Глава 9. Привет (1/2)

Блять!

Голова-то как болит!

Я уже и забыл, что такое боль.

Я чувствую, как по лбу стекает жидкость. Наверное, это кровь. Трогаю левой рукой, смотрю на ладонь и убеждаюсь в правильности своего предположения.Поворачиваю голову – не пострадала. Вижу, что правое плечо придавлено деревом, упавшим на машину. Отлично, я отсюда сам не выберусь, вместе с телом точно никак. Шевелю ногами – все в порядке, разве что ссадины, брюки порваны. Надо же, какое тело крепкое. Головой ударился и умер, а все остальное почти не пострадало.

Чувствую, что болит живот. Свободной рукой трогаю левый бок и вскрикиваю. Разрыв селезенки? Значит, у него (у меня) внутреннее кровотечение? Если я не стану ничего предпринимать, тело окажется непригодным уже совсем скоро. И не надо тыкать мне богохульством, я ангел, я понимаю, что физическая оболочка временна, важна только душа.

Итак, я же могу творить небольшие чудеса?

Свободной рукой легонько сдвигаю с плеча дерево и выныриваю из-под него. Выпрямляюсь.

С селезенкой будет посложнее. Так, я ведь не раз видел, как оперировали моих прошлых клиентов. (это не значит, что я плохой ангел-хранитель, это все было заложено в их судьбах, важные жизненные моменты, между прочим!) Мысленно представляю, где находится селезенка и чем кровоснабжается. Хорошо, я знаю, где разрыв. Напрягаю все свои ангельские извилины, и раз – нет никакой травмы! Эх, было бы в жизни все так просто, врачи остались бы без работы. Но увы, нет такого замечательного свойства у людей, зато есть у ангелов. Ох и получу я за столько чудес, если меня раскроют… Хватит о грустном, у меня ещё есть дела.

И в этот самый момент я слышу звуки сирены: ко мне приближается машина скорой помощи. А я ещё не успел ликвидировать истекшую в брюшную полость кровь! Надо действовать быстрее, а то врачи не поверят, что селезенка не травмирована, а внутри столько крови. Ещё поднапрячься, готово!Спасатели, врачи, я готов вас встречать, у меня только сотрясение мозга, но с этим по дороге справимся.

В оставшиеся несколько секунд я просматриваю машину своим ангельским зрением, быстро проверяю карманы и обнаруживаю один шикарный факт: при этом человеке нет документов! Я помню, что у него нет родных, друзей, скорее всего, тоже, а это значит, что никто не будет его разыскивать, а без страховки его не станут долго держать в больнице.

Спасатели уже здесь. Дверь заклинило, я слышу, как они достают специальные инструменты и пилят дверь. Как и положено пострадавшему в такой серьёзной аварии, я лежу в странной позе, закрыв глаза и раскинув руки. Когда расправляются с дверью, я приоткрываю левый глаз и хаотично моргаю.

- Быстрее сюда! Здесь есть живой! – кричит один из спасателей и вместе со вторым осторожно извлекают меня из машины.

Подбегают санитары с носилками, меня укладывают на них и светят в глаза поочерёдно фонариком. Пострадавшему положено стонать? Хорошо, буду стонать. Уууу, больно кааак!

- Где у Вас болит? – спрашивает меня врач скорой помощи, пока меня несут до машины.

- Плечо, правое плечо, - бормочу я, - и ещё голова болит.

- Мы отвезём Вас в больницу, как Вас зовут?

- Я не помню, - хоть один плюс от автокатастроф, можно прикинуться, будто у тебя амнезия, даже если её нет, и тебе никто ничего не скажет.

- Это бывает, - молодая врач надо мной пытается улыбнуться, а потом обращается к спасателям: - Мы повезли, поищите в машине документы.

В скорой мне дезинфицируют ссадины на голове и накладывают повязку. Катетеризируют лучевую вену и ставят капельницу с морфином, обезболивать. Наркотических анальгетики – сильная штука, видимо, даже для ангела, поэтому я быстро отключаюсь. Увидимся в больничке.

***Странно, что на меня так легко подействовали лекарства. Наверное, я слишком быстро вжился в свою новую роль, вспомнил, каково это – быть смертным. Зато я смог поспать! За столько лет, впервые я поспал! Хорошо, надо бы осмотреться. Интуиция подсказывает, что рядом никого нет. Я открываю глаза и вижу, что в палате я один. Ну как в палате, в приёмном, за шторками. На мне уже больничная одежда, вокруг мониторы, провода. Интересно.

Левая рука почти свободна, на ней только прикреплён пульсоксиметр, но двигать ею я могу. Ощупываю правое плечо, оно, кажется, забинтовано. Присматриваюсь: бандажи. Ну конечно, там же перелом, я просто вытащил руку из-под дерева, но лечить не стал. Плечо ноет тянущей болью, и я думаю, что зря не пролечил его сразу.

Я не помню, были ли в одежде предыдущего владельца тела документы. Подумать только, какой я растяпа, даже не удосужился заранее узнать, как зовут того, кем я собрался притворяться! Если так будет продолжаться и дальше, то я спалюсь, как самый никчёмный лжец. Я пытаюсь осторожно приподняться на локтях, чтобы не наделать лишнего шума, хочу посмотреть, что написано на табличке, которую вешают на койки, но понимаю, что в мою сторону движется медсестра. За секунду принимаю то же положение, в котором проснулся. Пока не хочу показывать, что пришёл в себя.

Хорошо, что слух у меня в разы лучше, чем у любого человека. Я слышу любой шорох, который доносится с самой дальней точки на этаже.

Медсестра приоткрывает шторку и заходит в палату. Я сумею, что она смотрит на меня, слышу, как вздыхает. Потом ручка шуршит по бумаге: наверное, сестра записывает показатели с мониторов. Они же так делают?

Потом она уходит, и я медленно выдыхаю.

И вдруг, как по щелчку, все меняется.

Я чувствую, как мелкими иголочками колет подушечки пальцев. Вот знаете, когда руку отлежишь, и потом такое ощущение. Но это не совсем оно. Покалывание поднимается выше и доходит до солнечного сплетения, трансформируясь в лёгкое жжение внутри, но безболезненное, тёплое. Мне становится легче дышать, я совсем не чувствую тесноты больничной рубашки. Я не открываю глаз, но вижу блеск алмазов вокруг себя. Это может значить только одно: он здесь. И очень близко от меня.

Я не прогадал, его мать действительно привезли в ту же больницу, что и меня. Наверное, у неё был сердечный приступ, спровоцированный алкоголизмом. Как он там, мой Бенни, как он переживает сложившуюся ситуацию? Я не могу помочь ему сейчас, да и на Небесах я что-то не очень старался. Скажите, я когда-нибудь перестану заниматься самобичеванием? Между прочим, я сейчас здесь, и я сделаю для него все, что смогу.

Ощущение тепла усиливается. Он что, заглянул в мою палату?

Вот так просто я могу его увидеть, прямо сейчас?

Я делаю глубокий вдох и приоткрываю глаза. Действительно, вот он, Бен, стоит у самого входа в палату, сразу за шторкой, и, приподняв голову, задумчиво смотрит куда-то наверх. На нем серое худи с капюшоном, натянутым до макушки, из-под которого беспорядочно выбиваются светлые локоны, которые я так люблю. Чёлка прикрывает брови с левой стороны, а с правой непослушно торчит в своём порядке. Его потертые чёрные джинсы я помню, он как-то заснул прямо в них, когда я проходил читать его дневник. Не напоминайте, что я нарушал личное пространство, у меня было выбора.