115. (2/2)

— Рейс? — единственное, что спрашиваю, мгновенно вызывая в нём искру надежду, из-за которой его глаза распахиваются.

— Завтра. В пять утра.Я была на их концертах не больше трёх раз. Какова вероятность, что такие выступления с таким составом и с такими же песнями повторятся снова?

— Тогда сам звони моему отцу и говори, что забираешь его дочь. Опять, — на полном серьёзе говорю, протягивая телефон, лежащий чуть выше головы парня.— Я? — озадаченно спрашивает, — ну уж нет, — отрицательно качает головой, — мы даже не знакомы.Он что, испугался?

— Какой чудесный повод, — набираю нужный номер, включая громкую связь.Разумеется, я его подтруниваю и ни за что не позволю ему настолько погрузиться в мою личную жизнь. Уж точно не сейчас. Максимум через... лет пять, да. Я ни разу не знакомила родителей со своими парнями. Один раз они сами приехали не вовремя, поэтому знакомство состоялось только с одним. Я с радостью расскажу о Гарри, поделюсь какими-то историями, но не лично... Спасибо, но нет.

Он явно не ожидал услышать гудки, потому что рукой отодвигает телефон.

— Джейн! Давай сама, — беспомощно рычит, вызывая мой смех.— Нет, — вновь подношу телефон к нашим лицам.— Стоун! Ты... — он прекращает говорить, поскольку на другом конце провода раздаётся громкое ?привет?, — блять, это Томлинсон, — ругается Гарри, расслабленно опуская ладони на голову.Он не видел, что я набрала Луи, а не папе, потому что всё время держала телефон к себе экраном.— Он тебе надоел, и ты всё-таки решила рассмотреть и другие варианты? — игриво говорит.— Пока что нет, но я не сказала тебе спасибо за проделанную работу, поэтому и позвонила.Я заняла у него кучу свободного времени, пока добиралась до Лондона и до дома Гарри. Если бы не он, я бы ни за что не освоилась так быстро. Он чуть ли не фотки с картами мне отправлял, чтобы я окончательно не заплутала.

— Что не сделаешь, ради такого хорошего друга. Ну и ради Гарри, конечно, — Стайлс закатывает глаза, затем вырывает мой телефон.— Всё, она занята, пока, — и нажимает кнопку сброса, убирая мобильник на пол, — ты играешь на моих нервах лучше, чем я на гитаре. Так что ты решила?

— Я ещё думаю.— Тогда я помогу тебе принять правильное решение, — переворачивает меня на диван, приподнимая и так задранную футболку.

Шершавым языком он проводит вдоль плеча и свободной рукой стягивает мои трусики. Когда он опускает тёплую ладонь на лобок, я послушно раздвигаю ноги, позволяя ему делать всё, что он пожелает нужным. Проведя по влажным половым губам, он издаёт такой сексуальный стон рядом с моим ухом, что я готова согласиться на всё, лишь бы слышать его чаще.

— Ты так быстро мокнешь, — ненасытные губы скользят всё ниже и достигают груди, втягивая в рот потемневшую бусинку соска. Прижимаюсь к нему сильнее, не в силах лишить себя такого сладостного удовольствия. Он постепенно раскручивает сжавшуюся внутри пружину наслаждения, продолжая посасывать ареолу и ласкать горячими пальцами истекающее лоно. Изгибаюсь в его сильных руках и не замечаю, что в приоткрытом рту давно пересохло.

Неприятный звонок телефона отрывает меня от восхитительно острых ощущений, отчего я открываю глаза и растерявшись тянусь за ним.

Увидев на экране имя абонента, я натягиваю вниз футболку, болтающуюся на шее.— Я отойду, — вскакиваю с дивана и двигаюсь по лестнице в одном единственном направлении, которое знаю.Поднявшись на второй этаж, я захожу в комнату и закрываю дверь, прикладывая телефон к уху. Не знаю, почему я так внезапно убежала от него, как будто мне звонит любовник. Наверное, я ещё не отошла от ощущений, которые он мне дарил пару минут назад.— Привет, мам, — отвечаю на звонок, — я забыла написать, прости, — сажусь на край кровати, подгибая одну ногу.— Она забыла написать, а мы с папой должны переживать, жива ли наша дочь или нет, — недовольно произносит.— Жива, жива, — улыбаюсь не строгому тону мамы, а непонятному смеху папы, который с кем-то общается, — кто там у вас?

