Глава 10. Кто тебе нужен? (2/2)

Такси остановилось на светофоре, Робби приподняла очки и обернулась к брату.

— А ты завидуешь? — спросила она, посмеиваясь.

Макс лишь поджал губы и с недовольным видом продолжил листать новости. До салона оставалось минут пятнадцать пешком, но он продолжал торчать в собирающем дневные пробки такси, лишь бы как можно дольше не встречаться со Скайлер. Она знала, где он был ночью. Знала, что оставался у сестры, но растущая паранойя под названием ?Шлюхи из латинского квартала? превращали Иендо в разноцветного демона.

Про себя мужчина усмехнулся. Скайлер опять перекрасила волосы. Ебаное непостоянство.

— Я просто не доверяю этому Лето, — возвращаясь к разговору о Патриции, пробормотал Уильямс.— Тебе и не нужно, — безразлично проговорила Робин, вздыхая. — Хватает и того, что Пи доверяет ему.И как только Макс раскрыл рот, чтобы в пух и прах разнести теорию сестры о том, что доверять не тем парням бывает весьма губительно, Робби наклонилась к нему и прошептала:— Макс, она ждет ребенка. И могу тебя заверить, на этот раз у них с Джаредом все совершенно иначе. Я видела их. Джей не стал бы обманывать Патти...

На несколько мгновений Уильямс переменился в лице, и Роббс смогла сполна насладиться тем, как сильно он охуел, узнав действительно важные новости (об этом ебаные желтушники не напишут!).Переварив все сказанное, мужчина рассеянно уставился в окно. Патти беременна. У женщин, которые были ему так дороги, какой-то особенный дар залетать от мудаков. Чертова карма, чтоб ее!

— Ты злишься? — спросила Робин, толкая брата в бок. — Забей. Они действительно любят друг друга.Забей! Забей! Забей!

Роббс снова мысленно одернула себя.

— На самом деле, я рад, — в ответ хрипло произнес Макс. — Рад за Патти. Но не за Патти и этого ебаного фрика в уродском шмотье, блядь!

Девушка тихо рассмеялась. Этот мужчина никогда не изменится. Долбаный стареющий ворчун. Она просто обожала его.

Наконец такси остановилось возле салона. Неуклюже вылезая из тачки, Уильямс обернулся и проговорил:— Я даже напишу Пи СМС с поздравлением, — он нацепил темные очки и усмехнулся. Затем продолжил: — Удачи с врачом. Позвони мне потом, ладно?

— Я просто еду на осмотр, не стоит так переживать, — закатив глаза, пробубнила Робби.

— И еще, — придерживая дверцу автомобиля, Макс наклонился, — сходи куда-нибудь. Отвлекись. Послушай музыку. Твои ебаные хиппи играют сегодня вечером в ?Лапе?, я видел афишу.

— Значит, ты должен был догадаться, что они больше не хиппи, — с грустью Робин вспомнила свой последний визит в клуб. После того концерта она ходила сама не своя еще несколько дней. — Роберт теперь главный. И они играют какой-то ебучий фолк.Уильямс заржал и, перед тем как захлопнуть дверцу такси, проговорил:— Все это какая-то хуйня…На самом деле он был чертовски прав.

В салоне работа кипела. И так было каждый день, народ приезжал забиваться из соседних штатов, рассказывал о крутых мастерах своим друзьям, и те приезжали следом. Знаменитости частенько захаживали сюда. Кто-то просто попиздеть с Максом и Скай, которую к этому времени все вокруг уже воспринимали не только как девушку Уильямса, но и как его делового партнера и талантливого мастера. Кто-то соблазнялся и набивал себе очередную татуировку.

Денег становилось больше, и Скайлер уже начинала задумываться о том, чтобы открыть второй салон в самом Лос-Анджелесе. В конце концов, любому бизнесу необходимо развитие, хоть Макс упорно настаивал на том, что это место всего лишь его личная игрушка. Чертовски прибыльная игрушка, надо сказать.

Когда он вошел, Иендо как раз показывала новые эскизы двум молодым парням, увлеченно что-то рассказывая. Ее длинные волосы всех цветов радуги были собраны в высокий хвост, а розовая футболка с надписью ?Не будь хуем? сразу же отрезвила Уильямса, который улыбался своей девушке, как кот, обожравшийся сливок.

— Ты здесь, — констатировала очевидное Скай, уворачиваясь от поцелуя. — Хорошо. Мне уже пора ехать к Патти.— В чем дело? — не скрывая недовольства, Макс скрестил на груди руки. Один уничтожающий взгляд на парней с эскизами заставил их взять альбомы и свалить.

