Воспоминания (1/1)

Ночь медленно начала затягивать небо, ознаменовав конец дня, когда Торн и его партнер из Темного Ренамона Руна вместе готовили обед. И укротитель, и Дигимон были в романтическом настроении из-за их более приятных переживаний в душе, поэтому они единодушно согласились на романтический ужин при свечах, чтобы закончить день в хорошем настроении. В то время как Торн собирался приготовить аппетитную пищу из спагетти, фрикадельки и чесночного хлеба, лучшая еда, на которую он полагал, что он может взбивать с ограниченными ингредиентами, Руна делала почести, устанавливая стол и готовая свечи. Расхаживая взад и вперед по кухне и столовой, молодые любовники обменивались улыбками всякий раз, когда они обходили стороной. Как только Руна закончила готовить стол, она подошла к своему укротителю, который скучно ждал кипения спагетти, смазывал хлеб и одновременно обжаривал фрикадельки. Приближаясь к нему сзади, Руна с любовью положила свою морду поперек плеча Торна, он слегка наклонил голову, когда она это сделала. Ее длинный пушистый хвост нежно обернулся вокруг ног Торна, когда Руна с любовью обняла ее укротитель своими мягкими лапами. На лице Торна появилась радостная улыбка, когда он бросил то, что он делал, обернулся, чтобы прижаться к его темной красивой лисице. Они разделили друг друга, пока он не был грубо прерван звуковой сигнализацией, сигнализируя, что спагетти закипели. Мягко впав в панику, Торн освободил Руну и снова обратил внимание на спагетти, которые теперь пенились по горлу кострюли, а Руна с любопытством проверила, что он делает. Но когда Торн взял кастрюлю под контролем и собирался посыпать чесночную соль на хлеб, энергия пропала, остаив всех в темноте.—?Уггг, ты должно быть шутишь! —?прорычал Торн; гнев сплел в его голос, когда он нащупал выключатель, чтобы включить электрическую горелку.—?Ничего страшного, я могу помочь,?— заговорила Руна, зажигая небольшое пламя в центре ее лапы, которое частично освещало затемненную кухню.—?Да… Ну, это точно,?— заметил Торн, когда Руна зашагала и зажгла свечи на столе, прежде чем подавить пламя в лапке. В то время как раздача спагетти, Торн решил отказаться от понятия чесночного хлеба, удовлетворившись простым намасленным хлебом. Руна терпеливо ждет, когда Торн закончит раздавать еду на тарелках, наблюдая, как он отнес их к столу. Осторожно, Торн положил одну из тарелок перед его улыбающимся Дигимоном, который сел на место, а другой на стол перед стулом.—?Это прекрасно пахнет,?— прокомментировала Руна, ее щеки покраснели от смущения, когда Торн налил сверкающий сидр в свои хрустальные бокалы, при свете свечей, красочно отражающихся от лихорадочной жидкости, когда она плескалась внутрь.—?Что ж, я не лучший повар в мире, но я показал лучший результат,?— усмехнулся Торн, расслабляясь в своем кресле, и тихонько откликался от внешних кузнечиков, окружающих атмосферу.—?Это наверняка роются в мусоре для отходов и крадут пищу для выживания. Я так давно не ела,?— вздохнула Руна с улыбкой, когда ее сознание мгновенно отразилось на ее прошлом.—?Не беспокойся, Руна; Я постараюсь изо всех сил готовить тебе хорошие блюда,?— успокоил Торна, глядя на его партнеров, изумрудные изумрудные глаза, которые, казалось, сверкали от танцевального мерцания свечей между ними. —?Эй, Руна, если ты не возражаешь, мне интересно, как ты в конечном итоге оказался в этой канаве? —?любопытство Торна заставило спросить, желая получить ответы, но не желая расстраивать своего нового партнера. —?Если это слишком больно, чтобы вспоминать, я понимаю, и это нормально, если ты этого не сделаешь,?— закончил Торн, его голос был тяжелым от беспокойства.—?Нет-нет, я откладывала это достаточно долго. Если я стану твоим Дигимоном, ты заслужил знать, откуда я пришла,?— начала Руна, закончив глоток спагетти, приспосабливаясь к своему месту, прежде чем начать рассказ. —?Я мог бы начать свою историю с самого начала.—?Около восемнадцати лет назад я родилась в семье среднего класса Ренамона в большой деревне под названием ?Сияние?, расположенной глубоко в лесу данных. Мой отец был высокопоставленным воином для короля, а моя мать была искусным целителем под королем. Они были счастливы вместе из того, что я слышал, по крайней мере, до тех пор, пока я не родился. Мой отец всегда хотел сына, кого-то, кто займет его место в качестве хранителя клана и всех его традиций, но вместо этого он достал меня, мутированную дочь, которая не выглядела как кто-либо еще… Урод. Обычно, всякий раз, когда рождается новый ребенок Виксимон, прежняя форма Ренамона, деревня будет радоваться пиру и празднованию. Но никто не радовался моему рождению, потому что из меня каким-то образом выливалась тьма и зло, как они сказали мне. По-видимому, во время моей концепции мои данные были повреждены неизвестным вирусом, который должен был убить меня, но вместо этого он привязался к моим данным и мутировал мое тело. Вирус заставил мои клыки растягиваться и оторваться, а мой мех стал черным, серым и красным, а не нормальным желтым, фиолетовым и белым,?