— Дейзи с Мейсоном приехали.

— Оу, так вы меня не ждёте, — специально говорю, чтобы смягчить дальнейшие слова.— Мы тебя уже несколько месяцев ждём, — из-за голоса папы я не могу быть серьёзной, — ты завтра прилетишь?

— Вообще-то, — виновато выдыхаю воздух сквозь стиснутые зубы, — может я приеду через пару дней? У вас всё равно гости, — только с мамой я могу быть маленькой беззащитной девочкой, которая до сих пор просит разрешения в свои двадцать три.— Нет, ну вы посмотрите на неё, — хмуро говорит, — Стоун, иди разбирайся со своей дочерью, — она отдаёт трубку папе, который немного успокаивается.— Привет, страна моя, — мягко произносит, — что не поделили?

— Отойди подальше, — он усмехается, и я слышу стихающие голоса, которые и вовсе исчезают.— Отошёл.— Я хотела бы приехать не завтра, а через пару дней. Может ты её как-нибудь задобришь?— Дочь, она ждёт тебя уже столько времени, — его слова усугубляют положение, — да и я не хочу нарываться. Я итак вчера разбил её любимую вазу.— Ну па-а-ап, ну пожалуйста... Три дня, максимум, — он кряхтит, но я знаю, что он никогда мне не откажет.— Дженни.— Пожа-а-алуйста, — ребячески пропеваю.— Вот почему я всегда ведусь на это? С тебя ирландский виски.Любитель ирландской выпивки, ведь, цитирую: ?ох, женщины, вы ничего не понимаете, он же такой мягкий?. А потом мы снова выпьем бутыль в два горла, пока мама издевательски снимает нас на видео. Папе явно нужен был сын для таких дел, но не судьба, родилась я.— Я знала, что мы сработаемся, — радостно целую трубку, — зато я останусь подольше.

— Тогда мы с тобой успеем съездить в одно место, — одухотворённо произносит, — я нашёл такую трассу за городом, только маме не говори.

— Вот блин, ты ведь специально это сказал, чтобы я приехала завтра, да? — уже вижу, как он коварно улыбается, — а-а-а, так нельзя! — топаю ножкой, — ладно, через два дня, — сокращаю срок.— Отлично.

— Спасибо, — вновь целую динамик, — передавай Гретхэнам привет.— Передам, — душевно отвечает, — до четверга, не больше. И я соскучился не меньше, чем мама.— И я, пап. Пока.— Пока, — кладу трубку и ненадолго зависаю, смотря в пустоту.

У меня всегда были дружеские отношения с отцом с раннего детства, пока мама изредка брала на себя роль требовательного полицейского, ведь кто-то же должен наказывать меня за проступки, которых было достаточно. Уж кого и стоит бояться Гарри, так это маму, потому что папа с распростёртыми руками примет любой мой выбор, предварительно, конечно же, немного помучив его. Он и жёсткость — несовместимые вещи, поскольку более щедрого, любящего и заботливого человека я не встречала никогда. Но Стайлс пусть думает иначе.***Спустившись вниз, я застаю увлекшегося телевизором парня, который вальяжно валяется на диване в один трусах и посасывает пульт.

— Затянуло?

— Ага, — не отрывает глаз с сериала, который всё ещё идёт, — тут такая интрига. Она практически застукала парня сестры с любовницей, а они, оказывается,давно расстались, но он уже успел получить от неё, — пультом указывает на экран, пока я сажусь рядом.— Безумно интересный пересказ сюжета, — убираю его мешающуюся руку и спиной падаю на грудь, позволяя ему крепко прижать меня к себе.— Расскажи мне о своей семье, — неожиданно спрашивает, уменьшая громкость телевизора, — ты говорила, что твоя мама — фигуристка, а папа?

— Тут одним словом не скажешь, — спокойно начинаю, — в молодости он был профессиональным гонщиком, а сейчас у него свой бизнес по производству запчастей для спортивных машин.— Воу, — слишком громко удивляется, — никогда бы не подумал. И как они познакомились?