Проигнорировав его вопрос, девушка начала торопливо закидывать в сумку свои вещи. Кошелек, ключи от машины, скетчбук и помаду, цвет которой так нравился Уильямсу. Матовый красный с алым подтоном. Цвет секса. Цвет ее поцелуев.

Обойдя стойку, Макс схватил Иендо за руку:— Думаешь, если будешь вести себя со мной, как ебливая стерва, это поможет?

Она подняла на мужчину свои густо подведенные черным глаза и тут же вновь опустила ресницы. Каждый раз, когда Скайлер думала, что готова послать его ко всем чертям, один только взгляд этого самодовольного мудака крошил все ее планы в сраную пыль. И она вновь начинала чувствовать то, о чем почти забывала, пока ждала его в их квартире по ночам. Одна.

— А что поможет? — тихо спросила девушка, застегивая сумку. — Что нам вообще может помочь?

— Что ты хочешь этим сказать? — он знал что. Но внезапное ощущение такого быстрого, неожиданно приблизившегося к ним обоим разрыва заставило Макса усомниться в том, правильно ли они поступают.Рассмеявшись, Скайлер уперлась руками о край стойки. Точно искала очередную точку опоры. В присутствии Макса мир вокруг начинал казаться размытым. Как на тех акварелях, которые она видела на прошлой неделе в мастерской одной местной художницы.— Ты был с ней?

— У тебя паранойя, — Уильямс попытался обнять ее, но Скай оттолкнула его. Резко. Вложив в одно движение всю свою обиду и злость.Она выбежала из салона и быстрым шагом направилась к машине. Макс шел следом.— Может, прекратишь уже ебать мне мозги?! — он догнал Иендо и преградил ей путь. — Я работал. И ты знаешь, что вчера я оставался у Робин, ты же м…— Хватит пиздеть! — оборвала его девушка, сорвавшись на крик. Губы ее задрожали. Вытащив из сумки свои ?авиаторы?, Скай спрятала глаза, которые предательски начинало жечь.

Нельзя было пускать ее за руль в таком состоянии. Нельзя было просто отпускать ее. Стоя друг напротив друга, они молчали. Скайлер стыдливо всхлипывала, ненавидя себя за каждую слезинку.

Слабость делала из нее идиотку. Любовь делала из нее идиотку. Макс делал из нее идиотку, продолжая считать, что она ничего не знает о его похождениях.

— Знаешь, мне надоело, — вытирая ладонью щеки, пробормотала она. — Я хочу быть с тобой, но ты все ломаешь. Каждый, блядь, сраный день! Я устала... Правда.— Давай, я тебя отвезу, — прежде чем она продолжила бы разговор, который и без того уже чересчур затянулся, предложил Уильямс.Да, она была во всем права. Как и всегда, черт возьми.

— Я возьму такси, — сунув ему в руку ключи от машины, холодно произнесла Скайлер.Вечером того же дня Макс вернулся домой и нашел на столе записку. Скайлер решила несколько дней пожить у себя.

Ее вещи по-прежнему были на своих местах: в кухне стояла любимая чашка с каким-то персонажем из аниме, а на кровати в спальне валялась юбка, которую она, собираясь второпях, так и не засунула обратно в шкаф. Уильямсу же казалось, что вокруг него пустота. Дом опустел без ее присутствия.Этой ночью он так и не смог уснуть.Последовав совету старшего брата, Робин решила поехать в ?Лапу? вечером. Ей и правда было нужно немного передохнуть. Во всех смыслах. Слишком много мыслей, слишком много сомнений, всего было слишком много...

В этом баре ее вряд ли нашел бы хоть один фотограф, такие места их почти никогда не интересовали. В основном здесь тусовались только местные и чуваки из латинского квартала, которые пытались толкнуть травку посетителям.

Каждый вечер в ?Лапе? живая музыка. Играют начинающие музыканты, имен которых никто за этими стенами не знает. Макс не ошибся, сегодня должен выступать Роберт и его новая группа, точнее остатки от старой группы и Роберт. Стремная афиша. Скучнейший инди-фолк с претензией на успех.Уильямс пришла несколько раньше и, забравшись на один из табуретов в барe, заказала себе сок. Пора завязывать с долбаным бухлом. В ее состоянии, когда она готова расплакаться на пустом месте, алкоголь был не самой хорошей компанией. Прямым доказательством этого был весь ?вчерашний пиздец с Шенноном.Ну, вот опять! Твою же мать! Сколько можно?!

Хотелось со всей дури по лбу себе треснуть. И как долго она еще будет вспоминать придурка Лето, который оказался еще более ужасным мудаком, чем рассказывали о нем знакомые?!

