Часть I: Глава Первая (1/1)

Для начала марта на улице было слишком жарко и солнечно. Откуда-то появились целые стаи птиц, которыебесцеремонно облепили все лысые ветки на деревьях в Хайд парке и пели так, что всем живущим неподалеку не нужно было никаких будильников, достаточно было этой совсем неуместной какофонии. Из-под земли уверенно пробились навстречу греющим лучам зеленые травинки, словно желая доказать всем вокруг, что зима закончилась, и теперь все будет новым, зеленым и счастливым. Таким оно и вправду казалось: счастливым, и это было слишком. Слишком, потому что вчера город засыпал все еще охваченный остатками зимней депрессии, а утром, как по волшебству, эта депрессия ушла, заставляя даже самых матерых меланхоликов поверить в старую присказку о том, что весна несет с собой надежды и новые начинания. Словно старик Дамблдор, внезапно оживая и лукаво поглядывая из-под своих очков-полумесяцев, вдруг взмахнул палочкой, окрашивая старушку Англию в весенние пейзажи, будто взятые прямо с полотен Ренуара, второй рукой любезно протягивая угрюмым лондонцам лимонные дольки.Том был скорее флегматиком, картины Ренуара не любил, в волшебство не верил и в новые начинания тоже, вместо этого понимая, что все, что происходит с человеком в его жизни, начинается и заканчивается только с его собственных действий и решений. Поэтому он только поморщился, паркуясь на привычном месте. Раз десять с тех пор, как он вышел из дома этим утром, он хотел повернуть назад, но, понимая, что еще месяц сидения в четырех стенах проблем не решит и денег не заработает, лишь упрямо сжимал и без того тонкие губы и сильнее вдавливал педаль газа. По-хорошему, ему вообще не стоило брать этот отпуск, но за все пять лет работы на радио, за которые он не брал ни одного выходного, скопились отпускные дни, не воспользоваться которыми казалось еще большей глупостью. И поскольку совершенно не представлялось, как можно вот так просто взять и вернуться к работе, улыбаться всем в коридорах, весело болтать в курилке, бегать кругами из студии в студию, восхищаясь очередной очень понравившейся композицией, которую никто, кроме него, еще ни разу не слышал, быть тем же светилом, которое, просияв день на радиостудии, продолжало светить на лучших концертах города и модных музыкальных фестивалях, а потом с утра просвещало стажеров, давая раз в три месяца двухнедельные мастер-классы по музыкальной редактуре. Нет, это казалось решительно неприемлемым и каким-то внезапно очень далеким, будто все это было не с ним или не в этой жизни. Поэтому он был рад, когда Грег(1) сказал, что в музыкальный отдел временно взяли еще одного парня, который неплохо справляется и даже ладит с бессовестно брошенными на произвол судьбы стажерами. Том лишь пожал плечами, и пару дней отпуска плавно перетекли в пару недель, а он все еще не ощущал, что готов вернуться.

Грег говорил, что чем быстрее он вернется к привычной рутине, выйдет на работу, тем быстрее его отпустит. Иногда близкий друг и коллега заваливался средь бела дня, приносил какой-то восточной еды, бутылку вина, рассказывал, как прошли последние дни, и уговаривал сходить вместе на концерт, или в кино, или хотя бы на футбол. Он сидел на диване в гостиной его дома, перебирал пальцами кудри на голове устроившегося у него в ногах Тома и рассказывал, что Фирн(2) собирается увольняться в конце мая, но и сейчас уже она то работает, то нет, и большую часть времени ее заменяет Алис(3). Говорил, что в live lounge выступал Эд Ширан, которого, кстати, достал им новенький, и это безумно круто подняло рейтинги. Рассказывал о новых компьютерных играх, о новых фильмах и сериалах. Совершенно отчаявшись, пару раз даже заикался о том, что если все так плохо, можно выкинуть все, что напоминает о прошлом, и пойти вместе по магазинам, купить все новое, создать свое настоящее, которое не будет вызывать негативных эмоций. Том выкидывать ничего не хотел и идти по магазинам тоже, поэтому, вздыхая, качал головой и отворачивался от друга. Нет, он, конечно, безумно ценил эти попытки вернуть его к жизни, но рассказы о работе, сплетни о ребятах и последние новости шоу-бизнеса не вызывали совершенно никаких чувств.

Осознание того, что все это наверняка обыкновенная депрессия, и с этим надо как-то бороться, пришло за пару часов до того, как позвонил директор станции и чересчур заботливым тоном поинтересовался, когда Том собирается выйти на работу и собирается ли он возвращаться вообще, а то новенький очень хорошо справляется, так что было бы неплохо уже определиться с тем, кто именно занимает пост главного музыкального редактора. Работу терять не хотелось, поэтому Хиддлстон только потер усталые глаза, посмотрел на календарь и клятвенно заверил, что с понедельника выйдет.

