ханамаки/матсукава; чужой (1/1)

Ханамаки перебирается из одной деревни в другую каждые полгода — паркур? Он считает, что это путешествия. На самом деле, он вовсе не виноват, что обычные жители видят в нем только угрозу — сожженные постройки, налет урагана, набег магически модифицированных животных, ядовитые испарения после неудачного эксперимента с зельями... В свое оправдание Ханамаки может сказать, что он только учится, ведь сказать, что он не виноват, было бы слишком безответственно. Он полностью признает все свои ошибки и старательно записывает их в толстенную пожелтевшую книгу, пахнущую пылью и горелыми травами, чтобы не забыть и больше не допускать подобного. Всевозможные родственники Ханамаки погибли больше полувека назад, оставив его одного скитаться по целому свету с кучей магических артефактов и фамильной библиотекой — как непредусмотрительно, ведь он был совсем еще юным, начинающим магом, и теперь некому было обучить его как следует, из чего и вытекают все его нынешние проблемы.От которых он успешно убегает.Он решает остановиться в небольшой деревеньке на севере, в сравнительном отдалении от прошлой, чтобы слухи о маге-неудачнике не дошли так быстро. Подлетая ближе к деревне, он с неподдельным интересом разглядывает крошечные огоньки в каменных домишках, которые кажутся едва заметными в ночи точками, в воздухе витает аромат прелых яблок и пряных опавших листьев, отчего Ханамаки чувствует приятное воодушевление, словно в этот раз всё должно сложиться по-другому. Спустя всего лишь мгновение он чувствует, как начинает стремительно падать вниз на огромной скорости.— Эй, красотка, — говорит он своей метле, извиваясь в воздухе, словно лента, — сейчас не самое подходящее время для твоих выкрутасов!Однако метлу совсем не волнуют жалобы Ханамаки, поэтому она по-прежнему не предпринимает и единой попытки поднять пассажира. Маг печально наблюдает, как огни чужих домов становятся все больше, ближе с каждой секундой, и закрывает лицо руками, не в силах вынести своего позора. Он приземляется в огромный стог соломы посреди скошенного поля, поднимая в воздух стаю черных воронов, и долго молча лежит на нем, слушая тихий скрип высушенной травы под своим телом и едва различимое завывание ветра.— Удачное приземление, — заключает он вслух и выбирается из стога, отряхивая черный балахон, — черт бы побрал эти метлы.У черта, конечно же, куча других забот, поэтому Ханамаки придется самому починить свою капризную метлу. Он селится в самом крайнем домике на последней улице за мешочек золотых, где рядом извилистая заросшая тропа ведет в мрачный лес с раскидистыми дубами и причудливыми кленами. Местность на окраине деревни кажется болотистой, там в воздухе пахнет тиной и тихо нашептывают навки, зазывая к себе, а дорога в лес покрыта густым тягучим белесым туманом, почти осязаемой дымкой стелющимся по пожухлой траве. У Ханамаки от избытка магической энергии пара прядок на макушке комично завивается сама по себе, напоминая антенну, и пригладить их ему никак не удается.Ханамаки постепенно обживается в доме, расставляя по углам банки с засушенными травами, частями тел магических существ, различными порошками и уже сваренными снадобьями. Он ставит на полки кучу книг, с которых даже не пытается смести вековую пыль — бесполезно, и раскладывает древнейшие артефакты, в душе проклиная предков за то, что таскали эту рухлядь за собой веками, из-за чего теперь и ему приходится. Гигантский чугунный котел он достает в самую первую очередь, и в нем уже варится и распространяет пряный аромат специй... лапша. Он поселился в этом городе всего пару дней назад, но местные уже шепчутся по всем углам, юные девушки смущаются и хихикают при виде него, обращаясь к нему: ?Здравствуйте, юный великий маг!? Ханамаки здоровается в ответ, грустно улыбаясь и сожалея, что он не может соответствовать чужим ожиданиям, и в сердце его что-то больно колет. К нему в окна часто заглядывают соседские детишки, большими глазами наблюдая за его магическими трюками и приготовлением зелий, и Ханамаки, завидев их, открывает окно и дает малышам конфеты. Они говорят ему с благоговением: ?Великий маг, ты такой классный! Хочу быть как ты!? Ханамаки в ответ только смеется детской непосредственности, отчего колокольчик на его остроконечной шляпе весело позвякивает, пока однажды не слышит громкое карканье совсем рядом. Он видит сидящего на изгороди большого черного ворона, который смотрит на него ярко-красными глазами и как будто издевается, качая головой, поэтому Ханамаки тут же спроваживает детей домой, чтобы никто им не навредил. Ворон сидит так еще пару мгновений и взлетает в воздух, направившись в сторону темного леса. Ханамаки печально качает головой и вздыхает, плотно закрывая ставни и глядя на темный лес на фоне вечереющего неба. От него едва заметно тянет темной магией, словно кто-то пытается колдовать робко, неумело, или не хочет случайно навредить этим жителям — напоминает Ханамаки его самого, наводя на мысль, что, может быть, ему тоже не стоило селиться среди людей.