О долгих ожиданиях и магических связях (1/2)
Связь учителя с учеником оказалась намного прочнее, чем он предполагал ранее. Пользуясь свободным временем, которого теперь стало слишком много, Том пытался узнать столько информации, сколько мог найти. Все источники, как один, рассказывали одно и то же: нет известных случаев, когда ученик становился любовником учителя, но всегда в случае, когда между двумя волшебниками устанавливалась связь, их силы соединялись и подпитывались друг от друга.
К счастью, никакого упадка после их разлуки он не почувствовал. После обряда, правда, спал дольше, чем всегда, но списал это на стресс предыдущих дней. В остальном же силы не подводили его. Казалось, даже наоборот. Больше не было нужды сосредотачиваться для того, чтобы видеть стихии - они сами являли себя, словно говоря с ним, открывая себя в своих самых чистых образах, позволяя любоваться этой наивной красотой, черпать из нее знания, заполнять пространство в своей душе.Вначале колдуну казалось, что с его души упал увесистый камень. Словно что-то невидимое сжимало его горло все это время, не позволяло дышать полной грудью, а сейчас отпустило, отступило, и стало очень легко и свежо в психологическом плане. Разумеется, он скучал по Блейку и очень часто о нем думал, вспоминал их вечера вместе, долгие разговоры о силах, стихиях, магии, религии, окружающем мире... Между ними с самого начала была потрясающая гармония, которую Райли не ощущал ранее ни с кем другим, но силы мужчины определенно давили на него, находясь в неконтролируемом состоянии. По крайней мере, ему хотелось так думать. Тот вариант, где его ученик быстро понял, как и что работает, и контролировал разум своего учителя намеренно, ему был ох как не по душе. Но он старался об этом не думать.Время шло очень медленно, но вместе с тем он сам не заметил, как наступила зима, и Лондон, где он должен был преподавать до окончания семестра, украсился рождественскими огнями. Он просто жил, работал, читал вечерами, а однажды утром, по дороге в университет, оказалось, что везде стоят елки и развешаны игриво мигающие разноцветными огоньками гирлянды. Разумеется, верующим Райли не был, так что отмечать рождение Иисуса ему было ни к чему, однако он очень любил всю мишуру этого праздника. Особенно сейчас, когда он остался один, без человека, к которому у него были чувства или хотя бы влечение, надеясь не сорваться в поисках кого-то, с кем можно удовлетворить свое либидо, и намереваясь стоически выдерживать холод постели по ночам - особенно в этот период ему была нужна наигранная сказочность происходящего и заведомо ложное обещание чуда.
Когда он был совсем еще маленьким мальчиком, он никак не мог понять, почему так происходит, что он не может творить чудеса? Ведь если он волшебник, то он должен уметь как минимум вынимать кролика из шляпы, а сколько он не пытался, у него никогда этого не выходило. Старая бабка злилась на него за подобные идеи и пыталась вбить в его дурью башку разницу между сказками и реальностью. Позже, когда весь потенциал его сил открылся ему, он оценил всю красоту видимой ему реальности, но вот отпустить желание того самого "волшебства", которое имеют в виду обычные люди, говоря о магии, ему так и не удалось.
Поэтому, попросив своих учеников прислать ему курсовые работы по электронной почте, в конце семестра он собрал вещи и вернулся к себе домой, в тот же день установив в гостиной большую елку, нарядил ее (с помощью сил воздуха, разумеется, самому было бы гораздо дольше), и, развесив гирлянды, пошел готовить эггног. В тот же вечер, лежа у себя на диване и смотря какую-то праздничную передачу по телевизору, он подумал о том, что было бы просто потрясающе, если бы Блейк вернулся хотя бы ко дню всех влюбленных.
Но время шло, высохшая елка нашла свое место на помойке, сквозь промерзшую землю начали пробиваться первые ростки, а от его ученика все еще не было вестей. Та легкость, которую Том ощутил вначале, все больше казалась зияющей дырой, выбоиной на дне его души, которую просто нечем было заткнуть. Он понятия не имел, как жил раньше, до того как встретил Ритсона. Работа? Выходы в бар каждое воскресение? Он делал все это и сейчас, правда, ни с кем не знакомясь и на ночь ни у кого не оставаясь. Но он выходил, выпивал пинту-две пива, смотрел в ребятами в баре какую-то игру из того, что транслировали в тот день... В общем, старался вести совершенно нормальную жизнь нормального холостого молодого мужчины.
