Как обороняться выпечкой, если песен не поём (1/1)

Пиздец подкрался и незаметно приобрёл очертания Розенберга, который с помощью двух перспективных насильников пытался поднять диван и каким-то чудом утащить его во дворец. Антонио же, едва признав своего соперника, аки Ленский Онегину немедля выдвинул претензию:—?Мой дядя самых честных правил: и он диваны не пиздит!—?С чем я его поздравляю,?— энергично откликнулся Розенберг, мгновенно разомлев перед этим по-итальянски горячим маэстро. ?Нахуй Моцарта?,?— пронеслось в голове.—?Вы не поняли, милейший,?— улыбнулся Антонио улыбкой мясника, имевшего фетиш на кровь болезненное расчленение жертв. —?Это мой диван.—?И чем докажете? —?лукаво вопросил Розенберг, вспоминая, что дома у него ещё запас порошочка волшебного остался. Сальери же, проявив всю свою сообразительность, немедля выдал:—?Слова я знаю волшебные, без которых диван не поднимется. Ничего на свете лучше нету…Тут-то трость, доставшаяся от отца?— Полкана Батьковича,?— и познакомилась самым близким образом с Антошкиной макушкой. Одно обрадует читателя: Розенберг, ранее вознамерившийся утащить этого жеребца в свои покои, чтобы там его оседлать, во-первых вспомнил про звукоизоляцию, а во-вторых, жеребец, до того, как быть связанным, успел хорошенько лягнуть его в многострадальное ебало.—?Суука! —?вопил герр Полканович, прыгая на одной ноге (на неё упала трость) и держась за пострадавший нос. —?Цыганка дерзкая мою сгубила жизнь! Так не доставайся же ты никому!С этими словами он самостоятельно водрузил выпавшего в Астрал Антонио на бугристый холмик и что есть силы придал ему ускорения прямо в озеро. Антонио Сальери, медленно, но верно повторяя судьбу карьеры Микеланжело Локонте, шёл ко дну.А эта довольная сволочь лихими парами приволокла диван прямо к царскому балкону. Леопольд, как это увидел, от радости чуть из окна не выпал. На способности ориентироваться в пространстве сильно сказывался волшебный чай.—?Выполнил я задание! —?огласил Розенберг на весь участок. —?Теперь Вольфганг мой!—?Да вообще заебись,?— воскликнул довольный царь, от пары бутылок став гораздо ближе к народу. —?Ты как, сына?—?Пошли в жопу, пидоры! —?раздалось из спальни. Послышался громкий скрежет стальных замков и звук варки металла. —?На хую вертел я вас и ваши диваны!—?Ты мне тут не выёбывайся! —?рявкнул Леопольд, задрав голову на балкон, с которого уже сыпались искры и железная стружка. —?Выходи, пиздюк, женить вас буду!—?Не выйду! Печь себе построю, булок напеку, обожрусь и растолстею?— никто замуж не возьмёт!—?Такого дрыща откормить?— вечности не хватит, а у нас хронометраж заканчивается! —?продолжал надрываться отец, в голове которого сейчас перезвоном звучало ?Quand le rideau tombe?. —?Не чеши мне нервы, выходи!—?Обожрусь и в дверь не пролезу! —?орал в ответ Вольфганг, серьёзно настроившийся на борьбу за личное счастье.—?Да пошло оно всё,?— философски решил Леопольд в конце концов и обратился к Розенбергу:?— Короче так: сына?— твоя, диван?— мой. Что надо сказать, чтобы полетел?— ко мне в спальню через дверь мы его всё равно не дотащим.—?Ничего на свете лучше нету,?— ответил Розенберг, махом оголил царя, лишив парика и мантии, и утопал требовать от Амадея взаимности.—?Уважаемая лошадь,?— обратился он к четыре раза заваренной двери. Вольфганг, пока на свечи свои смотрел, многому научился: в том числе как заваривать чай и двери в различные помещения.—?Сам мудак,?— ответила дверь голосом царевича. —?Печь гобеленами растоплю, мне сюда волшебное зеркало притащат, буду целыми днями жрать и писать любовные романы. Съёбывай, пока предлагаю.—?За рационом следить буду! —?пыхтел херр Полканович, пытаясь отодрать хотя бы слой лакированного покрытия, но даже оно не поддавалось: с Китаем-то на тот момент не контактировали, за качество можно было не волноваться…С каждым обломанным об дверь ногтем Розенберг всё сильнее осознавал сущность бытия, продолжая слушать крики Вольфганга за дверью. Где же тут экшен? —?спросите вы. А нету тут экшена, и в жанрах он не указан, так что выкусите!В тот момент, когда Амадей уже отчаялся и реально представил, что с ним сделает жизнь с Розенбергом, на карнизе послышался знакомый итальянский мат.—?Антонио! —?воскликнул Моцарт, обнимая своего итальянца, как Мэри Джей?— своего членистоногого.—?Лоран меня вытащил из воды,?— объяснил Сальери. —?Я пока захлёбывался, всё осознать успел! И про буддизм, и про нас, и про будущее! Mio dio, мы мир изменим! Есть столько реальностей, столько миров, и мы в каждом что-то друг для друга значим; где-то мы с тобой актёры в фильме с восемью Оскарами, где-то?— суровые парижские натуралы, а где-то?— герои какой-то трагической поебени авторства некого Александра Сергеича…Вольфганг заткнул своего проповедника быстрее, чем тот успел порвать ткань мироздания, за что ему искреннее человеческое ?спасибо?.