Все выходные он пытался настроиться на привычный лад, вернуть все на круги своя. Было нелегко, но неожиданно пришел на помощь томик Диккенса. Старина Чарльз, как с детства называл его Том, свалился с полки, когда он протирал там собравшуюся за месяц с лишним пыль. Подобрав книгу и пройдясь взглядом по открытым страницам, он ухмыльнулся, читая про ощущение плотного занавеса, скрывавшего все, что есть в жизни интересного и прекрасного, оставивтолько тупую, нудную боль. Он ранее не раз читал эту книгу, и эти строчки были хорошо ему знакомы, но впервые в жизни они попадали прямо в сердце, пронизывая, раскалывая что-то внутри и заставляя извлечь то, что уже ничего не значило, и оставить только то, на чем еще можно было построить что-то новое. Он так и остался сидеть на краю журнального столика, жадно вчитываясь в слова, перелистывая страницы до самого вечера, пока в комнате не стало совсем темно. Подняв голову, он вдруг улыбнулся, и, закрывая книгу, прошептал себе под нос: "Не отступай перед трудностями. Смотри им прямо в лицо. Смотри, пока не одолеешь их."(4) Той ночью он впервые за долгое время крепко спал, и, кажется, даже видел какой-то сон, но тот, по обыкновению, не запомнился, оставив после себя лишь яркое послевкусие. А утром оказалось, что пришла весна, но это уже было слишком. Внезапно пришедшая эйфория и уверенность в себе вдруг сменились раздражением, которое по мере приближения к работе все возрастало, и, паркуясь на привычном месте, Хиддлстон морщился и плотно сжимал губы. Но все-таки переборол себя, вышел из машины и, одернув пиджак, глубоко втянув носом немного влажный теплый воздух, решительно направился к входу.***Утро Криса неожиданно отличалось от всех предыдущих за последний месяц. Он даже не сразу понял, где находится: оббитые темной тканью стены, куча аппаратуры, ужасно неудобный кожаный диван, от которого затекли и ужасно болели все мышцы. Если бы еще полгода назад кто-то сказал ему, что он будет просыпаться на диване одной из радиостудий BBC radio 1, Крис бы наверняка поморгал с минуту и в очень интеллектуальной форме поинтересовался бы: "Че?"

Полгода назад он был доволен своей жизнью, ему прочили отличную карьеру на MTV, и его совершенно все устраивало. В его небольшой, но просторной и светлой квартире в верхнем Ист Сайде вечерами его ждал любимый человек. Теплый и родной, к нему можно было залезть в постель и долго обниматься после тяжелого дня на работе под тихое ворчание о том, что уже слишком поздно и его снова где-то носило, а теперь вдруг пришел и захотел любви. Хэмсворт только умилялся, малодушно полагая, что это нормально, и что так же хорошо будет всегда, стараясь не задумываться о том, что даже Адам Левин пел о том, что ничего не продолжается вечно(5).Не сложилось. Левин оказался прав, и еще одна песня отправилась в личный игнор-лист. С карьерным ростом не сложилось примерно в то же время. О том, что эти две вещи могут быть как-то взаимосвязаны, Крис предпочитал не думать. Бросив все, он заплатил штраф за расторжение договора аренды и купил билет в один конец домой, в Мельбурн. Обнаружив, что там его никто не ждет, перекантовался пару ночей в своей же квартире, занятой братом и его девушкой, а через пару дней как-то оказался в Сиднее. Потом ему предложили слетать в Токио, и он решил - а почему бы и нет? После Японии была Малайзия, потом внезапно какой-то фестиваль в Испании, а затем еще что-то, толком было уже и не вспомнить. Смс от знакомого из Англии застала его в богом забытом Будапеште, куда его занесло, кажется, только потому, что понравилась песня(6). В сообщении говорилось, что BBC radio 1 ищут музыкального редактора на временную замену на пару недель. Хэмсворт только пожал плечами и через несколько часов уже сидел в самолете и слушал, как пилот заученными фразами информирует о том, что до аэропорта Хитроу летать два часа и двадцать минут, в столице Великобритании идет дождь и температура воздуха - одиннадцать градусов по Цельсию.

