Часть 3 (1/1)
Pov Marked
Every night I have this dream
Will I find the right way back again
Into your open arms? ?Наверное, сейчас всё-таки был не самый удачный момент для этой довольно-таки серьёзной встречи и почему-то Бог не захотел давать мне больше времени на подготовку, размышления или тому подобные вещи. А может быть он был прав, когда так поступил? Зачем мне время думать над всем этим, попутно выдумывая какие-то несуразные и не поддающиеся логике вещи? Да и времени на то, чтобы подумать, у меня было более чем предостаточно. Я бы даже сказал, что его было слишком много, так как не проходило и дня без мыслей о них. Каждую ночь мое подсознание услужливо вытаскивало наружу весь ворох воспоминаний, который я так боялся уничтожить. Без своей семьи, я - никто. Мое прошлое, мои "фотографии", которые увы, существую лишь в моей памяти, это все что у меня от них осталось.
И знаю, что все и постоянно говорят о том, что прошлое надо уметь отпускать, что оно лишь губит нас, медленно но верно отбирая у тебя настоящую жизнь. А знаете, мне все равно и могу сказать лишь только то, что мне было уже не больно, просто неприятно. Я привык глушить в себя опять этот крепкий кофе по утрам, и слушать бред по телевизору, который мне был абсолютно не интересен, пытаясь найти то проклятое успокоение, которого мне так не хватало, одновременно с этим надеясь на то, что скоро по радио я услышу шум прибоя. Вообще то, я был больше не обязан скучать. Лимит на скучания - аннулирован. Его нет больше - по крайней мере я все это время заставлял себя верить в это. Я постепенно привыкал к этой рутине, хотя и маловажная, но все же боль съедала, не оставляя даже "пепла" ни на руках, ни на старых, но таких любимых и родных ранах. "Пепел", напоминающий мне о них появлялся лишь во снах, под утро - когда ты там, все еще держал мою руку.Вот она, встреча, о которой я иногда позволял себе грезить, когда сидя один, в холодной и пустой квартире, которая на данный момент является для меня всего лишь местом, где я могу переночевать и не более того, да обнимая руками кружку с остывшим чаем, позволял себе пускай и мысленно, но вернуться к вам. К тебе. Я столько рез представлял себе тот момент, когда я наконец-то снова увижу тебя, в конце концов поддавшись своим собственным эмоциям, с которыми мне каждый день все сложнее совладать, что я думал, что буду готов к этому и у меня даже, кажется, были подготовлены особые слова для этого случая. О, как же я ошибался - сейчас я не помню и ни одного, даже самого жалкого и простого слова, из тех мысленных диалогов с самим собой, и я, как оказалось, все еще не готов к встрече с тобой. В голове на удивление пусто и лишь зашкаливающий пульс сможет сказать тебе все за меня. Мне страшно. Мне и правда страшно, Паста. Я снова увидел тебя и сердце изнутри сломало ребра в крошку. Оно хочет обратно, в эти теплые руки, которые когда-то его грели, ему надоело почти каждый день слушать лишь тишину, вспоминая твой голос, который со временем стал едва слышимым шепотом, который постепенно начал сводить меня с ума. Мое сердце устало. Но увы, мне придется сказать ему мягкое, с улыбкой - нельзя. И снова его задушить со словом: - прости. Нельзя. Страшно, но улыбка будет все также мягка, а душа на время успокоиться, чтобы не выдать себя. И сердце тихо, но с болью шепнет: - Мы справимся. Ведь справлялся же я до этого и если бы я сейчас не встретил тебя, то все бы в моем мироощущение осталось по-прежнему.