— Мои родители? — зачем-то переспрашиваю, — они встретились в Монреале. Мама там жила, а папа в это время приехал в Канаду со своей командой, изучая автодром Жиля Вильнёва. Вот они и столкнулись.

— А у них не было желания продолжить поколение спортсменов? —выражает недоумение.Нельзя отрицать давления со стороны родителей в выборе моей профессии. Мама, разумеется, мечтала об одном, папа же хотел передать хотя бы часть своей ?империи?. Но я, можно сказать, пошла наперекор, выбрав абсолютно неспортивный путь жизни. Не думаю, что смогла бы реализовать себя в катании или в гонках. От первого я давно перестала получать наслаждение, что иногда даже думать о катке противно. А во втором случае я просто не смогла бы оправдать ожидания отца, поскольку, если рассмотреть ситуацию с гендерной позиции, я пролетаю по многим параметрам, а если с душевной, то я не хотела превращать любимое, отвлекающее от мира хобби в работу.— Хотели. Историю с фигурным ты знаешь, а насчёт папы, — вдумчиво смотрю в узорный потолок, — папа посадил меня за руль в четырнадцать лет, и я безжалостным образом разбила около четырёх машин за всё время, когда мы изучали трассы.

— А мама как реагировала?— Мама думала, что он водит меня в бассейн, — усмехаюсь воспоминаниям, как мы каждый раз придумывали новые, иногда несовпадающий истории.Один раз нас чуть не спалили, когда мы уехали отдыхать на море, и мама попросила показать мои водные навыки, а я максимум могла нырнуть. И то в тех местах, где чувствовала дно. Так что после этого мне пришлось учиться плавать, посещая бассейн после гонок.— Так вот откуда эта любовь к экстриму.— Мм... Притом безумная, — сладко мычу, поглаживая его руку, — мы и сейчас так делаем, только намного реже.

— До сих пор скрываетесь?

— Ну, она знает, что он научил меня парочке приёмов, но если узнаёт, что я летаю, а не езжу, то её инфаркт схватит. Пусть думает, что мы до сих пор ходим плавать.Она давно смирилась с теми вещами, которые ей неподвластно изменить. Просто иногда лучше не добавлять масла в огонь и рассказывать не все экстремальные происшествия, в которых я участвую. Она сама порой об этом просит, поэтому мы обе остаёмся в выигрыше.— Дженни Стоун, обманывать маму — нехорошо, — воспитательски цедит, — подожди-ка, то есть ты до сих пор ездишь?

— Ага.— Почему я не знал? А если ты разобьёшься? — чересчур возмущённопыхтит.