Он так и не позвонил. Нет, конечно, он и не должен был звонить, но…— Робин? — из-за спины послышался знакомый мужской голос. Этот акцент она бы узнала из миллиона.

Обернувшись, Роббс подалась вперед и, улыбаясь, заключила парня в объятия.

— Стэнни! — она схватила чувака за дреды, осторожно дернула и тепло рассмеялась. — Как же я соскучилась!

Стэн смущенно улыбнулся и присел рядом. Когда они в последний раз виделись? Казалось, это было в прошлой жизни. Ничего не изменилось в этом парне. Все та же добрая улыбка, способная согреть весь ебаный мир, большие карие глаза, бесформенные шмотки и кожа цвета кофе. Только его дреды стали чуть длиннее, и теперь на них висело гораздо больше разноцветных бусин.

— Сестренка, ты как вообще? — с сочувствием поглядывая на ее руку, спросил Стэн.— Я звонил тебе, когда узнал про аварию. Но тот твой старый номер не отвечал. Заходил к Максу, но там была только его девушка, и она меня выставила. А в больнице меня к тебе не пустили.

Он говорил. Его карибский акцент, мягкое, неторопливое коверкание слов — все это будто возвращало Уильямс в те времена, когда они беззаботно проживали день за днем, играли в Лапе по выходным, покуривали травку и строили планы на будущее. Робби подперла щеку рукой и ответила:— Я не знаю... Не знаю, как я, — она вздохнула. Затем улыбнулась и вновь заговорила: — Лучше расскажи, как ты? Все еще занимаешься музыкой?

— Роберт меня послал, они не хотели играть регги, — проговорил он, не сводя глаз с Робби. — Сейчас работаю в мастерской у Тико. Чиним там всякое... Ну, ты знаешь.

Кивнув, Уильямс тихонько хмыкнула. Да, она хорошо себе представляла, как могла сложиться ее жизнь, если бы несколько лет назад одна хорошая рекламная кампания не сделала ее популярной. Если бы она не встретила Криса, не вышла бы замуж, перед этим не совершила бы еще несколько любовных ошибок. Сейчас ее вряд ли преследовали бы фотографы, ее имени не знал бы никто, кроме любителей каталогов купальников и дешевой одежды. Наверняка когда-нибудь она смирилась бы с тем, что никогда не станет второй Жизель Бундхен, вышла бы замуж за одного из местных воздыхателей, набрала бы вес и завела собаку. И, вполне возможно, ее муж работал бы в мастерской Тико, а вечерами зависал вместе с друзьями в баре, слушая, как она и Стэн с ребятами играют каверы на Боба Марли.Настолько реально, что даже страшно.Но еще сильнее пугало то, что сейчас она уже не могла утверждать, была ли счастливее, живя своей жизнью. Жизнью, которая была достоянием общественности. Жизнью, в которой ее брак потерпел крах, а модельная карьера могла закончится уже завтра. Ей на пятки наступали молодые девушки. И все они были неотразимы.

Заметив, как Робби загрустила, Стэн попытался отвлечь девушку разговорами о музыке. Казалось, это почти помогло. Но как только речь зашла об их группе, о том, каким козлом оказался Роберт, а она сама сбежавшей в свой глянцевый мир гребаной Золушкой, Уильямс вновь погрузилась в тоску.Оставаться на концерт настроения у Роббс не осталось. Попрощавшись со Стэном, она отправилась на пляж. Сжимая в руке свои сандалии, девушка не спеша брела вдоль берега, мягко ступая по остывшему песку. Ветер задирал ее и без того короткое белое платье Love And Lemons, волосы щекотали шею и плечи.

Обняв себя одной рукой, Робби поежилась от холода и посмотрела вдаль. Океан. Бескрайний, таинственный и волнующий. Тихий шум прибоя, голоса и музыка, доносящиеся из бара. И даже если сейчас все шло из рук вон плохо, она была здесь. Снова была здесь. Санта-Моника. Она была дома.— А знаешь, замри вот так, — совсем рядом раздался голос Купера. Робби вздрогнула и обернулась. Доминик стоял за ее спиной, пытаясь сфотографировать Уильямс на свой ?айфон?.— Что ты здесь делаешь? — девушка удивленно уставилась на Дома. — Ты реально следишь за мной?!

Купер сунул ей под нос смартфон и улыбнулся:— Классно смотришься. Даже стуча зубами от холода с гипсом на руке.— Ты следишь за мной? — повторила она с вызовом, даже не взглянув на фотографию.

