005. бешеные псы (1/1)

Их состояние ухудшается и выбивает из колеи, потому что их действия уже невозможно вычислить и провести какую-то логическую цепочку. Изначально и по сей день их проблема?— это Хёсон, которая буйствовала исключительно в палате, заставляя каждый раз уничтожать тела и оттирать кровь со стен, потолка и пола, а потом списывать все тела на ?небольшой инцидент?, ?пропажи без вести? и ?буйный больной?. После десятой бригады уборщиков за несколько дней сдаётся уже Хосок, который просто ставит перед фактом, что не собирается больше стоять в стороне, наблюдая за Сокджином. Чимин эту идею поддерживает, разведя руки в стороны и пожав плечами, бросив лишь одну фразу: ?У нас больше нет вариантов?. Но и у Юнги, и у Хёсон есть одна общая проблема, которая пугает уже самого Хосока,?— во сне они кричат, дёргаются, задыхаются и плачут, бормоча себе под нос что-то невнятное. Их нельзя оставлять одних в таком состоянии. Просто нельзя. В очередной приступ у Хосока ломается что-то внутри каждый раз, когда он крепко держит руки Хёсон над её головой, сидя на ней. Она жадно дышит, скалится и дёргает руками, пытаясь вырваться, чтобы хотя бы в этот раз разорвать хосокову грудную клетку голыми руками. Желание заплакать и закричать о том, чтобы она прекратила это, растёт в геометрической прогрессии, заполняя маленькую палату беззвучной мольбой. Она бьётся и множится, разрастаясь комом в горле, который проигнорировать и проглотить невозможно. Это просто иллюзия из-за того, что он долгое время пробыл на Земле. Всё хорошо. Это пройдёт. Да? Хосок крепче сжимает челюсть, закусывая губу, и отворачивает голову в сторону, закрывая глаза, чтобы не пересекаться с хёсоновым бегающим взглядом, пропитавшимся жаждой крови за столь короткий срок. Хёсон перестаёт дёргаться и начинает спокойно дышать, что уведомляет о том, что приступ наконец-то закончился. Хосок садится на пол, облокачиваясь спиной об стену, тяжело вздыхает и смотрит в потолок, медленно моргая, не обращая внимания на то, как Намджун аккуратно поднимает тело Хёсон с пола и укладывает обратно на койку, а в палату заходит невысокий парень в белом халате. Намджун бросает беглый взгляд в сторону и возвращает обратно, закатывая рукава белой рубашки, покрытой каплями уже давно свернувшийся крови и в некоторых местах порванной из-за острых ногтей. Они уже это проходили несколько раз. Глубоко выдохнув, стирает капли пота с шеи, смотря на парня перед собой. —?Она уже успокоилась,?— хрипит начинает Намджун, проводя рукой по волосам. —?Не волнуйся, Чимин. Цокнув языком, тот ослабляет галстук, поднимая взгляд, где мельком можно рассмотреть усталость и желание просто прекратить мучения тех, кого называет своей семьёй, выстрелив прямо в висок так, чтобы выжить шанса попросту не было. Лишь бы не кривились от боли, хрипло крича, срываясь на крик. Не пытались прикончить себя сами, разрывая свою кожу и ломая собственные кости, крепко сжимая челюсть и руки. Не доставляли столько боли, беспокойства и ран, засыпая через некоторое время буквально на час или максимум два. Чимину Юнги и Хёсон напоминают собак, которые заразились бешенством, которых стоит просто усыпить, потому что… —?Что-нибудь нашёл? —?неожиданно спрашивает Намджун, вырывая из вороха мыслей. —?Просто скажи, что ты знаешь, что с ними происходит. Потому что хозяин ломается вместе с ними, наблюдая за тем, как угасает его ?друг?, ?защитник? и ?семья?. —?Я думаю, что это какой-то яд,?— громко выдыхает Чимин и присаживается на край хёсоновой койки, отворачиваясь от Намджуна. Он не сможет сказать ему это. Просто не сможет. —?Ближе к делу, Чимин,?— подходит и наклоняется в девяносто градусов, крепко сжимая ладонями бёдра. —?