Спустя пару дней Ханамаки собирается отправиться в лес, чтобы отыскать неизвестные раньше травы или плоды, возможно, даже магических животных, если повезет. Он надевает черную, как непроглядная темнота, мантию с подбоем цвета засушенной сирени, берет с собой пустые банки и старинный справочник, из которого уже выпадают исписанные разными почерками желтеющие листы. Он отправляется в темный лес, когда солнце едва сдвигается с середины небосвода и даже близко не клонится к горизонту, поэтому чуть удивляется, поднимая брови, когда проходит вглубь леса на пару метров и оказывается в неуютной темени. Она давит на глаза и душит, обостряет разом все чувства и щекочет кончики пальцев — Ханамаки ступает по влажной земле осторожно, внимательно оглядываясь по сторонам, и чувствует, как за ним со всех сторон наблюдают сотни чужих зорких глаз, как выглядывают из-за деревьев духи и шепчутся травы под его ногами. Он зажигает на ладони небольшое пламя, и его свет моментально откидывает на окружающие деревья уродливые черные тени, скрывающие за собой любопытных магических существ. Ханамаки слышит слева совсем близко шуршание ткани по траве и резко оборачивается, судорожно пробегаясь глазами по каждому дереву, заглядывая за каждую ветку.— Здесь кто-то есть? — громко спрашивает он, но в ответ слышит только недовольное шипение потревоженных духов и звук уползающих в страхе существ. Травы замолкают тоже и на несколько мгновений в воздухе гулко звенит тишина, разбавляемая магической пульсацией от пламени. Ханамаки решает, что ему показалось, да и что будут делать люди в темном лесу? Поэтому он начинает поиск диковинных трав и сбор лечебных растений и плодов, которые могли бы войти в состав его зелий. Он бродит по лесу долго и кропотливо выискивает их в зарослях среди обычных сорняков, останавливается на несколько минут, чтобы детально зарисовать и описать их, хотя от недостатка освещения начинают болеть глаза.Когда Ханамаки проходит один и тот же сгнивший наполовину пень в третий раз, он начинает подозревать.— Кажется, я заблудился, — горько произносит он вслух и невесело смеется, потому что только с ним в такой ситуации могло произойти подобное. Он оглядывается по сторонам, но все вокруг выглядит, как сплошная темная завеса зарослей и стволы деревьев, а испещренная толстыми корнями земля распадается на десятки узеньких тропинок по всем меридианам.Внезапно в оглушающей скрипящей тишине раздаётся громкое карканье, словно кто-то окликает его, слева, а через секунду — уже справа, спустя еще три — где-то чуть дальше впереди, но все еще близко, и Ханамаки каждый раз вертит головой в сторону звука, пока не замечает на светлеющем в тумане горизонте чужую фигуру в черном плаще, плавно изчезающую за широким дубовым стволом. Это то же существо, что чуть раньше пряталось рядом в траве?— Постойте! Погодите! — резко кричит он фигуре, и его слова громкими раскатами эха пролетают по чаще леса и поднимают с веток целую стаю мазутно-черных воронов, разлетающихся во все стороны.Ханамаки подается вперед и бежит за существом на полной скорости, постепенно теряя из его виду, иногда замечая среди деревьев мелькание темной ткани. Когда он видит ее в последний раз и тянется схватить за край, протягивая руку и почти касаясь ее, существо резко исчезает вместе с плащом, а Ханамаки оказывается на выходе из леса. Неужели, пока он гнался за неизвестным, то нашел верную тропинку на выход? Он оглядывается по сторонам, но на десятки миль округ нет ни одной живой души, только большая желтая луна тихо дремлет за белесыми рваными облаками и кроны кленов легонько колышатся на ветру.Когда Ханамаки подходит к своему дому, то замечает на изгороди знакомого смольного ворона — они, вообще-то, все выглядят одинаково, но почему-то именно этот ему кажется знакомым и особенным. Птица смотрит на него маленькими рубиновыми пуговками словно насмешливо, почти лукаво, и Ханамаки в последнюю секунду отговаривает себя от мысли пригладить его по головке. Только потом он замечает, что в лапке ворона крепко зажаты уникальные магические травы, которые растут только в здешних кругах, и которые Ханамаки не удалось отыскать в темном лесу.— Это мне? — спрашивает он в полном восторге, который отражается на его лице широкой улыбкой, а птица в ответ только моргает и словно что-то тихонько мурлычет. Ханамаки в экстазе не может удержаться и протягивает ладонь, чтобы погладить ворона по гладким перьям, но внезапно он шугается, резко поднимается в воздух, громко каркнув, и устремляется в сторону темного леса.Глупо было предполагать, что он оценит такое проявление чувств.