Вздохнув, Доминик спрятал телефон в задний карман, снял с себя джинсовку и осторожно набросил на плечи Робби. Она опустила глаза и тихо произнесла:— Спасибо…— Я подъезжал к бару и увидел, как ты выходила. Просто случай, — мужчина притянул ее ближе, приобняв за талию.— Ты показалась мне такой грустной. И, кажется, я не ошибся. Что с тобой, замерзающий жираф?Робби осторожно отстранилась, пытаясь освободиться от его не слишком настойчивых объятий.— Мы так часто внезапно встречаемся, — усмехнулась она. — Настолько, что это может войти в привычку.Он улыбнулся. Нежно коснувшись щеки, Доминик провел пальцем по ее приоткрытым губам и притянул к себе. Почувствовав тепло его ладоней под тонкой курткой, Роббс вся напряглась. Она не могла совершить еще одну ошибку. Не здесь и не сейчас. Не с этим мужчиной.

— Нет!.. — выдохнула она.— Это не то, что мне сейчас нужно.— А что тебе нужно? — в его голосе звучала обида и раздражение. Сколько можно?! Когда она уже признает, что хочет того же?! Кому нужны эти глупые игры в недотрогу?!

Сделав несколько шагов от него, Робби плотнее запахнула джинсовку и смущенно произнесла:— Мне просто нужен друг. Сейчас мне действительно нужен друг, Доминик.Божественный запах еды донесся до Патриции, едва она переступила порог. Черт подери, она была так голодна, что, как акула каплю крови, учуяла бы даже зачерствевшую ржаную булочку, а тут было целое пиршество ароматов.— У нас сегодня какой-то особый повод, или… — девушка заглянула в кухню, где Джаред, вооружившись таймером, деревянной ложкой и термометром, колдовал над воком, откуда и доносился запах, заставляющий ее исходить слюной. Хотя он был далеко не единственным источником неописуемого удовольствия в зоне досягаемости. За лихорадочно сменяемой пестрой рябью в глазах, которую Лало уже который сезон упрямо продолжал называть высокой модой, зауженные линялые джинсы, порванные неким малоизвестным художником, и первая подвернувшаяся под руку тщательно выбранная майка ?с максимальным обзором и минимальной теплоизоляцией смотрелись чертовски освежающе. Будто мистер Лето наконец начал действительно смотреть на вещи, которые надевает.— Шеннон просто решил заночевать дома, — закончил за нее Лето, развернувшись в объятиях Патти, и поцеловал.

— Неужели наш мальчик вырос и стал самостоятельным? — развеселилась девушка.— Нет, сказал сильно не радоваться и оргий в его комнате не устраивать, потому что он еще намерен там спать, — Джей очень убедительно изобразил ворчливого старшего брата и, тщательно подув на ложку полную соуса, спросил: — Хочешь?Да если бы он не предложил, то Патти сама сожрала бы его вместе с этой чертовой ложкой, но еще больше, чем предаваться чревоугодию, ей хотелось в душ. Стоило только ненадолго покинуть кондиционируемое здание ради небольшой пешей прогулки в торговый центр и до паркинга, как невыносимо аномальная даже для ЛА жара буквально заставила ее искупаться в собственном поту. Липкое и отвратительное ощущение.— Я еще вернусь, — пообещала она, возвращая ему тщательно облизанную ложку, — и чтобы к тому времени содержимое всех этих вкусно пахнущих горшочков было у меня в тарелке.— Как прикажете, мисс Бэйтман, — рассмеялся в ответ Джаред.Душ был блаженством. Под струями едва теплой воды она готова была остаться и переждать еще несколько следующих дней, которые, по прогнозам синоптиков, обещали быть еще хуже. Куда уж, Патриция содрогнулась от одной только мысли, тщательно кутаясь в полотенце. Все, что она надела на себя сегодня утром, было скопом выброшено в грязное, и девушка думала о приличествующем случаю наряде. В меру элегантном и романтичном шелковом платье с запахом от Дианы фон Фюрстенберг. Оно снималось так же легко, как и надевалось. И казалось идеальным, пока девушка не увидела на кровати бумажный пакет глубокого шоколадного оттенка с золотым тиснением.