Было смешно и удивительно из всех мест в мире в итоге все же оказаться в Лондоне. Без устали в голову лезли воспоминания двухгодичной давности, когда расформировывали офисы Австралийского MTV в Сиднее, перенося их в гордую столицу Англии. Тогда, два года назад, это казалось совершенно лишенным смысла и в холодный Лондон не хотелось безумно, поэтому Крис оббивал все пороги, умоляя дать ему хоть какое-то место в Нью-Йорке. Место нашлось не ахти, но музыку Хэмсворт любил, поэтому на должность музыкального редактора согласился, в тайне ожидая, когда уволится или уйдет лечиться от наркозависимости один из виджеев, чтобы занять его место. Тогда казалось, что все это – предел его мечтаний: квартира в престижном районе, дизайнерская одежда, модные тусовки, карьерный рост. Все это безумно душило, но он ошибочно полагал, что так обычно и бывает, когда предел достигнут и стремиться уже не к чему. Понял свою ошибку, лишь когда все рухнуло, а ненавистная ранее мысль об Англии внезапно позволила вздохнуть полной грудью.Пару недель в Лондоне незаметно переросли в месяц. Крис снял маленькую квартирку в северном Ислингтоне, выучил все нужные линии метро и мог в любой момент по памяти начертить карту окрестных пабов, даже если бы его разбудили среди ночи. Когда он впервые понял это, ему стало весело, может, от того, что было четыре часа утра и количество алкоголя в крови зашкаливало, а может, от того, что если представить город в виде звездного неба, то по размещению злачных мест можно было бы создавать новые причудливые созвездия. Конечно, и в Нью-Йорке, и дома, в Австралии все было точно так же, но там он никогда не думал о таких вещах - времени не было. Тут все было по-другому, и неожиданно посещала осознанная мысль, что так можно продолжать если и не всегда, то, по крайней мере, еще очень долго, и впервые за долгое время ощущалось, что все на своих местах, именно там, где должно быть. Даже коллектив на радио оказался весьма приятным: ожидаемые чопорные снобы на деле оказались веселыми и заводными молодыми людьми, которые тут же приняли австралийца в свою компанию и в тот же вечер провели его "посвящение" в ночном клубе, название которого смылось из памяти где-то после пятого бокала водки с тоником. Вместе с ним в отделе музыкальной редактуры работало еще два парня: Илай и Гери, а сам Крис пришел на замену их главному. Что случилось с главным и когда тот возвращается из своего "отпуска", никто толком не мог сказать. Гери рассказывал, что ?сэр Томас?, как все его называли за глаза, психанул и улетел в Таиланд, при этом версия происходящего дальше каждый раз менялась. Илай, перебивая его, обычно орал, что это все бред и что Том просто крепко подсел на наркоту, вот его и не пускают обратно и заперли в клинике, а когда оклемается - неизвестно. Не раз в коридорах звучали версии и о том, что Тому досталось наследство и титул от умершего дяди, поэтому его нет - вступает в права наследия. Еще говорили, что он тяжело болен, рак легких, и ?говорили же ему, что нужно бросать курить?. А еще, что он просто-напросто увязался за One Direction в мировое турне, правда, после этого обычно все громко ржали, так что Хэмсворт быстро понял, что его личные музыкальные вкусы и вкусы его прямого начальства являются кардинально противоположными. Впрочем, насчет начальства он уверен не был. По сути рассуждал так: его брали на работу через отдел кадров, Бена Купера(7) он видел только один раз, при встрече тот хлопнул его по плечу, сказал, что он хорошо справляется и его будущее будет зависеть от того, как он поладит с мистером Хиддлстоном, когда тот вернется из отпуска, а раз Хиддлстон все не возвращался, то Крис был начальством сам себе.

Уже свыкнувшись с таким порядком вещей, австралиец оказался совсем не готов к новости о том, что начальство у него все же появится. В тот вечер он сидел в студии с Грегом Джеймсом, обсуждая плейлист на его завтрашнюю передачу. Грег морщился и фыркал на все предложенные варианты и, казалось, делал это специально, чтобы вывести из себя. В итоге, Крис, конечно же, психанул, а Джеймс внезапно улыбнулся и выдал:- Прости, приятель. Знаю, что веду себя как мудак, просто я привык работать один или с Томом. Понимаю, что ты должен меня контролировать, и тебя это напрягает, меня это напрягает - нас обоих все это дерьмо напрягает. Давай просто забьем и сойдемся на том, что у нас с тобой все круто, чтобы не бесить директора. А завтра уже вернется Томми.

Позиции он тут же сдал, оставляя диджея самого готовить свою передачу, схватил за шкирку попавшего под руку Гери и потащил в паб напиваться. Время и количество выпитого, а так же и то, что в идеале надо было бы быть завтра утром бодрым и свежим, как-то резко потеряли значение. В голову снова и снова лезли слова песни Левина и мысль о том, что этому сладкому чувству, когда можно было дышать полной грудью, скоро должен был прийти конец. Выйдя из паба, он решил, что домой ехать уже бессмысленно, и, раскачиваясь, напевая себе под нос Nothing lasts forever, побрел к входу в светящееся синим цветом здание BBC, надеясь, что в 82Е сейчас не ведется эфир, и можно будет занять диван.______________________________(1) Грег Джеймс, диджей BBC radio 1, ведущий вечернего прайм-тайма.

(2) Фирн Коттон, одна из самых старых диджеев BBC radio 1, которая после 10ти лет работы в этом году объявила о скором увольнении.(3) Алис Левин, диджей BBC radio 1.(4) Отсылки к цитатам из книги Чарльза Диккенса "Большие Надежды"(5) Имеется ввиду песня Maroon 5 "Nothing lasts forever"(6) Имеется ввиду песня George Ezra "Budapest"(7) Бэн Купер - главный редактор BBC radio 1