Глава 10 (2/2)
Лиам только кивает, как бы сразу соглашаясь молчать и принимать все, что скажет Луи.
– Мы должны расстаться. Я знаю, что это совсем не то, чего ты ждал, и сейчас не вовремя, но я хочу быть честным, ладно? Ты не чувствуешь себя счастливым со мной и… И я тоже, знаешь…Пейн хватает его за руку и сжимает, как будто силясь удержать, но все еще молчит, и Томлинсон как никогда благодарен ему за то, что тот действительно выполняет его пожелания.–Я думаю, я люблю другого человека, – Луи действительно жаль, что он вынужден говорить это Лиаму, потому что он искренне хотел бы быть с ним и любить его. Но это было бы слишком просто для Луи Томлинсона, не так ли, судьба?
– Так Зейн не врал! – Лиам резко отдергивает руку и почти шипит, прищуривая глаза.
– Зейн? Малик?– Неважно! Мы не будем расставаться. Я чувствую себя достаточно счастливым с тобой. Не имеет значения, насколько крут твой новый любовник. Я тебя не отпущу! – Лиам выскакивает за дверь, даже не делая попытку выслушать до конца.
Луи чувствует себя выжатым этим трехминутным разговором и остро ощущает, как ошибался, если думал, что после того, как они поговорят, кому-то станет легче – стоило помнить, насколько Лиам Пейн ненавидит отступать.***То, что идея с вещами была далеко не самой лучшей, Гарри понимает только тогда, когда в очередной раз безуспешно дергает ручку входной двери в доме Луи. Стукнув несколько раз по стене рядом, он, наконец, спускается с крыльца – очевидно, никто не собирается открывать. Этот вариант был настолько оптимальным, что сталкиваясь с закрытой дверью Гарри почти испытывает ярость. Открыть дверь, всунуть родителям Луи сумку с вещами их сына и уехать, навсегда выкинув эту часть жизни из своей головы–все это было так просто.
Он бы позволил Луи самому объяснять родителям, что его вещи делают у незнакомого мужчины, почему он привозит их ему домой, и что вообще, черт возьми, происходит. Стайлс тщательно выбирал время – ему не хотелось встречаться с Луи, не хотелось в очередной раз слышать попытки оправданий и чувствовать в себе слабость сломаться, поддаться, поверить и потом снова собирать себя по кускам. Время, когда он давал людям бессчетное количество прав на ошибки, давно прошло.
Гарри уже садится в машину, размышляя о том, что кружка и потрепанные кеды не такая уж большая потеря для Луи, особенно по сравнению с унесенной им половиной чужой души, так что он может просто выкинуть вещи или оставить прямо здесь, когда его внезапно окликают. Из соседнего дома выбегает девочка лет 14, накрашенная ярче, чем стоило бы, но Гарри не хочет даже мысленно возмущаться по этому поводу. Когда ему было 14, он носил собственноручно драные джинсы и пытался подводить глаза, так что это не его дело.–Привет, ты к Луи? – кричит она издалека, закрывая ворота на ключ.Стайлса слегка забавляет эта потрясающая бесцеремонность, которую проявляет ребенок.–Да.Девочка подбегает к нему и опирается на капот.– Он в школе. Матч, знаешь? Об этом все говорят, если хочешь, я покажу тебе, где его школа.– Я знаю, где школа Луи, – усмехается Гарри, не сосредотачиваясь на словах о матче. У Томлинсона постоянно были какие-то матчи, когда они… встречались.
– Черт, – девочка выглядит почти расстроенной. – Ты можешь мне помочь? Матч через 10 минут, а я сидела с младшими, и на транспорте, знаешь, я пропущу все самое крутое! А мои друзья даже не займут мне хорошее место!Стайлс понимает, к чему она ведет. И он совершенно не хочет ехать в школу к Луи, потому что там нет ничего, что могло бы его заинтересовать. Абсолютно ничего. А потом Гарри переводит взгляд с девочки, явно выглядящей расстроенной предстоящей перспективой посмотреть матч с неудачного места, на сумку в руках и произносит, внутренне оправдываясь обыкновенным желанием помочь подростку:–Ну поехали, соседка.–Я Энн.–Очень приятно.***Луи проводит первый тайм как в тумане. Он бегает по полю, бьет по мячу, отражает удары в его сторону, несколько раз падает на траву, больно ударяясь спиной, но все это доходит до его сознания словно сквозь пелену. Единственное, что он ощущает остро, это взгляд, преследующий его, прожигающий дыру в его спине. Взгляд, который, кажется, можно почувствовать руками. Лиам смотрит на него так, что Луи с трудом борется с желанием запустить мячом по своим же собственным воротам, только чтобы стереть с его лица это ?или-ты-со-мной-или-ты-мертв-луи-томлинсон?-выражение. Сейчас он снова почти ненавидит Пейна.
Игроки второй команды сильны, даже слишком сильны, чтобы играть с ними настолько расслабленно, но Луи не может взять себя в руки и выкладываться в полную силу. Несколько раз опасную ситуацию у ворот спасают свои, дважды сам Луи. Сосредоточившись на несколько минут, он решает кризисную ситуацию на поле, но на большее он просто не способен.