В конце апреля он сорвался. На носу был Белтейн и, почему-то вбив себе в голову, что за столько лет единственным способом сбросить накопившуюся энергию и освободить себя для готовившегося обряда был секс, он и в этот раз прошел по проторенной дорожке. Сюрприз случился, когда у него банально не встал и ничего не вышло, а потом, уже дома, с ним произошло что-то странное. Знакомое чувство навязчивого возбуждения охватило его, грудь будто снова сдавила та тяжесть, которой он не помнил с тех пор, как оставил своего ученика у старого колдуна в Калвине, а разум будто сдавили тиски. Он для приличия попытался сопротивляться тому, что происходит, но ощущение, что Блейк сейчас тут, совсем рядом, было настолько явным, что он быстро сдался и, понимая абсурдность всей ситуации, четко произнес про себя, обращаясь к тому неясному, что с ним творилось.- Возьми меня. Я твой, бери меня, владей мной, только не души меня, не делай мне больно, и вернись ко мне... Блейк, если это ты, вернись ко мне...Стоило ему произнести это, как тиски словно разжались, но возбуждение так и не спало. Том был словно в каком-то бреду. Мечась по своей кровати, он стонал имя своего ученика, лаская себя снова и снова. Ему казалось, что Ритсон и вправду здесь, что смотрит на него своими глазищами, которые казались совсем черными. Ему даже казалось, что он снова чувствует запах его кожи, ощущает его вкус на губах, плавится под его прикосновениями. Все было слишком явным и, проснувшись на следующий день, первым делом он запаниковал.
- Что это было? Что это, блядь, было? - не переставал повторять он, бесцельно шатаясь из одного угла в другой и пытаясь выстроить логическую цепочку недавних событий. Разумеется, у него это не вышло, и к вечеру, успокоив себя, он решил, что так действует их связь. Что, возможно, Блейк чувствовал, в чем он нуждался, и каким-то только ему известным образом дал Тому это. Ну, или же у него были галлюцинации - другого объяснения не было.Белтейн прошел на удивление хорошо, а вот бесконечные три месяца лета совершенно вымотали его. Казалось, жаркие долгие дни никогда не закончатся. Сухая земля постоянно нуждалась в подпитке, так что буквально раз в неделю ему приходилось пользоваться своей силой, соединяя ее с силой Стихий, подпитывая всю магию, всю жизнь этого мира снова и снова. И вот тогда, кажется, в середине августа, это случилось опять. Нет, на этот раз не было ни удушья, ни тяжести, ни больного возбуждения. В тот раз он лежал в тени дерева, отдыхая после очередного выплеска своей энергии, пытаясь восстановить силы, и в какой-то момент ему показалось, что его будто обняли. Невидимые губы прочертили линию по его скуле снизу вверх и задержались у уха, а такой знакомый и до боли любимый голос, звучавший сейчас у него в голове, успокаивающе произнес:- Уже скоро, Томми... Ты слышишь меня? Ты ждешь меня? Господи, милый мой, как же я скучаю...
- Блейк... Блейки... - позвал Том сначала про себя, а потом вслух. Ответа не последовало, но с ним осталось чувство покоя и защищенности, которое подарило ему невидимое объятие.
На протяжении всего времени после этого случая и до самого Самайна, каждый вечер, устроившись за письменным столом в своем кабинете дома, низко склонившись над старыми фолиантами, при свете настольной лампы, он вновь и вновь пытался обнаружить хоть малейшее упоминание о подобном виде связи даже не между учителем и учеником, а просто между двумя магами. Заплутав между реальностью и мифами, народными выдумками, старинными текстами и просто сказками, он, словив себя на том, что читает легенды о короле Артуре, понял, что все это полная херня, и бросил это дело.А на Самайн его ожидал неприятный сюрприз.
Обычно ни перед, ни после обряда маги не собирались вместе, не устраивали сборищ, посиделок и "за жизнь" друг с другом не общались. Некоторые даже не знал друг друга по именам. И все же незадолго до обряда, который в этот раз решено было проводить в Брекон Бинконс, что недалеко от Кардиффа, с Томом связалась самая старая и уважаемая колдунья, для которой этот обряд должен был стать последним, да и в нем она должна была выступить как Проводник, тот, что не дает магам потерять контроль и слиться со стихиями навсегда, что возвращает их в сознание в нужное время. Райли знал эту женщину: когда он занял место своей бабки в обрядах, она во многом помогала ему, и теперь в свою очередь он знал, что всем, чем может, будет помогать колдуну или колдунье, что придет на ее место.Личности учеников не всегда разглашались, да и по сути это не имело никакого значения. Однако их приводили на обряды просто затем, чтобы те посмотрели, как это выглядит, знали, к чему быть готовыми. Вместе с тем, и это был вроде как негласный закон, ученики на обрядах всегда были в черных рясах, с низко опущенными капюшонами, чтобы их личности оставались скрытыми. Таким образом, все знали, когда у кого-то появлялся ученик, достаточно готовый к тому, чтобы участвовать в обряде, ведь на ранних этапах не было смысла в его присутствии. Так же и с учеником старой ведьмы - он не раз видел кого-то в рясе позади нее, в ее тени, но не знал, кто это, да его и не волновало.
Когда ведьма попросила встретиться, он думал, что речь пойдет именно об этом, о ее магическом наследнике, но старуха удивила его вновь. Они встретились в маленьком городке под названием Аманфорд, на окраине заповедника. В городке, даже несмотря на непогоду, было множество туристов, которые облюбовали эту провинцию Уэльса для остановок по дороге на горный хребет. Именно поэтому они и выбрали для встречи местный паб: никто не обратит внимания на двух приезжих, шепчущихся о чем-то своем. Так и вышло: когда старуха подсела к нему за столик в дальнем углу плохо освещенного помещения, никто даже не повернул головы.