VI. Зеленый свет (1/2)

Подстроить встречу с Чонопом совсем не сложно. Дэхен наблюдает за ним через улицу, тщетно пытаясь прочесть по выражению его лица хоть что-то, и в очередной раз удивляется самообладанию, с которым этот парень идет по жизни. Переезд в другую страну, работа в Неприкасаемых, смерть лучшей подруги — есть ли хоть что-нибудь, что может заставить Чонопа снять непроницаемую маску спокойствия?Дэхен уверен, что это не равнодушие, но как он умудряется держать под контролем столько эмоций и переживаний? Просто сумасшествие какое-то!

— Привет, — Дэхен не улыбается, бессмысленно играть роль несведущего простачка, Чоноп не одобряет подобную фальш, он уверен. —Я слышал о Бренде. Мне жаль.Чоноп поджимает губы, и Дэхен понимает, что он не хочет говорить об этом с посторонними. Возможно, он вообще не хочет обсуждать это с кем-либо, но все же кивает, принимая соболезнования.

— Привет, — тихим, как отражение эха, голосом отвечает Чоноп и замолкает, продолжая смотреть на Дэхена. Надеется, что тот уйдет? Оставит его в покое?— Я... Ты... — Дэхен на самом деле немного теряется, не зная, что говорить дальше, и вся эта ситуация очень неловкая, но отступать ему некуда. — Ты уже ел? Не хочешь перекусить?Чоноп, кажется, совсем не удивлен.— У тебя все в порядке? — спрашивает он, потому что у Дэхена такое выражение лица, словно это у него кто-то умер.— Не совсем, — честно признается он. — Поэтому я не хочу оставаться в одиночестве.Как получилось, что вместо того, чтобы поддержать его, Дэхен сам просит помощи? Чоноп выглядит незыблемым как скала, и рядом с ним Дэхену не хочется выпрыгивать из себя, — он завораживает, и с каждым разом все больше. Может, невзирая на то, что у Дэхена нет души, его сущность чувствует связь, свою принадлежность. В такие моменты как сейчас Дэхен остро жалеет, что не может снова стать остаться человеком навсегда.Первые капли дождя падают на асфальт, и Чоноп поднимает задумчивый взгляд к небу. У него почему-то щемит в груди, бьется как птица, попавшая в силок, и он не понимает, что это. Чоноп никогда не боялся оставаться в одиночестве, но сейчас... Его гложет чувство вины, бессилие, невозможность все исправить. У него внутри огонь, разрастающийся подобно лесному пожару, в котором горят его идеалы и вера в справедливость. И Дэхен смотрит на него с таким отчаянием, будто Чоноп — последняя надежда для него в этом мире, и откуда ему знать, что это действительно так?— Пойдем, сейчас начнется ливень. — Дэхен касается его плеча кончиками пальцев и вопросительно смотрит, ищет в его глазах согласие. Он чувствует, как бьется чонопово сердце, пусть не так, как привык, но ощущает его волнение и внутреннюю ярость, подобную клокочущей лаве в недрах земли, ждущей своего часа. И вот тогда…

Вместо закусочной они попадают в бар.

— Я хочу напиться, — сообщает Чоноп. Он говорит это с такой угрюмой решимостью, что Дэхен не решается с ним спорить, хотя совсем не уверен, что у Чонопа это получится.

Он методично опустошает пивные бутылки одну за другой, пока Дэхен кое-как расправляется с двумя, но остается таким же трезвым, как и два часа назад. Глупо спрашивать ну как, полегчало? или ты уже дошел до нужной кондиции?— Расскажи, какой она была, — тихо просит Дэхен, потому что не в силах больше выносить это тягостное молчание, повисшее над их столиком как лезвие гильотины.

— Болтливой, — усмехается Чоноп. — Увлекающейся. Как будто ее мозг одновременно занимало миллион вещей, и она все время находила что-то новое. Таскала меня то на выставки, то кататься на роликах, то еще куда-нибудь. Однажды мы целый день провели в лесу, Бренда искала следы каких-то старых поселений. Хотела поехать в путешествие автостопом.

— Разносторонняя личность, — Дэхен хмыкает, смутно ощущая, что Бренда кого-то ему напоминает.— Она заботилась обо мне, хотя я ее об этом не просил, но Бренда такой человек... Она заботилась обо всех, помогала, постоянно участвовала в какой-то благотворительности волонтером.

