит громче, чем следовало бы, но контролю эмоции уже не поддаются. Волна обиды расползается внутри, то, что час назад казалось лужицей, теперь напоминает океан, темный, почти черный, затапливающий нечто, принятое называть душой. Перед глазами все становится размытым, нечетким, больше всего хочется вскочить, убежать и вдоволь нареветься, уткнувшись лицом в подушку. Неужели я заслужила ЭТО?- Успокойся, Эшли. Никто тебя ни в чем не обвиняет. Мы с мамой просто хотим разобраться. Ты писала о реальном человеке?- В чем разобраться?
- Ты писала о реальном человеке? – упрямо повторяет папа.- Да.- Тогда нужно продумать стратегию защиты…- Пап, какую стратегию защиты? Нет никакой защиты! Есть репортеры, таблоиды, сплетни, слухи, домыслы. А вы всему этому верите! Так легко, словно я…Язык не поворачивается договорить до конца, дыхание сбывается. Слезы бессилия в который раз за это утро начинаются душить и вырываются наружу. Дотягиваюсь до ящика и хватаю салфетки, чтобы унять потоки воды, дождем катящейся по щекам.- Так мистер Камбербэн…- Камбербэтч, - машинально поправляю его между всхлипами.- …в курсе?- Да.- Эшли… Ты же понимаешь, что использование чужого имени…-Какого имени… Там нет Бенедикта Камбербэтча, есть только Александр Лондондерри.- Не понимаю. Тогда почему…?- ?Для кого-то? был написан о нем. Но когда зашла речь о публикации, я изменила имя героя, профессию, оставила только характер и саму историю. Мы постарались спрятать концы, но кто-то слил изначальный вариант в Интернет. И началось вот это.
Мама, не выдержав моих слез, встает с места, подходит ко мне и обнимает, медленно поглаживая по голове.
- Тшш… Успокойся… Тшш… мы с папой всегда за тебя.
- Это наказание. Я возомнила себе, что что-то понимаю в жизни Бенедикта, а теперь репортеры точно так же возомнили, что знают что-то обо мне.Немного успокоившись, утираю рукавом слезы – салфетка уже промокла и абсолютно бесполезна. Странно, но после охватившей бури почему-то стало легче.
- Лучше бы я занималась разводами, да?
- Нет, вовсе нет, - неожиданно заявляет мама. – Это было неожиданно – твое перевоплощение в писательницу, но ты всегда умела нас удивить. Ты имеешь право делать то, что тебе нравится. В конце концов, мы с папой занимаемся тем же, - убеждает она меня, а потом добавляет: - Тебе нужно поговорить с Аланом.
Я мотаю головой. Больше никаких разговоров. Довольно.***Дверной замок звонко щелкает, создавая ощущение безопасности. Кое-как отвертевшись от подробных объяснений и опеки, я возвращаюсь домой. За окном вечереет. Холодное осеннее солнце робко выглядывает из-за туч, освобождая город из плена ненастья, а у меня в голове все еще больше запуталось. После наполненного жизнью Кенсингтона тихий и спокойный Хемпстэд с его узкими улочками кажется инопланетным. Здесь все немного иначе: от течения времени до течения мыслей.Я ставлю чайник – в который раз за сегодняшний день? – и щелкаю пультом телевизора, бессильно забираясь на подоконник. Неритмичная болтовня парочки ведущих, обсуждающих неведомую тему,доносится до меня словно через пластиковую перегородку: приглушенно и немного отстраненно. Вчерашняя пресс-конференция со щедрыми комментариями репортеров и интернет-пользователей разлетелась по Сети намного быстрее, чем я рассчитывала, трансформировав правду в нечто уродливое. Хорошо знакомые сайты и блоги охотно выдали все, что было написано обо мне и Бенедикте за эту ночь. ?Сексуальные приключения Аберкорн и Камбербэтча?, ?Для кого-то?: сексуальные откровения фанатки?, ?Эшли Аберкорн: ?Камбербэтч заставлял меня парить над Лондоном? - вымысел, приправленный крупицами правды, надел маску и занял ее место. Вырванные из контекста фразы превратились в броские заголовки, привлекающие внимание тех, кто любит погорячее. Правда утрачивает значение сразу после того, как произнесена, хотя быпотому, что никого не интересует. Уродливые мысли и поступки пленяют умы, потому что поверить в них проще, чем в искренность и теплоту. Словно их и не осталось вовсе.