— продолжала Руна, слезы, образующиеся в уголке ее глаз, которые она задыхалась, прежде чем продолжить,?— Моя мать с любовью назвала меня Руной, которая означает секрет, так как никто не знает, как я выжила; но деревня заклеймила меня именем Темного, из-за цвета моего меха. Вначале я не против быть другим, я действительно хорошо ладил с другим Виксимоном, другие родители презирали меня за мою разницу, но уважали моего отца, чтобы оставить меня в покое. Однако, как только мой отец умер, защищая клан от рейдеров ?Аркадимона?, все изменилось. Родители приказали своим детям не связываться со мной и начали плетущую причудливую ложь о моем рождении. Они утверждали, что моя мама занималась темной магией, и именно поэтому я был проклят. В конце концов, более трусливый Виксимон начал бежать, когда я подходил к ним, в то время как более храбрые издевались и задирали меня за свой разный цвет. Вот как я впервые встречаю Хока, кланового принца нашей деревни и будущего правителя клана. Из всех тех, кто мучил меня, он был самым худшим. Он сказал, что я был развращена и, возможно, злой, я заслужила страдание и насмешку. Это было бы не так уж плохо, если бы он был единственным, но поскольку он был королевским двором, а другой Виксимон восхищался им, другий Виксимоны присоединились, дразнили и причиняли мне боль, когда они меня видели. Поначалу их оскорбления посылали меня прямо к слезам, как мои друзья могли предать меня таким образом, разве они не думали, что мои цвета были классными? Но со временем мое сердце застыло, и я научилась игнорировать их оскорбления, меня не волновало то, о чем они думали обо мне, я просто ненавидел их. Затем, в день моего десятого дня рождения, в тот день, когда я, наконец, смогла Дигиэволюционировать от Виксимона к Ренамон, больше рейдеров Аркадимон стали атаковать деревню в полную силу. В то время как воины клана отбивались от основного натиска, рейдеры послали пришельцев, чтобы терроризировать всех нас, скрывающихся в деревне. Когда некоторые из них подошли к нашему дому, моя мама сказала, чтобы я спряталась, поэтому я поскакала и спряталась под кроватью моей матери. Моя Мать отважно сражалась с несколькими аркадимондами, чтобы удержать их от меня, но они жестоко вспороли ее и убили ее серповидными косами. Я смотрела в ужасе, когда они падали на ее тело и пировали ее данные, в нескольких метрах от того места, где я робко пряталась. Я отчаянно хотела кричать, но я знала, что если они обнаружат меня, я встречу ту же участь, что и моя мать. После разграбления нашего дома аркадимоны ушли, и я вылезла из-под кровати и заплакала за мою мать, единственного друга, которого я оставила. После отчаянной и кровопролитной битвы воины клана смогли преодолеть Аркадимона, но по большой цене для всех. Король клана упал, пытаясь защитить деревню, а это означало, что Ястреб станет новым лидером и правителем всех. Это был лучший день в моей жизни… Но вместо этого он превратился в нескончаемый кошмар,?— плакала Руна, большие слезы текли по ее блестящим глазам, когда Торн слушал в симпатичной тишине. —?В тот день я была одинока в одиночестве, не было ни вечеринки, ни празднования, ни смерти, ни печали. И без того Дигиэволюционировавший Хок начал править кланом сразу же как диктатор, заставляя зачислять почти всех трудоспособных Ренамонов, включая меня в свои ряды. Он утверждал, что хочет отомстить за нападение на наш город, идею, которая быстро завоевала популярность среди разъяренного населения молодых воинов, но на самом деле он только хотел проверить свою новоприобретенную власть и контроль,?— мрачно сказала Руна, когда она смотрела без моргая в свечах. —?Как рассвет возник на следующее утро, мы отправились туда, где находились нападающие Аркадимона. Сотни нас; мы были волной желтой и белой под блестящим верхом навесом, за исключением меня… Я торчала как больной палец с меховыми красками. Король Ястреб, как он сам себя называл, убедился, чтобы я была на первой волне атакующих; он хотел безвозвратно убить меня на собственном опыте. Наш батальон вышел из леса и вырезал свой путь в пустыню, прямо в лагерь Аркадимон. Когда мы наконец добрались туда, аркадимоны были настолько ослаблены от неудавшегося рейда в нашей деревне, они поспешно подняли белый флаг в капитуляции, как только увидели нас. Но желание крови и мести ярко горело в сердце Хока, а также в его солдатах и ??моих собственных, и я знала, что не будет никакой милости. Я наблюдала за улыбкой Хока, когда он дал нам приказ убить их. Он приказал нам их убивать, чтобы уничтожить всех грязных вредителей, которые осмелились напасть на нашу деревню. Так мы и сделали. Это был первый раз, когда ярость полностью поглотила меня,?