Алкоголь все же развязал Чонопу язык, не настолько, чтобы он изливал Дэхену всю душу, но хоть что-то. Дэхен смутно подозревал, что даже Чонопу, который весь внутри себя, иногда нужно выговориться. Или хотя бы чтобы было кому выговориться.— Я провожу тебя? — спрашивает он, когда они выходят из бара в синие сумерки, сгустившиеся над Орлеаном. После дождя воздух влажный и почему-то тяжелый, он оседает в легких холодной пленкой и совсем не трезвит.Споткнувшись на мостовой, Чоноп хватается за плечо Дэхена, и тот испуганно вздрагивает даже от такого простого жеста. Чоноп не может чувствовать как ведьмы, но на Дэхене нет перчаток, и кто знает как отреагирует кулон на соприкосновение.

— Извини, — бормочет тот, медленно опуская руку, и тут же касается кулона, словно его что-то тревожит.— Все в порядке? — Дэхен останавливается с подозрением глядя, как Чоноп трет ладонью в области солнечного сплетения. — Что случилось?— Изжога, наверное, — Чоноп морщится от неприятного ощущения. — Много пива и мало еды.Это вряд ли, думает Дэхен, все еще опасливо разглядывая кулон. Все-таки защищает. Вампиром он быть не перестал, и амулет это чувствует. Ендже был прав, в нем его сила, точнее, в камне. А оправа служит оберегом для охотника, но Чоноп не охотник, пока что.

— Ты не часто пьешь, да? — он натянуто улыбается.

— Не часто, — мотает головой Чоноп. — Точнее, очень редко.— Завтра тебя будет мучить похмелье. Аспирин дома есть?— Не знаю, наверное. Бренда... — Он осекается, вспомнив о ней, и замокает.

— Понятно, занесу тебе завтра утром, — делая вид, что он не обратил на это внимания, Дэхен делает шаг в сторону. — Пойдем.Они доходят до дома не так быстро, как могли бы. Чоноп, кажется, никуда не торопится, может, ему тоже не хочется быть сейчас одному, Дэхен отвлекает его от мыслей о Бренде и самокопании. Насчет собственной привлекательности в его глазах Дэхен иллюзий не строит.

— Спасибо, — говорит Чоноп у подъезда, словно действительно благодарен ему. — Знаешь, мне на самом деле хотелось напиться, но в одиночку это не круто.— У тебя наверняка есть друзья, — бормочет Дэхен.— Есть, но сейчас в колледже разговоры только о Бренде, все ее знали. А мне совсем не хочется... обсуждать ее.— Я понимаю, — он согласно кивает. — Немного неправильно говорить это в такой ситуации, но я рад. В смысле тому, что если я смог как-то помочь… или если тебе стало бы легче.— Все в порядке, — на губах Чонопа мелькает слабая улыбка. — Ты помог, правда. А теперь мне надо поспать, а то голова очень кружится.— Конечно, отдыхай. Уверен, что доберешься до квартиры в целости и сохранности? — в шутку спрашивает Дэхен.— Доползу, если надо.

— Я зайду завтра, — напоминает он. — С аспирином. Тебе надо на занятия или, может, на работу?— На занятия я не пойду, — качает головой Чоноп, — а работа у меня сменная, завтра в ночь, так что успею отоспаться.Дэхен оставляет это без комментариев, не будет ли он в самом деле задавать вопросы о его работе! И вообще, чем меньше Дэхен будет ассоциироваться у Чонопа с графским особняком, тем меньше шансов, что он может вспомнить их первую встречу.

— Вот и отлично, тогда до завтра, — улыбается Дэхен напоследок и ждет, пока Чоноп скроется в дверях подъезда.

Улыбка тут же сползает с его лица — очередное обстоятельство в виде чувствительного к вампирам, даже не похожим на вампиров на данный момент, кулона усложняет его и без того сложное положение. Ну и как тут быть? Он даже прикоснуться к Чонопу не может, камень явно не позволит этого сделать, посылая сигналы, которые Чоноп расшифровать, конечно, не догадается, но. Факт остается фактом. Интересно, как же он тогда работает в окружении вампиров? Или это только Дэхен удостоился благодаря своей эксклюзивности? С этим амулетом определенно что-то нужно решать, он становится едва ли не самым трудным препятствием к осуществлению плана. Куда там Бренде с ее вербеной и рунами. Кстати, интересно, знала ли она, что на самом деле представляет из себя этот кулон? Конечно, она была слишком слабой, чтобы осознавать его истинное значение, но что-то она же могла ощущать? Этого они уже никогда не узнают.Дэхен возвращается в свою квартиру, по пути забежав в круглосуточную аптеку за аспирином, ужинает пакетом крови и долго не может заснуть, ворочаясь в кровати. А еще ему очень надо поговорить с Ендже, но он благоразумно решает не врываться к тому среди ночи. Раздраженный Ендже наверняка не такой сговорчивый и дружелюбный, как выспавшийся.