А ведь раньше я думал, что стоит мне только увидеть его, - Пасту - как я тут же мягко и устало улыбнусь ему, делая шаг навстречу и прося лишь одними только глазами простить меня и снова принять обратно, стерпев при этом от него все что угодно. А если же он не захочет, то я сделаю еще один шаг и коснувшись губами его уха, скажу ему о том, что я все еще люблю и, собственно говоря, никогда и не переставал любить его. А еще скажу, что я все понимаю и если он не сможет простить меня, то я сейчас же уйду, - даже уеду из города, если это будет нужно - попросив у него лишь одного - чтобы он был счастлив и не позволял моему образу, который стоит у него за спиной словно тень, испортить ему жизнь. В моих мыслях все было так просто, что я даже смог искренне в это поверить. Пускай мне и было больно, но это было легко и мне казалось, что так и должно было все закончиться, если судьба, вдруг, снова сведет нас вместе, вот как сегодня. А на деле же - он грубо заталкивает меня в машину - интересно, откуда она у него? - и я не могу ему сопротивляться, и уж тем более, я не могу сбежать - лишь вжимаюсь в кресло и напрягаясь всем телом уже заведомо ожидая от Пасты если не полноценного удара по лицу, который я, наверное, все-таки заслужил, то хотя бы пощечины, я лишь скрещиваю руки на груди, тем самым и пряча дрожащие пальцы и одновременно с этим пытаясь словно бы показать брату, что я не хочу сейчас с ним что-то выяснять, - не стоит ворошить прошлое - да прикрываю глаза, что меня немного успокаивает. Как же тяжело посмотреть на тебя. Почему ты не сон, который бы мог спустя какое-то время уйти, не причиняя мне той боли, которую сейчас вызывает твое настоящее присутствие. Зачем?- Ну привет, Паста. Что тебе нужно? Мне кажется, что мы уже все выяснили еще три года тому назад. А если ты просто, вдруг, решил поздороваться, то что ж, я очень тронут конечно, но извини, мне пора. Я спешу. Я могу идти?
Только чудом, мне удалось унять дрожь в голосе и сказать эти слова нарочито безразличным и холодным тоном, которого мне сейчас стоило бы придерживаться, хотя и на самом деле, мне хотелось совершенно не этого. О нет, совсем не этого. Сейчас я ненавижу себя за то, что опять причиняю тебе боль, что говорю все это, что не прошу прощения со слезами на глазах за то, что наговорил тебе в тот день, оставляя вас с малышом одних, и что не рассказал тебе обо всем. А ведь я готов вымаливать твое прощение, стоя перед тобой на коленях, если это будет нужно - ведь ты единственный человек, который все еще что-то значит для меня. Да черт возьми, я все еще люблю тебя и теперь, после всей это разлуки, вдали от тебя, я действительно понял это - то, что было между нами раньше, то, что я чувствовал к тебе было вызвано не просто желанием, от удовольствия и какой-то низменной потребностью. Все было намного серьезнее и знаешь, мне кажется, что я уже никого и никогда не смогу полюбить так, как тебя. Ты часть меня, Паста, всегда ей был и навсегда ей останешься. Да, я пытался заставить себя забыть о тебе, иногда в своих методах порою доходя до полнейшего абсурда. Но, как я могу забыть тебя, Паста, когда шрамы на груди оставленные твоими когтями, да мое собственное отражение в зеркале всегда будут напоминать мне о тебе? И знаешь, но ты всегда обладал удивительным свойством - тебя не было рядом, но одновременно ты был везде: во всех лицах, звуках, витринах и в том числе в моем собственном отражении.Приоткрыв глаза и через силу заставив себя посмотреть на брата, чтобы хотя бы запомнить его, - ведь я все еще придерживаюсь своего решения и не собираюсь возвращаться домой, а это значит, что вижу я его в последний раз - я замечаю, что под плащом у него довольно знакомый свитер, который я, признаться честно, думал, что он выкинет, после той, так скажем потасовки и внутри что-то сжимается, хотя внешне я все еще стараюсь сдерживать себя, оставаясь равнодушным к тому, что тут сейчас происходит. Как же тяжело мне сдерживаться, если ты бы только знал. Хотя нет, лучше тебе об этом не знать. Зачем я сейчас наговорил тебе все это? Я ведь не хочу снова причинять тебе боль, не хочу говорить всего этого. Знаете, чего я хочу? А больше всего, мне сейчас хочется наплевать на все, забыть о прошлом, забыть о том тяжелом расставании, да вжать тебя в это кресло, Паста и забываясь, да посылая весь мир к черту: целовать твое лицо, вспоминая каждую его линию; целовать твои губы, вспоминая давно забытый вкус и кусать их до крови, чтобы показать всем что ты мой и всегда будешь моим - прости за эгоизм; уткнуться носом в шею и