На несколько долгих мгновений она попросту забыла, как дышать. Подойти ближе казалось невозможным, даже смотреть — святотатством, а коснуться — запретной несмелой подростковой фантазией, насквозь греховной и потому такой чертовски соблазнительной. Она осторожно достала из пакета сверток, завернутый в хрустящую упаковочную бумагу, и сорвала наклейку-печать с инициалами TF, последнюю преграду перед точкой невозврата. Она едва заставила себя аккуратно развернуть оставшуюся упаковку, вместо того чтобы наброситься на нее жадной изголодавшейся безумицей. В шорохе тонкой бумаги витало помешательство, а под ней чистое вожделение.Тот самый смокинг, на который она так жадно пялилась сегодня днем. Девушка бережно касалась рельефной ткани цвета нежного персикового сорбета, все еще не веря, что он реален. Настолько же, как ее пальцы и ее чувства. Черные гладкие атласные отвороты и лацканы, каждая круглая обшитая тканью пуговица — идеальные ощущения. Патти наклонилась ближе, чтобы вдохнуть смесь запахов текстиля и швейной машинки — так пахнут исключительно новые вещи. Потом они становятся кем-то другим — перенимают аромат духов своего обладателя или безликий запах химчистки. Девушка и не заметила, как с нее соскользнуло полотенце. Этот пиджак был безупречным любовником. В одном том, как он ее ?раздел?, было что-то невыносимо эротичное.Пусть что там говорил мистер Смыслю В Высокой Моде, но вещи Тома Форда — это секс в чистом виде. И сегодня она не оставит ему ни единого сомнения. Патриция хищно улыбнулась и потянулась к ящику с нижним бельем, чтобы выбрать подходящий случаю комплект. Легкий и невесомый, только кружево и ничего лишнего. Надев одни только шортики, Бэйтман отбросила лифчик в сторону. Она хотела, чтобы шелк подкладки касался ее тела, ее груди. Как воображаемый любовник. Набросив его на голое тело, Патти скользнула руками по линиям-выточкам от груди вниз, каждый шов был на своем месте, повторяя изгибы ее тела. Безукоризненно, будто сшито по ее меркам.— Давайте отужинаем, мистер Лето? — спросила она, вновь появившись в дверях кухни, где к тому времени уже царил полный порядок. Все, как он обещал.

— Кажется, теперь я начинаю понимать, что ты имела в виду, — пересохшим голосом произнес Джаред, жадно разглядывая Патрицию; она даже не потрудилась застегнуть единственную пуговицу, которая могла бы хоть как-то спасти положение.В обоих проснулся голод совершенно другого толка, они набросились друг на друга с жадностью изголодавшихся любовников, которая обернулась изнурительно долгим поцелуем на грани дыхания и самоконтроля. Они были готовы растерять последние остатки здравого смысла прямо сейчас. Пьянящее ощущение чистого вожделения, захватившее Патти еще в спальне, усилилось до предела, когда жадные собственнические поцелуи Джареда, опускаясь все ниже, становились нежнее и невесомее. Патриция запустила руки в его волосы, сладко и призывно застонав. Мужчина, которого она любила и желала сейчас больше всего на свете, стоял перед ней на коленях и целовал ее живот, будто это самое большое сокровище в мире. ?Запрокинув голову, девушка в наслаждении прикусила губу. Поцелуи Джареда становились все более настойчивыми и требовательными, так же как и его прикосновения.

Поднимаясь, мужчина заглянул в глаза своей возлюбленной и, резко подхватив, усадил на стол. Тарелка, стоящая на краю, со звоном упала на пол. Вдребезги.Да, вдребезги! Этот мужчина разносил, разбивал ее мир на тысячи осколков наслаждения, которыми были его дразнящие поцелуи. Дыхание, громкое и сбитое, ее пальцы на ремне его джинсов, хотелось кричать уже от того, что теперь все и правда по-настоящему.Теперь это их жизнь, им больше не нужно прятаться и скрываться.

Отклонившись, Патти позволила Джареду ласкать ее обнаженную грудь, целовать затвердевшие от возбуждения соски. Ее золотистые волосы рассыпались по гладкой поверхности стола, на щеках выступил румянец.

— Какая же ты красивая, черт!.. — прошептал Лето, склоняясь над ней. — Самая красивая...

В ответ она лишь улыбнулась, не поднимая ресниц. Сейчас ей не хотелось встречаться с ним взглядом. Ей вообще не хотелось открывать глаза. Будто она до сих пор боялась, что происходящее лишь сон, и стоит ей открыть глаза, все исчезнет.Не в этот раз. В этот раз все ее страхи побеждала его любовь. Это была его любовь. Пожалуй, самая настоящая за все время, которое Патти потратила на поиски того самого заветного чувства на букву ?эл?. На попытки найти и удержать любовь там, где ее на самом деле никогда и не было.

Каждое его прикосновение, когда он двигался в ней, все было наполнено любовью. Здесь не было места эгоистичной жадности, попыткам доказать свое мнимое превосходство. Джаред отдавал ей всего себя, точно так же, как и она дарила этому мужчине свое дрожащее от возбуждения тело, с каждым тихим стоном оставаясь совершенно беззащитной. Лето владел ею, никогда не пытаясь завладеть. Все это было гораздо глубже.

