Отправитель (1/1)
Красноволосый мужчина, пританцовывая, шёл по огромному длинному коридору со стрельчатыми окнами, выложеному разноцветной мозаикой пастельных тонов и природным камнем. Изображения на стенах, полу и даже фрески на потолке представляли собой картины из жизни богов, героев, святых и ангелов с белыми, как снег крыльями и такими же чистыми помыслами. Они предавали анафеме, изгоняли, проводили экзорцизмы над нечестивыми созданиями тьмы.
Солнечный свет, струящийся сквозь огромные, стрельчатые окна придавал им ещё большую ирреальность, заставляя поверить в реальность разыгрывающихся перед нами сцен и миниатюр. Совсем не подходящей для данного места казалась внешность странного посетителя. Красные, ниспадающие почти до земли волосы, ярко-зелёные глаза за прозрачными линзами очков с изящными дужками столь любимого им алого цвета. Красно-алый плащ небрежно наброшен на плечи подобно накидке ветреной девицы и хищно заострённые зубы выдают совсем не благочестивый и сдержанный облик, они более пристали бы ветреному юнцу на пороге скандально знаменитого борделя.Улыбка выдаёт мечтательное настроение, однако весь вид мужчины в такие моменты становится столь хищным, что любой невольный зритель предпочёл бы затаиться в тени. Ну, просто на всякий случай.-Ля-ля-ля, тра-ля-ля… ля-ля... ля-ляМурлыча себе под нос навязчивый мотивчик из неприличной песенки он замирает. Улыбка становиться ещё более зверской, глаза щурятся в экстазе, а душераздирающие вздохи разносятся на всё, не такое уж и маленькое помещение. Конечно, этому в большей степени способствует эхо, возникающее в гулких переходах, отражаясь от каменных стен и пола, отшлифованных до зеркального блеска.
Изобразив замысловатое па, шинегами по имени Грель останавливается перед массивными, обитыми железными вставками дверями, пытаясь справиться с волнением и нетерпением.
— Осталось убедить Уильяма и больше не будет помех на пути к моему счастью.Я заключу Себастьяньчика в свои страстные объятья и предамся плотским грехам, скрепив союз наших сердец страстным поцелуем.Сложив вместе вытянутые и опущенные перед собой руки, Грель опять приплясывая на месте, предался мечтам. Беспокойные руки стали было подбираться к ширинке брюк, как буд-то надеясь, что время пришло, но неимоверным усилием воли мужчина сумел подавить свой порыв. Выдав лишь пространный вздох-всхлип, он приблизился к двери и взялся обеими руками за массивную ручку, выполненную в виде обнажённого юноши. Это так же не прибавило ему выдержки и самоконтроля, столь необходимых при предстоящем разговоре.***— Нет.— Ох, Уил, ты стоишь на моём пути к счастью. Уж не ревность ли это? Но прости, моё сердце уже отдано другому, но всё ж я могу и смирится с вынужденным расставанием с любовью всей моей жизни. Однако утешить меня сможешь лишь ты. Сдержанный взгляд твоих холодных глаз заставляет вскипать мою кровь в жилах подобно магме в жерле вулкана. Я весь горю в предвкушении твоих …Бамс!В прекрасное лицо шинегами врезается папка с подписанным заявлением об отпуске.— Неделю.— И не днём больше.— Ни часом.— И что бы ни одного нарушения.— Косу сдашь в конце рабочего дня.— И если не явишься на работу спустя семь дней можешь забыть о всех поблажках и привилегиях.Немного помолчав но, так и не придумав, что бы ещё приказать своему несносному подчинённому Уильям Ти Спирс в раздражении махнув рукой, указал на дверь.— Зелёный взгляд недовольных глаз с недоверием и обречённостью наблюдал за уходящим шинегами. Нехорошее предчувствие грызло высокопоставленного бога смерти всё сильнее и сильнее. Если бы он мог, то запретил бы Грелю Сатклифф вообще появляться в мире живых. Особенно после истории с мадам Ред. Но инстинкт самосохранения так же активно был против того, что бы оставить красноволосого наглеца безвылазно здесь. Меньше всего Уильяму хотелось стать следующей жертвой любви чересчур активного подчинённого. «Пусть лучше уж тот демон и мальчишка, продавший ему душу разбираются со всем этим сами». Только надо попросить гробовщика присмотреть за всем. «Ну, просто на всякий случай».В какой-то момент чопорному и правильному до зубовного скрежета богу смерти стало даже жаль Себастьяна Михаэлиса.
Однако через несколько мгновений он встрепенулся и отбросив болей не нужные мысли принялся за работу.* * *А Грель в это время посвёркивая хитрющими глазами цвета молодой весенней травы, рылся в шкафах в своей комнате, решая, что же взять с собой, что бы поразить воображение взыскательного демона. Погладив плеть из кожи алого цвета, он в порыве чувств прижал её к груди, в который уже раз уносясь в сладостные долины его мечтаний.Губы искривились в жестокой, но при этом очень чувственной усмешке.— Это будет невероятная ночь. И вряд ли ты когда не будь её забудешь, дорогой Себастьян.