Часть 4 (1/1)

Габриэль раньше обычного пришел в паб, чувствуя необходимость еще раз извиниться перед Тимоти за свое поведение.Впрочем, нет, он не пришел?— он влетел, сметя на своем пути какого-то несчастного тихого пьяницу, расплескавшего на его цветастую жилетку добрую пинту эля, и, бросив на ходу извинения, больше напоминающие рык льва, в отчаянии припал к стойке.Мистер Тейлор поднял на него в меру удивленный взгляд и, пройдясь тряпицей по мореному дубу столешницы, вопросительно изогнул бровь.—?Тимоти… —?задыхаясь от бега, выдавил Данте,?— Тимоти здесь?Хозяин паба изогнул вторую бровь.—?Да, мистер Россетти, он здесь. Что стряслось? У вас такой вид, будто вы только с пожара.—?Можно и так сказать… —?пробормотал под нос итальянец, приглаживая растрепавшиеся смоляные кудри и, вскинув на мистера Тейлора горящий взгляд, широко улыбнулся. —?Нет-нет, все в порядке, ничего не случилось, не извольте беспокоиться.Мистер Тейлор подозрительно прищурился.—?Правда? Так уж и ничего? Тогда, может быть, вы сможете объяснить, почему утром Тимоти покидал дом счастливым, будто выиграл сто фунтов у уличного шулера, а после этих ваших ?позирований? вернулся обратно мрачнее тучи?Габриэль приложил руку к сердцу, отчаянно замотав головой.—?Клянусь, мистер Тейлор?— не имею ни малейшего понятия! Все так чудесно прошло! У вашего племянника явный талант натурщика?— не каждый может выдержать несколько мучительных часов полной неподвижности, тем более такое юное и полное сил создание! —?Данте закусил губу и страдальчески поморщился. —?Ах, я болван!.. Ну, конечно?— Тимоти слишком хорошо воспитан для того, чтобы начать жаловаться на что-либо. По-видимому, он очень устал, но ни словом мне об этом не обмолвился. —?Он ухватил хозяина за руку и с горячностью добавил:?— Вы должны гордиться им! Ах, бедный мальчик!.. Обещаю, в следующий раз я буду делать более длительные перерывы… Ах, мой стойкий Гавриил… —?Данте сокрушенно покачал головой и умоляюще посмотрел на хозяина. —?Я должен извиниться перед ним.—?И оплатить его страдания,?— твердо заявил мистер Тейлор.—?Непременно,?— заверил его художник. —?Как только картина будет продана, я вознагражу вашего племянника за невольные мучения, а вас?— за доброту и великодушие, проявленные к бедному служителю Святого Луки.—?Надеюсь, святой покровитель будет так же благосклонен к вам, как и я,?— пробурчал мужчина и указал на дверь за стойкой. —?Тимоти на заднем дворе.***Тимоти тяжело сглотнул и тряхнул головой, пытаясь отогнать воспоминания, но не получилось.Покои мистера Вогана, где была назначена беседа, плохо запечатлелись в его памяти: он помнил лишь мерцающий свет множества свечей и запах каких-то восточных благовоний, которые окутали его дурманящим ароматом, как только он переступил порог. А еще там было слишком жарко натоплено, несмотря на погожий теплый вечер.—?Не стойте на пороге, проходите, мистер Тейлор.Юноша слабо кивнул и сделал нерешительный шаг.Съежившись на бочке, Тимоти передернул плечами, словно пытаясь скинуть с них чужие руки. Он плохо помнил покои мистера Вогана, но навсегда запомнил его прикосновения…Перед глазами все плыло?— от удушающих жарких волн, исходящих от пылающего очага, от обволакивающего, дурманящего аромата благовоний, от бессонной ночи и от страха, еще больше нагнетаемого гробовым молчанием профессора.Тимоти стоял, опустив глаза долу и не решаясь пошевелить пальцем, чтобы расстегнуть камзол, хотя бы несколько пуговиц?— как же тяжело дышать! Сколько времени прошло, как он перешагнул порог, он не представлял. Возможно?— пять минут, а возможно полчаса.