Мафия!ау 2 Дауд (1/1)
Он закуривает. У него есть около пяти минут, пока сигарета тлеет, чтобы выстроить в голове хороший план, который будет устраивать его настолько, что он будет готов подсесть к Корво Аттано за стол.Пять. Телефон тревожно вибрирует, оповещая о пришедшем сообщении, Дауд берет его в руки, разблокирует. Семья только заметила в баре новое лицо, узнала его и теперь тревожится за мастера. Сейчас в ?Бездне? человек восемь его людей?— не охрана, просто так вышло. Они отправляют фотографии с разных ракурсов, спрашивают о дальнейших действиях, и Дауду это все, конечно, приятно, но он отвлекся, потратил на них драгоценную минуту. Он пишет короткое ?ничего?, и семья настороженно замирает. Пока этого достаточно.Четыре.
Его лицо не знакомо Аттано, голос, тогда искаженный респиратором почти не узнаваем, так что, если бывший телохранитель не узнает его имени?— все будет в порядке. Что ему это дает? О, это дает ему одновременно все и ничего, слишком много переменных, зависящих от второго участника шоу, которое он планирует разыграть. Итак, он возвращается к началу, выводит на отполированном столе незатейливое: ?что делать??. Сигарета истлела уже почти на половину.Три.
Он знает все, что нужно Аттано. Он знает все об Аттано. Он может поманить его, рассказать о дочери, отвадить от семьи, направляя его гнев на кого-нибудь другого, и… Стоп. Дауд спрашивает себя, откуда в его голове такие истеричные мысли. Дауд?— лис. Хитрый, хорошо путающий следы, умеющий избежать столкновения, но не боящийся вцепиться в горло тому, кто посмеет посягнуть на что-то принадлежащее ему. Он глава сильнейшей мафиозной семьи Гристоля, и раз смог доказать это однажды, докажет и еще раз. Тогда еще он заявляет себе, что в постепенном крахе столицы нет его вины. Он лишь в очередной раз доказал, что верхушка прогнила насквозь. Одним аристократом больше, одним меньше. И все равно что-то внутри назойливо звенит: ?оп-рав-да-ни-я?.Два.
План начинает формироваться в голове, и Дауд готов расхохотаться, от того, что все оказалось таким простым. Хочет ли он убивать Корво Аттано? Нет. Потому что уже тогда что-то тревожное зарождается в нем. Он достаточно бывает на улицах, чтобы видеть, что происходит. И если Чужой прав, и Аттано нужно возмездие, то, возможно, он и сможет что-то исправить. Ненадолго. Если только не разрушит все совсем. А раз он здесь, и Чужой текущей сукой вертится вокруг него, значит ему и правда уготовано что-то крупное. Дауд не был патриотом, однако, на его плечах был груз ответственности за целую семью, и ему бы не хотелось что-то менять. Что он будет делать? Позволит случиться всему, что должно случиться.Один.
Дауд лопатками чувствует взгляд Аттано, прячет ухмылку в ладони, отнимая сигарету ото рта, тушит ее в пепельнице и оставляет на столе двадцатку. Не так уж и много, но у него еще осталась система постоянных скидок. Вытягивает ноги, разминая затекшие мышцы, поднимается, ловя на себе несколько встревоженных взглядов Вейлеров младших, и очень неспешно идет к тому столу, за которым расположился герой его сегодняшних размышлений и головных болей. Садится, бесцеремонно, не спрашивая согласия, возится, устраиваясь удобнее и откидывается на спинку пурпурного дивана. Где-то на границе зрения мелькает бело-черной тенью Чужой, обозначая свое присутствие. Он точно заинтересован, раз отставляет стакан, который протирал, в сторону. Дауд же молчит, выдерживая театральную паузу, разглядывает новоявленного меченого. Осунувшееся лицо, настороженный, усталый взгляд человека, в котором еще тлеет что-то, дунь по ветру?— сгорит пол города. Дауд знает таких, Дауд сам такой, половина его семьи такая, но это не значит, что он не ждет сюрпризов. Дауд стягивает с левой руки перчатку, протягивает ее для пожатия. Именно левую, меченную, потому что так положено. Еще одна традиция, появившаяся в ?Бездне? до него. Пауза, которую Корво не собирается прерывать, прежде чем ему представляются очевидной кличкой и подают руку, затягивается. Наконец, что-то для себя решив, он принимает пожатие, по наитию рукой, тоже отмеченной Чужим совсем недавно. Неплохо. Хватка у бывшего телохранителя крепкая, уверенная. Он не раскис, апатия не накрыла его удушающим палевым пологом, а угольки?— Дауд прав?— где-то там, в самом тайнике, еще тлели. Это заслуживало уважения.—?Найф, —?Лающе представляется он, даже не задумываясь. Старое, еще детское прозвище ласкает слух, почему бы не воспользоваться им?—?Тебе нужна информация, меня попросили тебе ее предоставить. Я так не работаю, так что накладываю свои ограничения. Три вопроса, три ответа, —?Дауд смотрит, а главное видит. Ему кажется, что в том древнем языке, которому его учила его мать, был глагол, который на их родной можно было перевести именно как ?видеть?, но его значение гораздо глубже. Вот он и видит Аттано. Не всего конечно, еще рано для таких выводов, но уже многое. Мозаика под его именем постепенно складывается в одну общую картину, но не сложится до конца никогда, потому что люди такие. Незаконченные. Взгляд Аттано похож на хватку?