Мысль 9 (1/2)
Пройдя сквозь редкие деревья нас, усадили в серебряную машину, на которой начал играть накрапывающий дождь.
Я подняла глаза к небу и увидела сгущающиеся тучи темно-серых и черных тонов. Солнце бросало последние лучики света на густую крышу листьев, слабо отблескивая в ответ. Начал нарастать шум капель разбивающихся о крупные листы дубовой рощи. Шипение капель напевало свою грубую и тоскливую песню с глухим мычанием солиста-дождя. Асфальт одинокой дороги стал медленно раскрашиваться прибитой и намокшей пылью, которая тонким слоем облегала тонкую полосу дороги.
По лобовому и остальным стеклам начали бегать дорожки дождевых капель.
В детстве мне рассказывали, что когда идет дождь это значит, что небо плачет. Я всегда в это верила и старалась не расстраивать небо. В самый страшный для меня день тоже шел дождь.
Мама потрепала меня по голове и тепло, улыбнувшись, как умеет только она сказала певучим голоском:- Мы скоро приедем, посидишь с тетей Рангику?
- Посижу! – я показала ей язык, на что услышала заливистый смех моей матери.Последовал рев мотора, и из гаража выехала большая семейная машина. Отец открыл окно и с хмурым видом закричал:- Быстрее! Иначе опоздаем! Чего ты как курица тормозишь?! – он всегда был груб с нами. Его большое морщинистое лицо не вызывало доверие, серые, словно стекляшки, глаза всегда были пропитаны злостью и какой-то горечью, а в голосе я слышала лишь злобу. Его любое действие было резким и неожиданным, даже самое предсказуемое в нем оказывалось странным и не предугаданным.Он всегда кричал, заставляя меня вздрагивать от такого резкого и грубого голоса с хрипотой.
- Уже бегу, - она последний раз поцеловала меня в нос и быстрыми прыжками направилась к машине,- Мы скоро, милая!- Веди себя хорошо! – последние слова, которые показались мне ласковыми.
Их нашли лишь через месяц.Трупы измяты и местами прогнившие, неприятный запах гнили и влажности окутывал каждого.
На похоронах ревели все кроме меня, потому что я верила, что родители ушли в лучшее место, и что они видят меня.
С того момента небо стало мне родным.Дождь, переросший в ливень, обдавал холодом даже через дверь автомобиля. Стекло затуманенное водопадом дождя выдавало размытые образы деревьев, мелькавших за окном.В салоне разливалась приятными звуками музыка. Новый знакомый сразу влился ко мне в доверие. У него были теплые глаза каштанового цвета и мягкие руки, как я уже заметила и ощутила. Волосы пепельного цвета достигали лопаток и рваными локонами спадали на лицо. Он так тепло улыбался и одновременно закрывал глаза, что казался добрым волшебником, прибывшим из страны сказок.Голос, словно топленый шоколад, обволакивал и казался безумно глубоким.
Джагерджак изредка добавлял свои мысли в рассказ водителя, который лился безудержной рекой. Они сидели напротив друг друга и казались такими разными.
Укитаке был мягким и осторожным в своих высказываниях, казалось, будто он тщательно подбирал каждое слово, входившее в его частые монологи.Даже действия были совершенны с особым трепетом, и то, как он разворачивал руль, или нажимал на педали газа и тормоза – все было выполнено с аккуратностью. И его односторонние рассказы не казались пустой болтовней, а наоборот, для меня всего было слишком мало. И не смотря на эту нежность, он все равно казался мужественным.
Джагерджак наоборот являлся резким и даже в чем-то безумным человеком. То не долгое время, проведенное с ним, я тоже выделяла для себя особенным воспоминанием. Он являлся дерзкой натурой, в которой была причастна свойственная ему необдуманность. В своих действиях он мне напоминал отца, но в Гриммджоу все, же присутствовала неопределенная мягкость.
Эти двое наверняка засядут ко мне в душу глубоко и надолго.Вскоре расплывчатый пейзаж за окном постепенно станет сменяться нарастающим количеством зданий и резким уменьшением растительности. Мы медленно будем выезжать из владений леса и так же медленно переходить в городские «джунгли».
Многоэтажное здание мелькнуло за окном, и я попросила остановиться.- Зачем? – Гриммджоу повернулся через плечо и посмотрел на меня непонимающим взглядом.