— тихонько шептал Руна, ее уши опустились в печали и частично от стыда. —?Я не помню большую часть битвы, но мне сообщили, что я был ужасающей силой разрушения, чтобы засвидетельствовать, и взяла на себя больше жизней, чем несколько отрядов, собранных вместе. Когда я, наконец, опомнилась, я была пропитана кровью и данными аркадимонов, что по каким-то причинам мои когда-то белые перчатки покраснели, за исключением волшебного символа Инь-Ян. Я мог взять это, рот прогорк с кровью, в то время как мои клыки капали кровью жизни, которую я взял. Они разграбили город всем ценным и вернулись в нашу деревню в качестве героев, но я вернулся как чудовище. Рассказ о моей гневной дикости распространился как лесной пожар по всей деревне, все, кто слышал о моих действиях, были отвращены мной и тем, что я сделала. Меня боялись и презирали все мое село, все боялись меня, кроме Хока, который приятно наслаждался всеми возжелавшими и похвалами своим людям. Я отчаянно пыталась найти работу после этого, чтобы поддерживать себя, но никто не нанял меня. В конце концов, я потеряла родительский дом, не имея возможности заплатить новые налоговые законы Хока, и меня выгнали на улицу, чтобы выжить. Я жила в одиночестве, обвинив себя в смерти моей матери, когда я собралась жить среди мусорной свалки города. Впервые я начала верить всей отвратительной лжи, о которой мне говорили в детстве, что я был испорчен и злой, и поэтому заслужила мои страдания,?— с горечью захныкала Руна, ее голова опустилась на ее гриву. История Руны глубоко потрясла Торна, заставив его протянуть руку, нежно положив ее на лапу Руны, прежде чем дать ей успокаивающее объятие. К настоящему моменту глаза укротителя и Дигимона со слезами скользнули. Ее рассказ напомнил Торну все время, когда над ним издевались в школой, и шрамы, которые они оставили на нем, но они казались просто царапинами по сравнению с болезненным опытом его партнера. Сделав глубокий вдох, Руна продолжила свою историю:—?После восьми лет борьбы за выживание в одиночестве и еды мусора я, наконец, решила, что моя жизнь бессмысленна, что я была ни чем иным, как ошибкой и должна была умереть при рождении. Но я хотела закончить одну вещь, прежде чем я умру, я хотела заставить Хока заплатить за каждое оскорбление, которое он когда-либо швырял на меня, за каждое избиение, которое он приказал своим королевским стражам дать мне. Поэтому в ярости я бросила ему вызов на дуэль, и в ярости я убила его, как животное. Я использовал свою атаку дубликатов, чтобы клонировать себя, и я высосала все данные, до единого… Даже не дав шанса переродиться. Я чувствовала себя как убийца, как те аркадимоны, которые убивали мою мать, когда она пыталась защитить меня. Как только я, наконец, вырвалась из моей ярости, я поняла, что сделала, как и все остальные, поэтому я бежала, и они следовали. Все воины клана присоединились, чтобы выследить меня и казнить меня, чтобы отомстить за смерть их вождя. С самого рождения я утверждала, что я была злым и приносила страдания, куда бы я ни пошла. Теперь у них наконец была причина закончить то, что они начали так много лет назад. Поэтому я сбежала, я понятия не имела, куда иду, только если бы я остановилась, меня наверняка бы убили. Они преследовали меня неустанно часами, даже после того, как я вышла из территории клана. После трех дней охоты, как на дикого зверя, я решила достойно встретиться с моей смертью. Они рвали на меня дикость пачки волков, но мои тени множились, и я сражалась, как крыса. Во время конфликта один из их когтей достал меня довольно хорошо через мою грудь, и вскоре мои силы исчезли. Я закрыл глаза и стал ждать, но смертельный удар так и не наступил. Следующее, что я знал, я был окутан блестящим ярким лучом света, а затем я лежала в грязной канаве. Полностью измотанная, а затем упала в обморок, и когда я проснулась, мне было тепло и в удобно в кровати у тебя. —?скорбно закончила Руне, ее тело физически облагалось налогом от ее ужасных воспоминаний, когда она упала вниз. Поднявшись со стула, Торн подошел к его плачущему Дигимону со слезами на глазах, прежде чем крепко обнял ее. Пока Руна свободно рыдала в объятиях, Торн медленно качал Руну туда и обратно, царапая ее за уши. Они с любовью обнялись друг с другом, вспоминая свое беспокойное прошлое, но также успокоились в объятиях своего любовника, ища друг друга в безопасности. Как только они закончили свои слезы, Торн мягко сдул все, кроме одной свечи, и, используя свое освещение, перевел Руну в спальню. Двое рухнули на кровать, сразу же обнявшись еще раз, свернув свои тела в безопасности. Оба укротитель и Дигимон держали друг друга близко друг к другу, прижимая друг к другу комфорт, до тех пор, пока блаженные руки сна не окутали их, освободив их обоих от своих проблем, хотя бы на время.