Тимоти почувствовал, как капелька пота скользнула от виска по щеке, прочерчивая мокрую дорожку. Он быстро облизнул пересохшие губы и задержал дыхание, краешком зрения заметив движение?— Чарльз поднялся из глубокого мягкого кресла.—?Итак, мистер Тейлор,?— наконец нарушил гнетущее молчание профессор, направившись к небольшому резному столику, стоящему в углу комнаты,?— начну с того, что вы очень разочаровали меня.Юноша услышал мелодичный звон хрусталя и покосился на Вогана. Преподаватель взял со столика графин, наполненный золотистой жидкостью, и разлил ее в два толстостенных бокала.—?Я считал вас прилежным учеником. Пожалуй, самым прилежным из всех, кого мне доводилось воспитывать,?— он повернулся к юноше и со вздохом добавил:?— Поэтому для меня весьма огорчительным явился тот факт, что вы попросту проигнорировали мое задание.—?Сэр, нет… я не лгал вам. Я сделал то, что вы велели?— написал реферат,?— пролепетал Тимоти, быстро опуская глаза.—?Но у меня его нет,?— грустно констатировал Воган.—?Я не знаю, куда он мог деться. Перед тем, как лечь спать, я все сложил в сумку и оставил ее на столе в общей гостиной. Возможно, кто-то вытащил мою работу. Правда, не понимаю?— зачем.—?Довольно хлипкое оправдание, мистер Тейлор, вы не находите? —?отрезал мужчина, медленно подходя к нему. —?Но… предположим, что это правда. Что же тогда получается? Наказание, назначенное мной?— несправедливо?Тимоти вскинул на него полные надежды глаза. Профессор ухмылялся, протягивая ему один из бокалов. Юноша свел к переносице брови.—?Благодарю, сэр, но… это строжайше запрещено. Я имею в виду… —?он запнулся.Воган склонил голову набок и тихо рассмеялся.—?Да, это не сок, мистер Тейлор. Но это частная территория, поэтому не стоит тревожиться?— все происходящее в этих стенах, всегда остается только в них. Будьте же мужчиной, не расстраивайте меня еще больше. К тому же, это?— прекрасный и дорогой напиток, и мне было бы приятно разделить его с вами,?— он вручил Тимоти бокал, легко чокнулся с ним и отпил из своего, не спуская с воспитанника глаз.Юноша нерешительно поднес напиток к губам. Запах джина ударил в нос, и он невольно поморщился, вызвав тем самым ехидную улыбку на лице профессора. Тимоти намеревался лишь пригубить золотистой жидкости, но Воган протянул руку и, настойчиво прижав хрустальный край к его губам, запрокинул бокал. Чтобы не облиться и не разозлить преподавателя еще больше, юноше ничего не оставалось, как сделать несколько судорожных глотков.Джин обжег горло и внутренности. Вытаращив глаза, Тимоти глубоко вдохнул и закашлялся, отводя руку преподавателя.—?Господи, неужели вы и впрямь?— невинный агнец, мистер Тейлор? —?усмехнулся Чарльз, приподнимая подбородок юноши и заглядывая в заблестевшие от слез глаза. —?Вы когда-нибудь пили что-либо крепче чая с молоком? —?Юноша покраснел и покачал головой. —?Поразительно… оказывается в современном мире все еще можно встретить семнадцатилетнего молодого человека, представляющего образец чистоты… —?задумчиво произнес Воган, придвигаясь к нему вплотную. —?Вы редчайший экземпляр, мистер Тейлор… невероятно искушающий экземпляр…Надежда, загоревшаяся в голубых глазах юноши, сменилась тревогой.—?Вы заслуживаете не наказания,?— объявил профессор, сверкнув потемневшим взглядом.Едва касаясь кончиками пальцев нежной кожи, он огладил высокие скулы Тимоти и, склонив голову, провел большим пальцем по влажным от джина губам. Юноша опустил глаза?— прикосновение было откровенно интимным и до дрожи неприятным.—?Но вот назидания вы заслуживаете?— безусловно,?— прошептал Чарльз, сжав его точеный подбородок. —?