Когда первый тайм заканчивается со счетом 0:0, Луи выдыхает, надеясь, что ему не будут задавать вопросов. Но, когда он заходит в раздевалку и видит разъяренный взгляд тренера, становится очевидно, что его надежды сбываться не собираются.– Томлинсон, где твои мозги? – тренер трясет его за плечо. – Последний раз так хреново ты играл… Никогда! Это наш единственный шанс! В следующем году в школе не будет половины команды! Ты думаешь, нам не нужен кубок?Луи щурится и ощущает прилив злости. Почему он должен гробиться из-за того, что школе нужно поднимать свой уровень?– Какая мне разница? В следующем году у школы не будет кубка, но и меня тут не будет. Мне плевать! – Луи замечает резкую тишину, которая воцарилась в раздевалке, и только тогда понимает, что сказал это достаточно громко.
– Знаешь, Томлинсон, ты можешь не стараться ради школы. Но ты должен постараться ради себя – как думаешь, в колледж берут просто так? А вот капитана команды, выигравшей Кубок школ, будут ждать. Или твое будущее тебя волнует ровно настолько же, насколько волнует этот матч?Это сродни удару в солнечное сплетение. Луи вдруг понимает, что строил свое будущее много лет, а сейчас почти бросает его под откос. Все годы пути к этому матчу, к тому, чтобы оказаться в колледже – и прямо сейчас, когда он действительно может, то ничего не делает для этого? Такие моменты нельзя упускать! Ничего, черт возьми, не стоит того. Это действительно его шанс!
–Мне… Мне жаль, я…Тренер сжимает его плечо.– Это неважно. Просто сделай все для себя сегодня.
Когда Луи выходит на поле во втором тайме, он, наконец, начинает осознавать все происходящее. Вокруг ревущий стадион, он стоит посреди поля и должен выгрызть зубами победу. У него в жизни осталось совсем мало и именно это сейчас поставлено на кон. Он не имеет права проигрывать.
Луи делает несколько неплохих передач и, если бы на воротах соперников не стоял такой гениальный вратарь, в копилке было бы уже несколько голов. В Луи просыпается здоровая злость – он хочет доказать самому себе, что может жить так, как хочет, что у него есть шанс, что все то, чего он лишился, не убило его. Он носится по полю, как заведенный, кажется, что он один заполняет это пространство, как будто пытаясь вырвать победу не у школы Смита, а у своей судьбы. Он, наконец, отправляет в ворота соперников мяч, и в том, что будет гол, сомнений нет. Он падает на траву стадиона и слышит оглушающий рев болельщиков. Он сделал это. Он смог. Это еще не победа в матче, но сейчас он ощущает себя так, как будто выиграл самую главную игру в своей жизни.
Вокруг него резко оказывается очень много рук. Его обнимают, хлопают по плечу, пытаются поднять на руки, но ему хочется прийти в себя. Тогда он чувствует руки Лиама, которые всего лишь мягко обнимают его за плечи, он забывает о том, что произошло. Ему нужно почувствовать это спокойствие, чтобы собраться и играть дальше на том же уровне. Он обнимает в ответ, а потом чувствует его губы на своих и несколько секунд никак не реагирует на происходящее, а потом с силой отталкивает Лиама от себя.
Нет. Нет! Нет!!! Пускай кто-нибудь скажет, что ему показалось, что этого не происходило! Он оглядывается по сторонам, замечая, что все смотрят на него, потом переводит взгляды на ряды зрителей. Кажется, многие из них даже не поняли, что произошло, но Луи мгновенно и остро чувствует волну осуждения, которая просто прижимает его к земле. Он не может встать и накричать на Лиама. Он даже не чувствует злости, это все больше похоже на сковывающий суставы страх. Он продолжает шарить глазами по рядам зрителей, пытаясь наткнуться хоть на одно лицо, на котором не будет написано шока или осуждения или насмешки. Ему нужно хотя бы немного понимания.
Луи опускает взгляд в проход между трибунами и его сердце пропускает удары. Он чувствует, как у него закладывает уши. Он думает, что это галлюцинации, что он, наконец, сошел с ума, что шизофрения добралась до него! Сейчас он закроет глаза, а откроет их уже в палате с мягкими белыми стенами. Но, когда он снова распахивает глаза – Гарри все еще там.
Он так далеко, но смотрит так пронзительно, что Луи чувствует его взгляд так, как если бы тот находился на расстоянии вытянутой руки. Этого не должно было произойти. Луи хочет встать и бежать, бежать к Гарри, бежать отсюда, от всех этих людей, бежать, бежать, бежать, пока не задохнется. Но он не может даже пошевелиться, смотря, как Стайлс разворачивается в сторону выхода – время будто замедляется и сосредотачивается в одной точке. Гарри скрывается из вида и с Луи,наконец, спадает оцепенение. Он поднимается на ноги и почти бежит к краю поля, надеясь, что все еще можно исправить.Гарри пришел. Гарри здесь. Гарри хотел дать ему шанс. Луи все исправит.Главное – успеть. Он успеет. Он всегда быстро бегал.