Его огрубевшие от игры на гитаре пальцы изучали каждый сантиметр на ее бедрах, впиваясь в них с такой силой, что Патриция еле сдерживалась от крика.Казалось, именно этого он и ждал. Ему хотелось, чтобы она кричала под ним, сходя с ума от желания.

Движения становились все более резкими, мужчина громко дышал. Приподнимаясь, Патти задрала футболку Джареда и прижалась разгоряченной грудью к его груди. Кожа к коже. Его ладони под новеньким пиджаком от Форда ласкали ее спину, заставляя выгнуться. Аромат тела, блеск горящих от желания глаз и хриплый шепот в ее волосах.Внизу она уже вся мокрая и горячая, готовая принимать его в себя снова и снова. Джаред тихо застонал, утыкаясь лицом в ее шею, когда Пи коснулась мочки уха языком, слегка прихватив зубами.Стягивая девушку на самый край стола, Джей на несколько мгновений остановился, продолжая оставаться внутри нее.

Патриция подняла глаза, с вызовом глядя на своего любовника. Какого черта?! Она не могла вытерпеть этого. Теперь, когда была так близка к самой ебаной вершине своего наслаждения.Дергаясь под ним, она пыталась заставить мужчину двигаться в ее темпе, но Лето лишь едва слышно усмехнулся и выскользнул из нее. Прижимаясь твердым, скользким от ее влажности членом к лобку, Джаред вновь впился в губы женщины. Она вся дрожала, как в лихорадке. Единственное, о чем сейчас могла думать Патти, чего могла желать, так это вновь ощутить внутри себя его твердость. Но эта игра нравилась ему куда больше.— Пожалуйста... — взмолилась Пи, прижимаясь к нему всем телом.

— Чего ты хочешь? — срывающимся от возбуждения голосом прошептал Джей. Он провел средним пальцем по ее нижней губе, заставляя приоткрыть рот.— Тебя!.. — выдохнула женщина, скользнув по его пальцу теплым влажным кончиком языка. — Тебя!

Когда он вновь заполнил ее одним резким движением, Патти вскрикнула, ногтями впиваясь в его руки. Как же она любила эти руки. Она любила каждую чертову вену, выступающую под кожей.

Быстро, твердо и горячо. Где-то за гранью реальности. Слушая его дыхание, она грудью чувствовала, как бешено колотится сердце музыканта.

Ее. Только ее. Он только для нее.

Забившись под ним, Пи вся напряглась. Внизу он почувствовал, как на мгновение она стала чертовски узкой, словно легкая судорога пробежала среди всей этой влажности, едва ощутимая, способная и из него выбить стон.

Не в силах более сдерживать себя, Джаред сжал мягкую грудь девушки и громко выдохнул, замирая внутри нее. Одной рукой он схватился за край стола, пытаясь удержаться на ногах. Это было слишком хорошо. Слишком хорошо, чтобы соображать. Слишком хорошо, чтобы понимать, что вообще происходит. Слишком хорошо, чтобы, блядь, дышать!

Нежные прикосновения губ Патти к его щеке вернули мужчину к реальности. Тяжело дыша, он обхватил ладонями ее лицо и несколько раз поцеловал.

— Сиди на столе, пока я не уберу с пола осколки, — вновь вернулся ее заботливый голубоглазый южанин, готовый уберечь от всего на свете.— Хорошо, — улыбнулась Патти. Тепло. Так тепло.

— Кстати, чуть не забыл, — уже уходя за совком и шваброй, мужчина оглянулся.— Тебе очень идет пиджак.Встреча с Джеком оказалась неожиданностью не из приятных. Приятными в принципе ?они были так давно, что Патриции начало казаться, будто такого и не было вовсе. Зато она была первым на ее ?еще не успевшей развеяться по ветру памяти сюрпризом. Мистер Уайт никогда не был из тех романтиков, которые могут сорваться посреди ночи, вызвонить свою вторую половинку настойчивыми пятнадцатью звонками подряд только ради того, чтобы посмотреть на какое-то особо редкое астрономическое явление… просто потому, что самого одолела бессонница на пару с интернет-серфингом (да-да, это о вас, мистер Лето). Джек всегда, даже в их лучшие времена, отличался прагматизмом, укоренившимся в нем так глубоко, как любовь к блюзу и консервативные замашки. Выкорчевать невозможно, разве что с неминуемой гибелью реципиента. А сейчас и подавно. Они обсуждали их редкие и неизбежные, как стихийное бедствие, встречи так долго и обстоятельно, будто дело касалось переговоров между США и Северной Кореей по разрешению современной версии Карибского ракетного кризиса (да не доведет новый президент кретин до таких конфликтов!).