Наша сегодняшняя встреча станет для вас уроком и научит бережней относиться к собственному труду. —?Он забрал из подрагивающих пальцев юноши бокал и, поставив его вместе со своим обратно на столик, загадочно ухмыльнулся. —?Ну что ж, на этом, мистер Тейлор, вступительную часть нашей с вами беседы я считаю оконченной. Полагаю, пора переходить к основной части…Тимоти судорожно выдохнул, когда рука преподавателя потянулась к медной пуговице камзола и ловко поддела ее, высвобождая из петлицы.—?Сэр… —?юноше с трудом удалось шевельнуть языком?— от страха, от застучавшего в висках джина, от жары. —?Что вы делаете?..—?Тебе жарко. Позволь, я помогу тебе раздеться.Тимоти не пошевелился, безропотно позволив снять с себя камзол?— джин, плещущийся в голодном желудке, сковал его тело и разум, но когда холеные пальцы потянули аккуратно завязанный бант на рубахе, все же отпрянул в сторону, наткнувшись на кресло и чуть не упав. В голове все плыло.—?Нет, сэр,?— сумел выдавить он,?— мне не настолько жарко…Воган тихо рассмеялся.—?Мне лучше знать?— насколько,?— безапелляционно заявил он, наступая на дрожащего воспитанника.Тимоти тихо застонал, запуская пальцы в светлые вихры.Отвратительно. Как же это было отвратительно?— то, что Воган не пытался скрыть своих желаний, то, как открыто, на правах хозяина заявил ему об этом, заставив впасть в полный ступор. Несомненно, попытайся он вырваться из холеных рук?— эти руки скрутили бы его в два счета. Треклятая бессонная ночь, джин и дурманящая атмосфера лишили его последних сил.Он не мог закричать?— голос не слушался его. Да и смысла в этом не было?— толстые стены древней каменной кладки надежно скрыли бы от посторонних ушей любой звук, и профессор явно это понимал, не пытаясь заткнуть ему рот.Он мог только беззвучно глотать слезы, оплакивая свою чистоту, прощаясь с ней. Не так он представлял себе расставание с невинностью. Не с той, что рано или поздно теряют все юноши?— с этой он расстался еще полгода назад, приведенный отцом в день своего семнадцатилетия в дорогой бордель для совершения ритуала, и с ужасом вспоминал дебелую даму, заключившую его?— субтильного юношу?— в колышущиеся мягкие объятия. Но с той, которую, вопреки всем ужасам Седьмого круга ада хотел подарить тому единственному, который смутным образом представал в его запретных мечтах. Грешный пока только в мыслях, о которых не подозревал даже его лучший друг?— он тайно лелеял надежду встретить своего возлюбленного и подарить ему свою любовь и свое тело.Но не так! Только не так…—?Вас выгнали из школы в Хэрроу за растление, хотите потерять и это место?.. —?это была последняя и отчаянная попытка сдержать надвигающееся безумие.Воган сжал его запястья и рассмеялся в лицо.—?Мистер Тейлор, вы мне угрожаете? Как смело! Но позвольте полюбопытствовать: кому вы побежите жаловаться и на что? На то, что под моим чутким руководством вы делали задание, которое было вам поручено накануне и которым вы пренебрегли? —?профессор кивнул на столик. —?Ваш реферат, юноша…Тимоти шумно выдохнул?— тетрадь, над которой он трудился всю ночь, не смыкая глаз, покоилась на гладкой столешнице рядом с графином.—?Вы…—?Конечно, нет,?— оборвал его профессор,?— но всегда хорошо иметь верных и надежных людей.Несомненно, тетрадь украл кто-то из старост?— вечных подхалимов и предателей.Тимоти тяжело сглотнул и поднял умоляющий взгляд на преподавателя.—?Прошу вас…В ответ Воган лишь ухмыльнулся, притягивая его к себе и запуская пальцы в светлые волосы. Сжав пряди в кулаке, он запрокинул голову юноши и всмотрелся в испуганные голубые глаза.—?Это урок, мистер Тейлор. Всего лишь урок…Тимоти зажмурился, дрожа от ужаса и отвращения.