Мэйкон (1/1)
*** Дикки чувствует себя немного неуютно, слабо дрожит от касаний прохладного воздуха, обхватывая себя за угловатые плечи. Нежные, гладкие щеки пока ещё слабо наливаются румянцем, а в ясных глазах скапливается соленая влага, выдавая волнение.
Ему неловко и стыдно под этим пристальным взглядом. Он слишком давно не чувствовал себя настолько беззащитным и маленьким.—?Бри? —?Голос басиста звучит совсем тихо и неуверенно, отчего то напоминая женский и Мэй тяжело сглатывает, наконец поднимая взгляд выше, на залитое краской смущения?— прекрасное лицо. Аккуратные кисти тянутся к подрагивающему от вечернего воздуха телу, но не касаются, будто боясь спугнуть; кончики пальцев двигаются, странно поглаживая наэлектризованный воздух между ними.—?Как же ты прекрасен. —?Звучит слишком искренне и чисто. Но Дикону совсем не верится, что подобное можно сказать про него именно сейчас, в груди странно теплеет, отдавая искрами жара куда-то вниз живота.—?Тебе правда нравится? Кудрявый гитарист на секунду задумывается?— правда ли это настолько потрясающе, как он говорит? И сразу приходит к выводу?— в миллион раз лучше. Джон такой нежный и милый, и не важно, что на нём?— домашняя одежда, концертный костюм или же кружевное, женское белье, как сейчас. И совсем не хочется просто взять его, наоборот пробуждается нечто иное, болезненно нежное?— даже более страшное. Мучить ласками, пока красивое лицо не скривится от яркого оргазма в сотый раз. Пока не выплеснется белое, пачкая дорогое бельё. Пока юноша не провалится в темнеющую, сонную пустоту.—?Брайан?.. Мэй моргает, будто выходя из транса, наконец переставая мечтать и начиная действовать. Ладони касаются мягкой кожи, словно впервые пробуя ее на ощупь, но это далеко не так. Пальцы уже давно знавшие каждую впадинку, каждую родинку?— скользят по самым чувствительным местам, вновь вызывая дрожь, но теперь приятную. Пробраться под тонкое кружево корсета, огладить моментально затвердевшие соски, а после отодвинуть ткань и прижаться горячими губами, слыша судорожный всхлип, ощущая как пальцы вплетаются в кудри, не давая отстраниться. Осторожно, ласково, аккуратно, чтобы мурашки бежали не от холода, а от предвкушения. Джон неловко и смущённо сводит ноги, затянутые в бледно-розовые чулки, и прикусывает тонкие губы, но послушно выполняет просьбу стоит только гитаристу сказать ?покажи?. Достоинство у Дикки немаленькое, с трудом помещается под замысловатым узором кружева, что давит на член, заставляя его наливаться сильнее.
И Мэй не отказывает себе в удовольствии, начиная покрывать чужую плоть поцелуями, прямо через тонкую ткань, вынуждая любовника выкручивать простыни побелевшими пальцами, вскидывать худые бедра, стараясь толкнуться в чужой горячий рот, и жалобно скулить, когда этого не удается. Он двигает рукой быстро и умело, буквально за пару движений доводя до блаженного пика, но пережимает основание?— мученически не давая излиться. И пока одни пальцы издеваются над плотью, другие нежно, но настойчиво давят на чувствительную точку внутри, вынуждая скулить громче, беспомощно елозить ногами по смятой простыни.—?Я больше не могу, Бри…—?Врешь. —?И вновь двигает руками, а Джон буквально вскрикивает от накрывшей его гиперчувствительности, когда даже малейшее касание вызывает слишком яркие ощущения. В глазах темнеет, когда на розоватое кружево опадают белые капли, но Мэю этого мало, он знает, что Джон может ещё.