***Дэхен просыпается рано. Как ни странно, человеческие привычки даже после стольких лет существования под покровом ночи вернулись очень быстро. Солнце едва взошло над дальним берегом, когда он уже принял душ и позавтракал, не отказав себе в удовольствии вполне человеческого кофе с блинчиками. Он бы соврал, если бы не признался себе в том, что хочет увидеть Чонопа немедленно, но отчетливо понимает, что раньше полудня ему там делать нечего. Поэтому еле дотерпев до девяти утра, Дэхен решает все-таки навестить Ендже. Тот открывает почти сразу — в домашних штанах и с зубной щеткой во рту.

— Утро, — кивает Дэхен и идет прямиком к тому диванчику, который помнит с прошлого раза. Не хрен опрометчиво бродить по квартире ведьмака, а то мало ли о каких ловушках Ендже его еще не предупредил.

— А ты ранняя пташка, — хихикает Ендже, выходя из ванной, довольный своей шуткой, и Дэхен смотрит на него укоризненно.

— Рад, что у тебя хорошее настроение, потому что у меня не слишком приятные новости.— Как будто в этом деле может быть вообще что-то приятное, — фыркает тот. — Выкладывай.— Надо избавиться от кулона. Точнее, избавить от него Чонопа.

— Это как бы невозможно, — многозначительно смотрит на него Ендже. — Ты сам видел, он носит его, не снимая. И, самое главное, зачем, когда он нам нужен?— Он чувствует меня, — говорит Дэхен. — Вчера я виделся с Чонопом и, когда он коснулся меня, то сказал, что амулет жжется.

— Прямо так и сказал?— Нет, конечно. Он изъявил желание напиться, поэтому списал все на изжогу. Понятное дело, что ему не пришло в голову связать два этих факта вместе, но мне-то пришло.

— Тогда он должен на всех вампиров так реагировать.— Видимо, нет. Или... Хм. Он не надевает его на работу? Потому что если бы тогда на Чонопе был кулон, охотник проснулся прямо там, исходя из того, что я пытался с ним сделать.

— То есть, мы этого не узнаем, пока не подсунем ему другого вампира. — Ендже в задумчивости жует губу. — И если душа охотника реагирует именно на тебя, это будет интересно, правда?— Охренеть как, — язвит Дэхен. — Еще интереснее, как я должен с этим бороться, если он чувствует меня даже в таком состоянии. И у меня нет души, забыл? На что он реагирует?

— Ты сейчас человек, чисто физиологически, ну, или не совсем человек, но и вампиром тебя тоже не назовешь. Души у тебя нет, но есть кровь. Может, в ней все дело? Это нам на руку, значит, может сработать магия крови.

— Это слишком для меня, — устало выдыхает Дэхен. — Если бы он был обычным человеком, все было бы намного проще, но с его даром и этим амулетом… У меня просто нет шансов.

— Но Чоноп же не отказался провести с тобой время.

— Стечение обстоятельств. Ему плохо, он переживает из-за Бренды и винит себя, но не хочет обсуждать это ни с кем из знакомых. Я его понимаю. Мне просто повезло, можно сказать, подвернулся под руку.

— Думаешь, это прокатило бы с любым?

— Я не льщу себе, но нет. Зная Чонопа, пусть даже не настолько хорошо, все равно нет, не с любым. И он дал понять это вчера прямым текстом.— Может, ты ему все-таки нравишься, просто все, что сейчас с ним происходит, не слишком располагает к завязыванию каких-то отношений?— Я могу ему нравиться как человек, — справедливо возражает Дэхен. — Это не значит, что он во мне заинтересован.— А ты?— Что? — он удивленно распахивает глаза.— Ты в нем заинтересован? Не ради сохранения своей никчемной вампирской жизни, а ради самого Чонопа. Хочешь ли ты его? Представь, что этого всего нет, — Ендже обвел рукой вокруг, — и ты просто встретил бы его где-нибудь. Привлек бы он твое внимание?

— Не знаю, — говорит Дэхен, хотя уже сам сомневается в своей искренности. — У меня как-то не было времени подумать над этим. К тому же, план состоял в том, чтобы влюбить Чонопа в меня, а не наоборот.

— Если бы знать, какие отношения связывали вас в прошлом… Но его сущность заключена в амулет, а твоя душа черт знает где, очевидно, тут даже спиритизм не поможет.

