1.10 (1/1)

Затем Сону съедает что-то не то и весь следующий день тратит на спускание своих внутренностей в унитаз. Он отправляется обратно в свою постель с пинка Инро, который ясно даёт понять, что ему не прельщает спать под всеми, кто может подскочить и вывернуть свои кишки на его лицо.Первая вещь, которую делает Чонхван, когда забирается на свою постель, - растягивается как морская звезда.?Вот это роскошь!? делится он с потолком.В ответ тот остаётся таким, как и всегда, - холодным и молчаливым.Никто не толкает его локтем в живот, или засовывает холодные пальцы между ног, или душит с силой в объятиях. Никто не пытается разорвать его барабанные перепонки своим храпом, громким настолько, что смог бы посоревноваться в этом со стадом слонов, и определённо никто не сражается с ним в битве. Чонхван чувствует себя как птица, освобождённая из клетки человекоподобного осьминога.Но уж через минуту на него волной накатывает уныние.Должно быть, он оставил открытым окно, раз так ужасно сквозит? Его спина мёрзнет. Если это то, что Сону пришлось перетерпеть за последние несколько ночей, он ещё более жестокий мазохист, чем каким Чонхван его себе представлял.Он перевеворачивается на спину. Но нет; в таком положении мёрзнет лицо.Через стену, разделяющую его комнату и комнату Сону, Чонхван слышит, как одного рвёт, а все остальные стонут.Хотел бы Чонхван быть сейчас там и смеяться над Сону. Или лучше, пусть Сону был бы здесь, чтобы смеяться ещё громче, не боясь угроз со стороны грязной задницы Джинёна.