И вот после чудесно проведенного вечера и ночи, когда мисс Бэйтман впервые и в единственной приемлемой для себя форме опробовала любовь втроем, прилетел внезапный пиздец. Точнее, он позвонил, что вылетает, и выразил желание встретиться за ланчем, чтобы обсудить некоторые вопросы.От одной только формулировки ?некоторые вопросы? у Патриции уже отпал аппетит, который в иные моменты грозил всему миру продовольственным кризисом. Она уже проводила серьезную беседу со своим сыном, после того как тот набрался у своего биологического отца католической поебени, а теперь, судя по всему, ей предстояло выслушать все лично. Для закрепления пройденного материала. Первой мыслью было позвонить Джею и сказать, чтобы он прямо сейчас примчался к ней и забрал куда подальше с этой проклятой планеты, но он готовился к предстоящим выступлениям и сам прекрасно справлялся с функцией вынести себе мозг, потому Патти еще раз пересмотрела свои беременные заебы и решила, что в качестве акта доброй воли сможет отыграться на чем-то другом. И пока она пыталась справиться с паникой, гневом и отрицанием, надеясь, что приятие наказания в виде визита Джека прибудет раньше самого Джека, он уже был слишком близко.Уайт вторгся в ее кабинет с тем же безапелляционным апломбом, как некогда в офис The Hollywood Reporter. От воспоминаний по спине прошелся неприятный холодок. Бежать от его ?Здравствуй, Патриция? было решительно некуда. И сама Патти была бы более чем рада последовать его пожеланию о здравии, но как-то с нервными перепадами, которые закладывали виражи покруче самых опасных горных трасс мира, это получалось из ряда вон хреновато.— Привет, Джек. Если ты хотел поговорить об Олли и нашем разговоре, то… — начала говорить Патриция, если бы она быстро выложила суть вопроса, он бы решился тут же, не сходя с места.— Я хочу обсудить все за ланчем, как мы и договаривались, — перебил ее Джек с таким недовольным видом, будто их встреча была оговорена за месяцы вперед, а для торжественных переговоров забронирован столик в каком-то из ?мишленовских? ресторанов, где в очереди стоят даже самые богатые и влиятельные мира сего. — Кстати, хорошо выглядишь, — комплимент был выдавлен с не меньшим сопротивлением, чем предыдущее скудное объяснение.Нервно взглянув на себя в зеркало, Патти не обнаружила ничего, что бы говорило об неискренности слов Джека. Идеальная укладка, идеальное платье, идеальный пиджак — несмотря на жару, девушка просто не могла отказать себе в удовольствии и расстаться с одним из любовников даже днем. Место приятных воспоминаний, которые позволили ей немного расслабиться, так же молниеносно быстро заняло какое-то противное липкое чувство. Казалось, о чем-то подобном им втолковывали в школе, когда пытались вбить чувство вины от распутных наслаждений, коими, правда, тогда еще не был секс. Вовремя же она вспомнила о несмываемом тавре позора и мнительности.

Идти куда-то с Уайтом теперь категорически не хотелось, ведь он-то, в отличие от них с Уильямс, явно не прогуливал катехизис и прочие достойные предметы, а значит обязательно унюхает ее вчерашний грех на пару с парфюмом Джареда, по которому непременно вычислит ее старого-нового любовника. До смешного абсурдные предположения казались в тот момент до ужаса реалистичными. Где-то в том разрезе пространственно-временного континуума, где закладываются потенциальные варианты развития событий, Джек уже сцепился с Джеем, а их шаткое перемирие дало трещину глубиной с Марианскую впадину, за которой уже маячил один из самых громких за последнее время судебных процессов.— Хорошо, — согласилась девушка, повесив смокинг на спинку стула.Покинув ее кабинет, Джек не удостоил и взглядом ассистентку Патриции, которая отчаянно пыталась оправдаться перед шефом (вряд ли он заметил ее и в первый раз: для мистера Уайта все, что стояло между ним и его целью, приравнивалось к мебели). Патриция в свою очередь так же пантомимой пыталась донести до Скайлер, что на этот раз не стоит бить во все колокола и вызывать нацгвардию. Иендо посмотрела в ответ на подругу как на умалишенную, но все же решила дождаться ее возвращения, прежде чем делать окончательные выводы.Кафе, на котором они остановились, было полной противоположностью того, чем был Джек Уайт, что могло говорить лишь о том, что мужчина действительно спешил. К Патти начали возвращаться оптимизм и вера в скорую развязку всего этого кошмара. Она уткнулась в меню, делая вид, что тщательно его изучает, хотя с ее нынешними травоядными пристрастиям, выбор был не особо богатым. Прежде чем начать разговор, Уайт еще раз с презрением прошелся взглядом по помещению (удивительно, как вся зеленая поросль в вазонах тут же не завяла) — светлому, просторному и стерильно-белому. За ребят с ноутбуками тоже можно было бы начать переживать, если бы у мистера Уайта не было другой почетной миссии.— Я не считаю, что в разговоре с Оливером, ты сказала что-то не то. Мы с тобой вообще редко сходились во мнении, если дело не касалось музыки. А мальчик должен уважать тех, кто его вырастил, пускай даже они…Подоспевший вовремя официант не позволил Джеку самостоятельно разрушить созданный им же эффект атомной бомбы. Он вежливо поинтересовался, определились ли гости с заказом, и не успел полностью скукожиться под взглядом мужчины, как Патти вновь обрела дар речи:—Овсянку на миндальном молоке с фруктами, пожалуйста.— Кофе, — отмахнулся от него Джек, вкладывая в одно слово все презрение, которое всколыхнули в нем кулинарные предпочтения Бэйтман.

