Мафия!ау 21 Дауд (1/1)

Дауд чувствует на себе изучающий взгляд Корво, пока препирается с Галией, и потом, когда они снова остаются одни. Ничего такого, он привык, и это его почти не раздражает, но им бы сейчас начать работать, а не играть в гляделки. Особенно, учитывая, что:

— Только мельком глянул. Обстоятельства не располагали, знаешь. Дауд не может удержаться от ехидной усмешки и едкого взгляда в сторону Аттано. Ну да, с Чужим обычно совсем не до документов. И, пусть его приберет Бездна, если Аттано не был смущен в этот момент.

— Сегодня найдём зацепку, а завтра я отправлюсь на поиски. — бросает, наконец, Аттано, и его голос нейтрален и спокоен, и Дауд думает: показалось.

Работу делят пополам и действуют молча, лишь иногда бросаясь замечаниями, Корво берет чистый лист, обводит имена и названия мест, соединяет линиями то, что удалось соотнести. Вскоре перед ними логическая карта, которая к разгадке пока никак не приближает, но и разобрана едва ли половина стопки. Склады под Башней, личные ищейки Берроуза, грант одаренным студентам, груз из Пандуссии и посол Серконоса. Аттано устало трёт лоб, а будильник в телефоне пищит половину одиннадцатого. Он шумно отодвигается от стола и встаёт, разминает спину и затёкшие плечи. — Вернусь через час, — обещает Дауду, обернувшись перед тем, как исчезнуть за двойными дверями его ?кабинета?. Дауд провожает его взглядом. Не нужно быть Чужим, чтобы знать, что он пошел проведать свою дочь. В том сне, навеянным ему Чужим после последнего посещения Бездны, Дауд получил достаточно планомерный обзор событий, которые стали последствием выполнения им необдуманного заказа. Именно это видение стало для него последней, решающей причиной для помощи и поддержки того единственного, кто может, по мнению Чужого, исправить ситуацию. Тогда же к Дауду окончательно пришло понимание груза вины, свалившегося на него. Пусть косвенно, но он, убив одну, убил гораздо, гораздо больше, и сейчас, перечитывая отчеты и сводки новостей, Дауд мрачнеет с каждым просмотренным листом все больше. Он был форменным идиотом, движимым… чем? Не жаждой наживы, хотя деньги были значительные, не ненавистью к Джессамине Колдуин лично, а простым самодовольством человека, который решил, что ему все дозволено и безнаказанно. И именно то, что у него не было причин делать что, что он сделал, заставляет Дауда чувствовать отвращение к себе, как к человеку слабому и низкому. Он трет уставшие глаза, откладывает последний отчет, напечатанный на дешевой желтой бумаге, и откидывается в кресле, пытаясь думать о чем угодно другом, но не о своих ошибках. Усидеть на месте не получается, тело затекло и несмотря на усталость, требует движения, так что он встает, бесцельно пересекает рабочую зону его жилых помещений несколько раз, выходит на балкон, чтобы успокоится. Проводить сеанс самоуспокоения и анализа уже поздно, Дауд просто говорит себе, что в данный момент делает все возможное для того, чтобы все исправить, а это главное. Не успокаивается, конечно, но его немного отпускает. Он достает сигарету, зажимает фильтр зубами, но легкие неприятно сжимает, предвещая кашель. Дауд дышит размеренно, чтобы снять спазм и, ничуть не сомневаясь, убирает сигарету обратно. Может быть во всем просто виновато его затяжное, пусть и контролируемое курение. Пора бросать. Он возвращается почти одновременно с Аттано, кивает ему, наблюдает за тем, как Аттано наливает себе кофе в тяжелую чашку со щербинкой, просматривает дополненную карту. А потом наглеет и крепит ее на доску вместе с фотографиями из папки, никаких угрызений совести по подводу того, что хозяйничает в чужом личном пространстве, кажется, не испытывая. Теперь они готовы продолжать работать.

— Итак, мы знаем зачем Берроуз это сделал, знаем кто работал, хоть они и мертвы, знаем где они держали крыс — исходный материал. Осталось найти, где хранили полученную в итоге бактерию. Может на том же личном складе в порту? – Аттано делает вывод, опираясь на полученные данные, И Дауд хмурится, рассчитывая вероятность этого.

— Штамм чумы это тебе не консервированный угорь, Аттано, ему нужны условия, охлаждение, отсутствие яркого освещения и Бездна знает, что еще. Если он и правда на складах, это легко узнать, потому что там вместо ящиков мы найдем еще одну маленькую личную лабораторию. Будем надеяться, что так оно и будет, - заключает Дауд, думая, что туда стоит все-таки пойти лично, - завтра наведаюсь, посмотрю. Веет холодом. Дауд поднимает голову прислушиваясь к течениям магии Бездны. Обычно совершенно статичная даже в местах, где Завеса особенно тонкая, сейчас ее поток тревожит их обоих. Сквозняк шелестит бумажками на столе и покачивает пришпиленные к доске.

Обычно это значит, что Чужой где-то поблизости. И Дауд, которому от него уже ничего не нужно, не обратил бы на это внимания, если бы не реакция Корво. — Дауд? — зовёт он, отходя к наполовину заколоченному окну. Набирает воздуха в грудь и складывает руки на груди, словно решается на что-то. — Расскажи мне, насколько обидчив Чужой? Чего стоит ждать, если он в гневе? Дауд выразительно выгибает бровь, смотрит на Аттано с нескрываемой острой насмешкой, потому что… серьёзно? Нет, конечно, Дауд уже успел убедиться в том, что Аттано в своей наглости блаженен, еще с их первой встречи, но это уже было за рамками всяких, даже очень растяжимых, норм. Его губы изгибаются в презрительной усмешке, он уже готов сказать колкое: ?О, так кто-то сегодня недостаточно постарался? Или вообще не встал? Ничего, ничего, не переживай, захочет секса, придет даже и за этим. Ему-то, конечно, важен не только твой член?, но представляет себе это со стороны. Себя, похожего на злобного подростка, Аттано в этой его заранее оборонительной позе и с напряженным лицом, понимает, насколько это глупо и неправдоподобно, и стихает. Вся эта его полубезумная реакция была направлена на защиту своего самолюбия, не более. Он сам понимает это и от того сам себя стыдится. Дауд отворачивается от него, бормочет под нос предложение катиться в Бездну. Но вопрос висит в воздухе общей нерешенной проблемой и на него, так или иначе, придется ответить. — Он обидчив как самая истеричная сука, но ничего ждать от него не надо. Он не убьет тебя и не испортит твоих планов. Он вообще никак не вмешивается в происходящее, пора бы понять. Чужой не злится, Чужой разочаровывается. Если ты еще являешься его любимой игрушкой, то все его обиды – часть веселья. Добавляет перчинку. Почему бы тебе самому это не выяснить, а? Сходи к дверям, откроются, значит он еще не считает тебя безнадежной серой массой, - говорит он, не поворачиваясь к Аттано, так и сидит спиной, то ли доверяя, то ли забыв, что доверять не стоит. К началу пятого они, наконец, заканчивают. У Дауда голова гудит от количества информации и недостатка сна, он дважды чуть не отключился, строчки последних документов скакали перед глазами. Он откладывает последнюю бумажку на поверхность стола, заваленную ими полностью, емко посылает такую работу под хвост киту. Сил перебираться спать на кровать нет, как и обсуждать прочитанное и увиденное. Новости обнадеживающие, если им повезло, то в команде, которую сейчас они собирают, может оказаться человек, работавший с бактерией. Но обо всем после сна. Сейчас ему просто нужен отдых.