— Ладно, оставим пока в покое это безнадежное дело, у нас еще одна проблема на повестке дня. Бренда.— Да… Точно, Бренда, — вспоминает Ендже и присаживается на подлокотник массивного кресла. — Не знаю, насколько глубоко копали, но в подозрительных знакомствах она замечена не была, чему я не удивлен. Достаточно взглянуть на Чонопа, если ты понимаешь о чем я.— Невинная душа.— Абсолютно. Светлая, наивная и бескорыстная. Лучшая подруга утверждает, что Бренда ей рассказывала все, правда она ни словом не обмолвилась о ведьмовстве, что тоже понятно. Копы не любят, когда в дело вмешивается что-то потустороннее. Но сказала о Чонопе.

— Он под подозрением? — обеспокоенно поинтересовался Дэхен.

— Пока нет. Но если выясниться, где он работает… Сам понимаешь.

— Этого я и боюсь, — кивает он. — Поэтому нам нужно найти убийцу самим и как можно быстрее. У меня к тебе предложение. Только выслушай меня до конца прежде чем возражать и отказываться. Возможно, это наш единственный шанс.— Хорошо, — немного удивленно соглашается Ендже.

— Бренда не состояла в ковене, и теперь я знаю, почему. Мне нужно, чтобы ты встретился с одним человеком. Она может помочь, но ей нужна помощь с твоей стороны.

— Ведьма? — Ендже уже понимает, к чему он клонит.— Да, местный ковен, точнее, одна из них. Женщина, которая рассказала мне про печать и охотников. Она называет себя Созерцающей.— Ого, — искренне удивляется тот, — большая редкость.— Говорит тот, у кого такой же дар, — язвительно замечает Дэхен. — Она сказала мне.

— Такой, да не совсем… Созерцающие вроде как провидцы, только они видят не будущее, а прошлое. Я не вижу прошлое и не могу предсказывать будущее, лишь настоящее — следы, метки, отпечатки. Последствия каких-то действий или событий, то есть голые факты. Это сложно объяснить. Мужчины могут быть провидцами или видящими, как я, но о созерцающем я никогда даже не слышал. Этим даром владеют только ведьмы.— Почему? Разве это не проще?— По логике да, но не на деле. Как бы объяснить... У будущего много вероятностей и все они расположены в параллельных плоскостях, не привязанных ко времени. Провидец обычно видит или самое близкое, или наиболее вероятное, поэтому предвидения не всегда сбываются. Даже самые сильные из них могут иногда ошибаться. Ну… есть еще оракулы, но они не маги, это уже совсем другие материи.

— У меня каждый раз голова кругом от ваших объяснений.

— Не заморачивайся, — продолжает Ендже, махнув рукой. — Так вот, насчет прошлого. Оно всегда привязано к конкретным людям и ко времени, понимаешь? В отличие от будущего прошлое субъективно, оно несет отпечатки эмоций и переживаний, которые могут искажать его восприятие в настоящем. Ты читал учебники истории? Каждое поколение трактует события так, как ему кажется правильным или удобным. Что-то похожее происходит с попытками увидеть прошлое, оно отлично умеет запутывать следы. Дар созерцающих в том, что они могут видеть его объективно, не привязываясь к интерпретациям участников событий.

— Но почему только ведьмы?— Энергия. Ведьмы и ведьмаки черпают силы из разных источников. Инь-Янь, если проще. Свет, огонь, камень, металл и все то, что в нашем представлении олицетворяет мощь и силу — источники мужской энергии. Большинство заклятий, созданных ведьмаками и колдунами, основаны на единовременном выбросе магии. Почему, как ты думаешь, при дворе королей и императоров в основном состояли именно маги?

— Чтобы вести войны.

— Именно. Вся быстродействующая магия разрушения это янь.— Я понял, — усмехается Дэхен. — Значит, коварство, яды и прочее это инь.— Так и есть. Инь — это вода. Изменчивая субстанция, которая может принимать разные формы, проникать туда, куда не дано проникнуть лучу солнца, она точит камни и покрывает ржавчиной металлы. Это основа жизни. Источник силы ведьм — сама природа, в любом ее проявлении. Смерть тоже часть жизни, точнее, этап, который проходит любой живой организм. В этом заключается гармония, одно не может существовать без другого, и в каждом есть частица противоположности. Поэтому ведьмы так не любят нарушать баланс, больше заботятся о последствиях и сохранении традиций. Нам больше подвластно пространство, им — время.

Дэхен на минуту зависает, глядя куда-то сквозь него, обдумывая услышанное.— Ты хотел знать, какие отношения связывали нас в прошлом, — тихо говорит он в итоге. — Если она может…— Если она согласится, — поправляет его Ендже, и в его глазах мелькает проблеск той же идеи. — Ты прав, если она действительно та, за кого себя выдает, возможно, нам бы этопомогло. Я встречусь с ней.

— И поможешь, — добавляет Дэхен. — Чтобы найти убийцу Бренды, нужна магия.— Которую ей запрещено использовать. Можешь даже не говорить.