Он не смог больше сопротивляться, обреченно позволив Чарльзу Вогану снять с себя рубашку.Задыхаясь от похотливого желания, профессор медленно развел в стороны его руки, жадно пожирая глазами юное дрожащее тело, великолепное и пленительное в мерцании свечей.—?Совершенство…***По невероятной иронии судьбы Россетти почти в точности повторил слова и действия мерзавца.Тимоти зло вытер одинокую выкатившуюся слезу и закусил губы. Он ненавидел профессора, он злился на Данте, но больше он злился на себя самого.Он шмыгнул носом и растерянно посмотрел на скатанный пальцами хлебный мякиш.От пережитого потрясения ему целый день кусок в горло не лез. Он отказался от обеда и почти все свое рабочее время промаячил серой тенью за спиной мистера Тейлора, рассеянно протирая кружки и бокалы. К вечеру дядя, озабоченный его мрачным настроением и загадочной для юного растущего организма голодовкой, всунул ему в руки кувшин с молоком, краюху свежего, еще теплого хлеба и выпроводил на задний двор, велев близко не подходить к посетителям, иначе они разбегутся, ввергнутые в уныние и ужас его бледным видом.Вздохнув, Тимоти сунул в рот хлебный шарик и поднес к губам кувшин.—?Тимоти…Рука юноши предательски дрогнула, и молоко благополучно полилось по подбородку мимо открывшегося в удивлении рта, заливая рубаху и штаны. Тимоти закашлялся, подавившись скатанным мякишем, пошатнулся и, потеряв равновесие, неловко опрокинулся с бочки. Кувшин упал рядом, расколовшись и расплескав на него остатки молока.Одним прыжком Габриэль подскочил к нему, помог сесть и, похлопывая по спине, взволнованно заглянул в заслезившиеся голубые глаза.—?Мадонна! Ты в порядке? —?он отряхнул от пыли и молочных капель рубаху юноши, не решившись прикоснуться к испачканным штанам. —?Прости, я не хотел тебя напугать.—?В порядке,?— просипел Тимоти, отодвигаясь от художника и твердо отводя его руки. —?Не ст?ит. Вы испортите свой костюм, мистер Россетти…—?Меня облили элем, так что теперь не имеет смысла беспокоиться о сохранности моего гардероба,?— улыбнулся итальянец, демонстрируя испорченную жилетку.—?Сочувствую,?— пробурчал Тимоти, однако в его голосе не было ни малейшей тени на сочувствие.—?Пустяки,?— махнул рукой Данте и, вздохнув, сокрушенно покачал головой. —?Признаться, меня совсем не удивляет твоя реакция на мое появление…Юноша окинул его мрачным взглядом, вытирая ладонью залитый подбородок.—?Зачем вы пришли?—?Как зачем?! Извиниться перед тобой! —?с жаром воскликнул Данте. —?Ты так стремительно покинул студию!—?Считайте, что вы это уже сделали,?— негромко произнес Тимоти, намереваясь подняться, но Данте ухватил его за руку.—?Прошу, дай мне сказать!Юноша перевел взгляд на тонкие пальцы, обхватившие его запястье, и поджал губы, но художник не обратил на это внимания.—?Я вел себя просто недопустимо! Я позволил себе отвратительную выходку, бросившую тень на твою невинность!—?Святая Дева Мария! Прошу вас, не стоит так кричать!.. —?взмолился юноша и метнул обеспокоенный взгляд на открытые двери, из которых доносились приглушенные возгласы завсегдатаев паба. Не хватало, чтобы кто-либо стал свидетелем этой сцены!—?Прошу, скажи, что прощаешь меня!.. —?страстно зашептал Габриэль. —?Пойми, я?— художник и это был порыв! Я лишь хотел выразить свое восхищение твоим телом так же, как ранее восхитился твоим умом. Я сожалею, если этим искренним порывом заставил тебя усомниться в чистоте моих помыслов и нанес тебе оскорбление!Тимоти едва заметно усмехнулся.—?Оскорбление? —?он повернулся к итальянцу и, прищурившись, покачал головой. —?Нет, скорее, разочарование…—?