Они выживут? —?Я не знаю,?— наклоняет голову вниз, не выдерживая давление с намджуновой стороны. —?Что ты скрываешь от меня? —?Намджун выпрямляется, скрещивая руки на груди. —?У них двоих были раны от разбитого стекла, которые не могли затянуться, так? —?кивок, который становится одобрением того, чтобы дальше выслушать эту теорию. —?Но что будет, если я скажу, что за этими ранами скрывалось что-то большее, которое как раз и стало началом отравления организма, а травма стала катализатором для их,?— останавливается и кивает в сторону больных,?— состояния сейчас? Объясню проще, сейчас,?— Чимин берёт с небольшой белой тумбочки папку и открывает её, мельком пробегая взглядом по тексту. —?Они получили… —?Чимин, кто из них умрёт первым? —?прерывает Намджун, сжав кулаки с такой силой, что тишину больничной палаты разрушает звук капель чёрной крови, что ударяются о белый кафель. —?Хёсон,?— опуская папку, спокойно отвечает Чимин. —?Я даю ей максимум неделю. Намджун резко разворачивается и выходит быстрым шагом из палаты, не разжимая кулаки. Он не может думать о том, что кто-то из них может умереть, потому что они все дали друг другу слово, что будут жить и слушать внимательно любой приказ, что отдаст Намджун. Что будут внимательны и осторожны, спасая свои жизни, а не чужие. Он же говорил им всем об этом столько раз, что это должно было быть уже выгравировано в их головах. Главное выжить. Зайдя в мужской туалет, Намджун останавливается напротив раковины, включая ледяную воду, чтобы умыться и частично прийти в себя. Подняв взгляд на зеркало, задерживает дыхание, когда там, в зазеркалье, отражаются ужасы войны, что они устраивали раньше, где умерла целая сотня, а то и больше его людей, которых он клялся защищать. В ушах всё ещё стоят те крики и звуки выстрелов, взрывов и предсмертных прощаний, которые когда-то давно были самой лучшей симфонией, а сейчас это похоже на хаотическое и бессмысленное варево. Сжав пальцы в кулак, Намджун ударяет со всей силой по зеркалу, разбивая его на сотни осколков, которые с оглушительным звуком падают на пол. Стоит, хватая воздух часто, маленькими порциями, не обращая внимания на то, что по его руке тоненькими струйками стекает чёрная кровь, а вместо отражения перед ним чёрная пустота, которая поглощает, не давая и шанса на спасение. Услышав тихий шорох сзади, Намджун медленно поворачивает голову, а затем и всем корпусом, скалится, преодолевая расстояние за короткое время. Припечатывая ладонью шею парня лет шестнадцати, который дрожит от страха и лишь губами, рвано дыша, просит, чтобы его отпустили. Ни один мускул на намджуновом лице не дрогает, и в одну секунду шея молодого, не узнавшего жизнь, паренька оглушительно хрустит, а тело замертво падает на пол. Так будет лучше. Намджун поправляет ворот рубашки, спокойно выходит из туалета, не обращая внимания на то, что люди кричат в ужасе, а затем падают на холодный кафель, словно тряпичные куклы. Он слишком сильно раздражён, чтобы контролировать собственные силы, чтобы решать что-то прямо сейчас.*** Хёсон падает на холодный кафель с койки на живот, кривясь от боли в спине, которую словно керосином облили и подожгли, не забывая после надавливать ладонью, чтобы наверняка эта боль чувствовалась. Сев на колени и схватив ладонями бёдра, рвано дышит и осматривается по сторонам, пытаясь найти хоть что-то, что даст ответ на вопрос: ?