Спустя несколько часов Ханамаки все еще крутит в пальцах пучок редких трав, отчего по комнате расплывается смолистый пряный запах. Он думает, что за такое сокровище любой сведущий маг или торговец отвалит добрую дюжину золотых слитков, а ему оно досталось просто так, от знакомого ворона, до чего же забавно.Ханамаки начинает оставлять ворону небольшие лакомства в виде потрошенных тушек местных животных, остатков ненужных ему частей магических животных, а также молоко на блюдечке. С каждым разом замечая, что наутро подарки оказываются успешно съедены или утащены в лес, Ханамаки делает свои выводы и наконец оставляет для птицы маленькие шоколадные конфеты в разноцветных шуршащих обертках, которыми часто угощает местных детишек. Когда на следующее утро он находит только разлетевшиеся во все стороны цветастые фантики, то весело ухмыляется.Спустя несколько дней Ханамаки собирается практиковаться в готовке зелий: он ставит на огонь большой чугунный котел и заливает его мертвой водой, затем сверяется с бабушкиной столетней книгой рецептов для начинающих магов и берет с полок разные банки всевозможных цветов, размеров и содержимого. Он бросает нужные ингредиенты одно за другим, как написано, и тихонько насвистывает себе под нос популярную сейчас у местных песенку, которую регулярно слышит на рынке. В десятый раз сверившись с рецептом, он достает огромную деревянную ложку и начинает медленно помешивать бурлящее содержимое определенное количество раз по часовой стрелке и в два раза больше — против, пока ароматная тягучая жижа не начинает шипеть и тихонько хихикать. Ханамаки как раз собирается немного уменьшить огонь и оставить зелье спокойно булькать, как чувствует по коже еле заметный холодок и слышит мягкий шелест крыльев. Он откладывает ложку в сторону, улыбаясь, и выходит на задний двор. На улице стоит гробовая тишина, не двигается ни один листок на деревьях, травы под ногами мирно сопят, а круглолицая луна висит на чистом небосводе ослепляющим фонарем.— Ой, к чему все эти прятки? Выходи уже, я хочу познакомиться с тобой, — громко произносит он, и смешинка застывает у него на губах. Несколько долгих секунд ничего не происходит, и Ханамаки ежится от прохладного осеннего ветерка, пока не замечает за ближайшим деревом черную тень. Он растягивает губы в довольной улыбке и легко хлопает в ладоши. — Шейпшифтер, а?— Ты весьма догадлив, юный великий маг, — из-за дерева раздается глубокий скрипучий голос, в котором Ханамаки узнает привычную ухмылку.Он решает промолчать о том, что ворон выдал ему себя по собственному желанию.Шейпшифтер медленно, почти лениво выходит из-за дерева, подходя ближе и снимая капюшон черного плаща, который кажется Ханамаки смутно знакомым. В рассеянном свете с кухни он замечает небольшие завитки чужих волос и светящиеся в темноте рубином глаза.— Конфеты были вкусные, — говорит он, и Ханамаки хочется смеяться от того, насколько он забавный. — Я Матсукава.— Ханамаки, — отвечает он и продолжает рассматривать чужое лицо. — И чем же я так привлек твое внимание?— Свалился с метлы прямо к нам в деревню и распугал всю нашу стаю, — прямо говорит Матсукава, скрещивая руки на груди и снова ухмыляясь, — а потом местные стали болтать на каждом углу, что Великий маг поселился в доме на окраине. Прости, не мог удержаться и не посмотреть на тебя.А потом как-то больше не смог оторваться.Ханамаки чувствует, как пылают огнем его щеки, ведь и правда это все скорее похоже на смешную шутку, а сам он — на большое недоразумение, поэтому он отводит взгляд в сторону и чешет нос.— Ах, извиняюсь, от меня и правда всегда одни неудобства...Он не успевает закончить предложение, когда слышит громкий истошный крик, разрывающий барабанные перепонки, и знает, — это кричит его чертово зелье — а затем оно просто... взрывается. Из окон серебряным фонтаном вылетают осколки разбившихся стекол, а занавески на кухне мгновенно вспыхивают. Ханамаки устремляется в дом и чувствует, как Матсукава шуршит плащом сзади. Котел оказывается целым и невредимым, успешно извергнув все содержимое на любую возможную и невозможную поверхность, наплевав на законы физики, поэтому теперь его кухня источает запах чего-то давно умершего с примесью лаванды и больше походит на чьи-то растерзанные внутренности.Как это могло произойти, ведь он строго следовал совету и внимательно следил за зельем?

— Впечатляюще, — многозначительно заключает Матсукава с почти неподдельным восторгом, и Ханамаки впервые в жизни не стыдно за то, что он постоянно лажает.Спустя мгновение с потолка срывается темно-зеленая густая капля и падает аккурат между ними с гнусным хихиканьем, медленно прожигая в полу дыру и источая зловонный запах.

— Может, чаю? — предлагает Ханамаки, на что шейпшифтер поднимает одну бровь и уголок губ, и что-то внутри него ужасно приятно ёкает, а колокольчик на остроконечной шляпе тихонько позвякивает от нетерпения.

— Только после того, как уберем этот беспорядок.