вдохнуть твой запах, по которому я неимоверно соскучился и сейчас, мне как наркоману находящемуся рядом со своей дозой счастья, очень это нужно; прижаться губами к следам от собственных зубов на твоей руке - они ведь явно остались, не так ли? Левое запястье, да? Если память мне конечно же не изменяет - и целовать их, опять же, прося прощения. Но, я уже все для себя решил - я не могу вернуться. Поэтому лишь сильнее сжимаю пальцы, позволяя ногтям впиться в кожу и отрезвить меня хотя бы болью. Хотя куда уж больнее? Меня и так всего сейчас словно бы выворачивает наизнанку и я, если честно, понятия не имею, как я все еще держусь. Правда ты слишком хорошо меня знаешь - знал когда-то, - и можешь с легкостью почувствовать мое состояние, если все еще помнишь, как это делается. Что же до меня, то я кажется забыл, как это делается. Я не чувствую ничего. И, наверное, сейчас это к лучшему.- Как там Биха?Этот вопрос вырвался у меня как-то сам по себе и, задал я его наверное лишь от того, что мне и правда хотелось узнать, как там мой малыш. Что с ним, он все еще с Териком? Хотя знаешь, ты можешь не отвечать - так даже будет лучше. Я лучше прислушаюсь к звуку дождя, бьющегося об стекло машины. Твой голос сейчас для меня не менее опасен, чем твое присутствие.А впрочем, что если все еще возможно и мы с Пастой снова сможем стать такими как раньше, и он, примет меня обратно сразу же, как только я расскажу ему о единственно верной причине моего ухода? Это было бы идеально. И мы бы тогда сегодня вместе вернулись бы домой, - с ним мне будет уже не так страшно туда возвращаться, ведь он будет рядом - и я снова увижу Биху, на которого мне очень хочется посмотреть, обниму маму и мы снова станем той самой семьей, за которую я и боролся. И я уже даже было хотел рассказать ему обо всем, поддавшись глупой надежде на то, что я все еще нужен ему, но вовремя одумавшись, заставляю себя замолчать. Нет, не стоит. Я ведь не знаю того, что нужно Пасте и как сильно он изменился за эти три года. А может быть... нет, я не хочу об этом думать. Но блин, это же мой брат, я ведь всегда и все ему рассказывал, я всегда мог ему довериться, мог спросить о чем угодно - так почему же сейчас я не могу попросить его о том, чтобы он расставил все точки над "i" и помог мне избавиться от того страха, который сейчас сковал все мое тело, не давая мне и малейшего шанса на то, чтобы пошевелиться, или сказать что-нибудь не такое обидное. Он не заслужил этого.И все-таки я не могу. Он слишком близко, его дыхание слишком громкое, я не видел его три года, я не смог забыть ничего из того, что между нами было и как следствие мои нервы не выдерживают - кладу руки на переднюю панель автомобиля и прячу в них свое лицо, со словами: - Нам не о чем говорить. Забудь меня.Прошу, отпусти меня, Паста. В моей душе и в моем сердце навсегда ты будешь рядом, но прости я не скажу тебе этого. Может быть потом отправлю тебе письмо, что звучит крайне глупо. Тебе не надо знать зачем я хочу уйти и прошу тебя, не мучай ни меня, ни себя, а просто отпусти. Я понимаю, тяжело, но не грусти, мой милый. Меня на долго не хватит и сейчас я уже готов сдаться, и позволить предательским слезам, до появления которых осталось всего ничего, сдать меня с потрохами - все-таки я не сильно изменился и та часть меня, за которую бывало брат меня высмеивал, все еще жива во мне и, как бы странно это не было, она так и не сдохла, хотя банда Кора очень пыталась этому помочь. Пожалуйста, выгони меня также, как тогда. Накричи, ударь, сделай что угодно, но только не трогай меня, пожалуйста. Грань сейчас настолько хрупкая, что стоит тебе только коснуться меня и все треснет, обращаясь в пыль. Это знаете, как - "Они беспомощно глядели друг на друга. Его лицо было покрасневшим, мокрым от слез: все в его позе — то, как руки были скрещены у него на груди, а плечи подняты, — кричало: 'Не трогай меня!', так же громко, как и его рот. Но глаза были снова глазами пятилетки и молили: 'Обними меня. Обними меня, как раньше. Помоги мне'."