— цепкий, внимательный. Так смотрят те, кто знает, на что нужно обращать внимание. Голос хриплый, Дауд знает эту хрипоту?— так говорят после долгого молчания. На мгновение Дауду кажется, что всего этого Аттано, обесчещенного, заложника обстоятельств, нужно отправить на три?— четыре века назад, когда плелись дворцовые интриги, когда проводились дуэли, когда на права и свободы граждан было плевать. Шутка в том, что ничего, кроме дуэлей, не поменялось, но весь тот напыщенный антураж подходил именно этой шахматной фигуре намного лучше. Но Аттано достается яд в бокалах, а не праведные сражения. И, видит Бездна, если дело Аттано правдиво, ему открыты все пути. Дауд думает, что предался рефлексии, здесь совсем не нужной, возвращает все внимание их разговору. Аттано зеркальным жестом откидывается на спинку дивана.—?Наверное, я должен быть рад знакомству, Найф. Мне нужно знать, откуда важная мне информация у тебя?— вот мой первый вопрос. Если бы знал Аттано, как он не должен быть рад, то очень удивился бы. Сам же Дауд не может не поморщиться, когда слышит вопрос. Все не то. Неужели Корво не интересно совсем другое? Смотрит, понимает?— интересно. Но выдержки хватает быть осторожным.—?Откуда-то есть. Но не важнее ли другое? О дочери твоей информация есть. О заговоре есть. Может о чем еще найдется, —?легко жмет он плечами, не в его правилах так разбрасываться словами, но в его цирке одного актера это необходимо.—?В нашу эпоху информация может быть гораздо важнее денег. Хотя бы потому, что ее можно выгодно продать. За ее правдивость я отвечаю перед одним конкретным черноглазым ублюдком. Приплетать сюда еще и Чужого, никогда не участника, но всегда стороннего наблюдателя против правил, но когда это волновало Дауда? Взгляд хозяина бара за стойкой не дает покоя, он наконец смотрит Чужому в глаза, так, как только недавно было позволено только ему, щурится, будто бросая вызов, мол, ты сам решил, с кем ты будешь, братец, вот, теперь смотри. Чужой отворачивается, исчезает в подсобке, шурша темно-синей материей шторы. Дышать Дауду становится не в пример легче.—?Два вопроса, —?Напоминает он, снова смотря на Корво, делая взгляд почти скучающим. Сменяется музыка, теперь где-то на фоне протяжно рыдает скрипка, чуть тише, чем было до этого.—?Ладно,?— Аттано кивает собеседнику, укладывая обе руки на стол и чуть подаётся вперед, к нему, выдавая свое нетерпение. Мог бы продолжить игру. Или не мог бы.—?Скажи мне, как найти мою дочь, Эмили Колдуин? И кто еще замешан в заговоре Берроуза? Нужен список. Дауд хмыкает. Вот так просто он может манипулировать этим человеком. При ближайшем рассмотрении в Корво Аттано не оказывается ничего страшного, того, что приписывал ему Чужой, и Дауд расслабляется. Он понимает этого человека, и это понимание может ему сильно помочь. Он думает, что раскрывая то, что знает сам, он в какой-то мере возвращает Аттано долг. От этого на душе становится чуть спокойнее.—?Весь попечительский совет компании: Кемпбелл, братья Пэндолтоны, старшие, естественно. Они заручились поддержкой главы Естественнонаучного института, ты, кажется, знаком с ним, семья Бойл тоже не осталась в стороне. Ну, и конечно же, Хайрем Берроуз. У каждого из них своя цель, но тут им повезло найти друг в друге единомышленников. Подожди чуть-чуть и они перегрызутся, как дичалые волкодавы. Если успеют, —?Дауд зажимает зубами сигарету, щёлкает зажигалкой, с первого раза привычно подводящей, вдыхает дым, не спрашивая разрешения собеседника. Ничего, потерпит. Телефон в кармане опять вибрирует, несколько прерывистых раз, это семья. Потом ещё раз. Дауд под столом сжимает и разжимает руку. Сосредоточиться. Вряд ли там будет что-то важное.—?Насколько мне известно, в последний раз Эмили видели в ?Золотой кошке?,?— и видя замешательство собеседника презрительно кривит губы,?— Ну, да, точно. Это бордель в Винном Квартале. Берроузу нужна не она, наследство, переписанное матерью на неё. Целая фармацевтическая компания с монополий на большую часть товаров рынка,?— он усмехается,?— Сейчас они выправляют документы, связанные с опекунством. А дальше, скорее всего заявят о том, что преемница нашлась, порядок в городе восстановлен, а лекарство от чумы найдено. Но это уже мои бесплатные домыслы. Он слышит шаги ещё до того, как видит его. Мальчишка, светловолосый, напряжённый как струна, спешит к ним, ловко огибая столы. Дауд может лишь мысленно похвалить Томаса за то, что додумался переодеться в гражданское.Томас смотрит, не сводя глаз, на Корво, и вот за это Дауд готов дать ему несколько дежурств вне очереди. Юноша подходит к ним вплотную, наклоняется к плечу Дауда и тихо шепчет:—?Трое наших попали в засаду. Сейчас их планируют доставить в участок. Не перехватим сейчас, потом будет гораздо сложнее вытянуть их. В другой обстановке поведение Дауда было бы совсем другое. Сейчас же он просто сдержанно кивает, на лице его не дрогнул ни один мускул, спокойно встаёт и, не прощаясь, уходит. На столе остаётся лежать салфетка с острыми цифрами?— номер телефона.