Почему так больно?? Мысли упорно не могут собраться в кучу из-за стоящего в ушах гула и точечных ударов по вискам, а в глазах всё слишком размыто. Хёсон трёт пальцами глаза и, опираясь дрожащей ладонью о край койки, встаёт медленно, стараясь не совершить лишнего действия, но ноги упорно не слушаются, и она падает обратно на колени. Она пробует второй раз, третий, четвёртый, но безуспешно. Вытянув ноги вперёд, опускает голову вниз и закусывает нижнюю губу до крови, когда краем глаза замечает проблеск света, а затем и размытую фигуру Хосока перед собой, которая пальцами невесомо касается плеча, вздыхая. Бесполезная. Жалкая. Лучше бы умерла, если честно. Ворох негативных мыслей, который заполняет не только хёсонову голову, но и всю палату, вытесняя из неё кислород, вызывает очередной приступ, который разительно отличается от остальных предыдущих. Из её носа сначала начинает фонтаном биться густая чёрная кровь, не давая и право на то, чтобы нормально дышать. Дрожащими руками пытается остановить хотя бы на мгновение, закидывая голову назад и бегло вытирая, пока Хосок глазами ищет хоть что-то, чем можно временно остановить кровотечение, которое не хочет останавливаться. Хёсон начинает кашлять, склоняясь вперёд и опираясь ладонями о пол, отхаркивает чёрный сгусток, который лопает и растекается на полу. Хосок резко хватает хёсоновы волосы и оттягивает назад, прижимая к её лицу белую простыню, стянутую наспех с койки. Хёсон хватает чужие запястья, сжимая до хруста костей, и приближается ближе к лицу Хосока, который смотрит на неё с ужасом, замечая, как чёрная кровь, перемешанная с ужасом и болью, собирается на подбородке и капает крупными каплями вниз. Кажется, словно из неё так жизнь выходит. Время останавливается в тот момент, когда Хёсон вскакивает со своего места и хватает горло Хосока, заставляя того упасть на спину. Дрожит и лишь одними искусанными губами просит о том, чтобы её наконец-то убили. Хосок медленно, стараясь не спугнуть, прикасается к хёсоновой щеке ладонью, успокаивая себя тем, что так будет лучше. Хватает за подбородок, больно сжимая чужую челюсть, и отталкивает в сторону, подминая под себя девушку. Чимин забегает в палату из-за крика и, больно падая коленями на пол, достаёт из кармана прозрачный пузырёк, бегло вытряхивая три мягких желатиновые капсулы ярко-красного цвета себе на ладонь. Громко выдохнув, прижимает руку ко рту Хёсон со всей силы, заставляя проглотить препарат и не выплюнуть на пол. Чимин садится на пол, оттягивая галстук, и, ожидая следующего развития данного действия, нервно кусает нижнюю губу. Зрачки Хёсон расширяются, пульс учащается, температура её тела повышается, и начинает бить мелкая дрожь, заставляя зашедшего следом Намджуна сжать кулаки со злости. —?Ты серьёзно, Пак Чимин? —?шипит, медленно подходя к парню, сидящему на полу. —?Ты дал ей человеческую дурь? —?Что? —?глаза Хосока расширяются, а внутри что-то закипает и лопается с оглушительным звуком. —?Мне не послышалось? —?Это может ей помочь,?— спокойно отвечает Чимин, наблюдая за тем, как Хёсон медленно моргает, не отрывая взгляда от потолка. —?Это поможет хотя бы на время… —?Что ты несёшь, блять? —?перебивает Хосок и хватает за грудки Чимина, притягивая его к себе. —?Это может убить всех нас. —?Ты с Юнги сделал то же самое? —?прикусывая внутреннюю поверхность щеки, спрашивает Намджун. —?Отвечай. —?С ним всё иначе,?— поворачивает голову, не обращая внимания на Хосока, который уже доходит до своего предела. —?Я просто переливаю ему кровь, потому что у него яд не так быстро распространяется по телу, как у Хёсон. Но у нас есть очередная, чёрт возьми, проблема,?— мягко положив ладони на хосоковы кулаки, ухмыляется уголком губ,?— мы все заражены этим дерьмом. —?Объясни,?— выплёвывает Хосок, дёргая ещё раз. —?Боже,?— Чимин закатывает глаза,?— запах её чёртовой крови пропитал здесь всё, а из этого следует, что? —?переводя взгляд с Намджуна на Хосока и обратно, уточняет. —?По факту мы дышим этим ядом в данный момент. Нас ожидает то же самое, что и её.