У бедолаги хватило ума не уточнять, какой именно. И Патти искренне надеялась, что он принесет этому психу тот самый черный, как ебаная душа блюза, американо, который Уайт считает единственным правильным кофе. От этого зависело их обоюдное здоровье, моральное и физическое.

— Мы с тобой учим его разным вещам, — Уайт вернулся к разговору как ни в чем не бывало. — И это нормально. Есть вещи, которым может научить только отец, а есть те, что должна объяснить мать. И пока наши взгляды в самом главном сходятся, я не имею ничего против твоих либеральных подходов. Но я приехал поговорить не об этом.?Общие взгляды на то, что наш сын не должен вырасти педиком, как Чарли и Том?? — вопрос едва не сорвался с губ Патриции. Раздражение Уайта все еще витало в воздухе, и просто невозможно было не подхватить его, как гребаную простуду.

— Слышал, что вы с Беном расстались, — приступил он к главному вопросу на повестке дня, и Патти против своего желания нервно сглотнула. Она чертовски боялась момента, когда Аффлек перестанет быть сдерживающим фактором. Конечно, Джареду в числе прочих своих опасений и причин оттягивания разрыва эту она не называла, но сама всегда в первую очередь думала, не полетят ли все их договоренности с Уайтом к чертям, когда все закончится.

— Точнее, читал.Патти вся превратилась в слух. Ей было страшно услышать его следующие слова, но они были также и необходимы, потому что казалось, что только тогда она сможет сделать следующий вдох.— Всегда говорил, что он мудак. Хорошо, что Оливер сейчас, когда он знает, кто его настоящий отец, едва ли так привязан к Аффлеку, как прежде.Услышать для разнообразия, что на этот раз ебаная шлюха не ты, хоть и в других выражениях, было небывалым облегчением. Патриция позволила себе расслабиться настолько, что не уловила смысла следующих слов, не возмутилась очередными тирадами Уайта о том, кто в доме настоящий папочка, а потому заключительная часть речи мужчины отправила ее в нокаут с одного удара.— Он все чаще спрашивает меня, почему мы не живем вместе, как настоящая семья. Я пытаюсь ему объяснить, что в мире взрослых все сложно. Но рассказывать ему про сложности и все эти обходные пути — твоя работа. Я должен быть категоричным. И как прикажешь быть непреложным авторитетом в глазах этого мальчишки, когда все, что я могу сказать о нас с тобой, что это сложно?В голове у Патти роились сотни слов, тысячи возражений и мириады непечатных слов в адрес этого гребаного напыщенного индюка, только она была не в состоянии озвучить ничего из того, что действительно хотела. Она ходила по тонкому льду и совершенно не представляла (точнее, даже не хотела представить), что бы случилось, если бы она выложила все карты на стол. Последний опыт общения с бывшим говорил ей, что такие жесты чреваты серьезными проблемами, особенно когда этот бывший способен в порыве нежных чувств свернуть тебе шею быстрее, чем ты произнесешь Джамбаттиста Валли.— Джек, но ведь ты понимаешь, что мы никак…— Сейчас я не хочу слышать от тебя ни слова. Подумай, как следует, Патриция.Уайт отставил свой недопитый кофе, бросил последний брезгливый взгляд на ланч Патти и поднялся уходить.— Я не одна, Джек, — произнесла она вслед удаляющемуся мужчине, и если он услышал ее слова, то ничем это не выдал.