О… —?Габриэль немного опешил от такого заявления. —?Понятно… Позволь узнать, в чем именно ты разочаровался? —?он почувствовал, как медленно, но верно начинает закипать. —?В моих пристрастиях?.. А как же твои слова о том, что не следует судить грехи других? Ты изменил свое мнение? Однако, как же быстро…—?Ваши пристрастия здесь ни при чем! Мне совершенно безразлично, с кем вам приятно проводить время,?— огрызнулся Тимоти.—?Какая хорошая новость,?— в тон ему съязвил итальянец. —?Тогда в чем же заключается твое разочарование??— В вашей лживости! —?выпалил юноша. —?Я бредил вами, вашими работами?— они полны красоты и внутреннего сияния! Они волшебны! Они… настоящие, правдивые! Чего, увы, я не могу сказать об их создателе. Вы рассыпались в красивых словах о невинности, но сами же втоптали их в грязь, приняв меня за одного из тех мальчиков, которым, судя по всему, не счесть числа в вашем списке любовных похождений! Но я не из этой братии! Вы решили, что так быстро согласившись вам позировать, я одновременно дал согласие стать вашей игрушкой, как… как мисс Розалия?!Данте медленно осел, пораженный гневным монологом.—?Тимоти… —?прошептал он, с восторгом глядя в пылающие яростью голубые глаза,?— ты божественно прекрасен…Тимоти удивленно моргнул. Открыв рот и порывисто вдохнув, он нахмурился, отчаянно желая что-нибудь ответить, какую-нибудь колкость, но не смог. Опустив голову, он с тихим стоном уткнулся лбом в колени.—?Боюсь, вам придется подыскать новую модель для образа Гавриила,?— едва слышно произнес юноша.—?Выслушай меня,?— прошептал Габриэль, осторожно кладя ему руку на плечо. —?Да, я не святой. Но я никогда и не пытался казаться им. Безусловно, людская молва приписывает мне множество отвратительных вещей, и не стану скрывать?— отчасти она права. Ты вообразил себе идеал, Тимоти, поэтому разочарование оказалось таким горьким, но поверь?— мне гораздо горше осознавать, что я так пал в твоих глазах. Но я не хочу, чтобы мой безрассудный поступок послужил поводом для расторжения нашего договора. К тому же, твой дядя будет весьма расстроен упущенной возможности заполучить свой портрет даром. Забыл, что мы с ним заключили соглашение? Ты?— позируешь мне, я?— не беру с него денег.Тимоти невесело рассмеялся и поднял на Данте влажный взгляд.—?Почему я чувствую себя вещью, которую вот так запросто можно продать?Габриэль улыбнулся и облегченно вздохнул?— во взгляде юноши больше не было гнева, лишь печаль.—?Не думаю, что следует из-за этого переживать. В какой-то степени мы все продаемся: продаем свои таланты, умения, тела. Некоторые продают свою любовь и совесть. Это закон жизни, Тимоти. К сожалению, свобода?— лишь мираж, воображаемый такими романтиками, как я и мои друзья… —?грустно закончил он.—?Отчаянные романтики? —?шмыгнув носом, робко улыбнулся юноша.Данте усмехнулся.—?Скорее?— отчаявшиеся. Впрочем, это определение относится только ко мне. Миллес и Маньяк весьма успешны, чего не скажешь о твоем покорном слуге. —?Он тяжело вздохнул и поднял умоляющий взгляд на юношу. —?Прошу, не оставляй меня. В твоих руках моя судьба, как художника. Если я не закончу ?Благовещение?, то лишусь покровителя, а найти другого, в нынешнее время, непосильная задача. Но еще более непосильная задача?— найти тебе замену. Таких как ты я больше не встречал…Опустив глаза, Тимоти задумчиво вертел в пальцах соломинку, покусывая губы. Наконец, он вздохнул и тихо спросил:—?Завтра в десять?Россетти едва удержался, чтобы не наброситься на него с объятиями и, одарив юношу слепящей, счастливой улыбкой, кивнул.—?В десять, мой друг! Я буду тебя ждать.