— Тогда похороните меня в Канаде, пожалуйста, — что-то фыркает себе под нос и шлёпает по бедру, — расслабься, я езжу полностью укомплектованная.— Но это не гарантирует того, что машина не влетит в столб на повороте, — продолжает излучать твёрдый посыл.— Это специализированные трассы, там нет столбов. И я езжу не только на машинах.— А на чём? — ещё сильнее выражает недовольство, — только не говори, что...— Ты сейчас лопнешь, тише, — поворачиваюсь к нему лицом, — я могу тебя прокатить, чтобы ты понял, почему это офигенно, — залезаю сверху, сжимая ладонями его сморщенное лицо, — только взамен ты тоже должен меня покатать, — аккуратно ёрзаю, прижимаясь к его паху, — на чём мы остановились? — облизав подрагивающие губы, я целую ободок его уха, засасывая мочку.— Джейн, я переживаю за тебя.— Всё в порядке, — уже жалею, что рассказала, — я терпеть не могу бокс, но тебе же он нравится, и ты там выплёскиваешь пар. Так что у всех свои пристрастия, — поглаживающими движениями рук пытаюсь его отвлечь от плохих мыслей, продолжая целовать каждый участок кожи.Я не люблю верховую езду, как сёстры Хадид, потому что сколько бы я не пыталась, у меня ужасно получается, а после всегда предательски ноет всё тело. И я не получаю удовольствие от стрельбы, как Ханна, которая каждый раз, когда хочет отвлечься, ходит в стрелковый клуб. Я ходила с ней раз пять, и всякий раз попадала куда угодно, только не в мишень. Далеко не в мишень. Я могу разделить их хобби, но не получаю должных эйфорических эмоций.— Невероятно, — кряхтит, запрокидывая голову, — почему ты раньше... — он замолкает на несколько секунд и затем смотрит суровым взглядом, — и, конечно же, Найл знает, да?— Только не начинай, — клацаю языком.Вот умеет же он испортить момент. Какая разница, кто и что знает? На то людям и интересно друг с другом, когда они с новым днём не переставая продолжают узнавать человека, его увлечения и вкусы.— Джейн, я спросил, знает ли Найл о твоих пристрастиях, — грубо повторяет, и я не понимаю, мне это нравится, или я хочу ударить его за подобный тон.Такое ощущение, что он познакомился не с моим любимым семейным занятием, а с моим внебрачным ребёнком.Я понимаю, что возможно им движет ревностное чувство не к Найлу, а к тому, насколько он близок. Но и сделать с этим ничего не могу. Когда я делюсь чем-то с Хораном, это происходит спонтанно, в моменте. Как будто я рассказываю такому же человеку, как я, просто в мужском обличие. У меня нет ощущения, что я делюсь информацией с целью познания меня, как личности. Я просто говорю то, что думаю, а он всегда принимает мои заморочки и претензии. Опять же, мы друзья. Не все карты нужно раскрывать в отношениях. По крайней мере не сразу. Может я ошибаюсь, но я часто что-то скрываю, думая, что мой партнёр просто не поймёт это, и некоторые моменты легче и безопаснее оставить в неведении.

Может это осталось из детства? Это как делиться полученными эмоциями от гонок с папой, и в тоже время не говорить маме, потому что она, помимо того, что расстроится, начнёт беспричинно переживать. Однако это не значит, что кого-то из них я люблю больше. Любовь не измеряется в познании внутреннего мира человека. Мне нужно больше времени, чтобы начать не просто безгранично доверять себя, но и делиться важными мелочами с лёгкостью и неосознанностью.— Нет, не знает, — вру я, потому что во-первых, он не проверит, ведь обсуждения меня — последняя тема, которую они затронут, во-вторых, если я скажу, то он взбесится, а я не хочу портить день, который мы оба ждали.— Дж...— Тсс, — прижимаю к губам палец, находясь в паре миллиметрах от его лица, — ещё он не знает, как хорошо я отсасываю, — соблазнительно шепчу, кардинально меняя тему, — может ты хочешь трахнуть не только мой рот? — снимаю с себя футболку, выбрасывая за спинку дивана и представляясь в полностью обнажённом виде.Его стреляющий взгляд начинает пробивать тело до мурашек. Мне нравится, когда он посылает мне особое ощущение его доминантной натуры, но мне не нравится тема, из-за которой в нём просыпается этот зверь.— Стоун, ты моя, — властно твердит, до побеления сдавливая ягодицы.

— Девушка, ты забыл добавить, — исправляю речь, но ему абсолютно плевать.Какой неисправимый собственник. Ему ведь невозможно угодить. При любом раскладе, даже когда всё хорошо, он найдёт повод зацепиться за самые тонкие ниточки.— Пусть ему известно о тебе чуть больше, — чопорно рычит, опуская меня спиной на диван, — ты всё равно моя, — прежние нежные поцелуи сменяются нестерпимо жадными прикосновениями.— Де-вуш-ка, — вновь чётче поправляю, — говори до конца.— Нет.Да что это такое?!

_________________________________Desperado — Rihanna

____________________________________— Стайлс, я не вещь, — он спускается к пупку, оставляя пару засосов у торчащих косточек таза.— Я этого и не говорил, — прикрываю веки, когда он дует на возбуждённую промежность, — мне просто важно это знать, понимаешь?

— Нет, — начинаю скулить, а он широко раздвигает мои ноги и языком проводит вдоль истекающих половых губ.Он осторожно дотрагивается до клитора, мучительно-приятно засасывая клубок наслаждения. Я обхватываю мускулистую спину дрожащими ногами, сведенными в экстазе.

— Гарри, — издаю тонкий стон и левой рукой сдавливаю грудь, приумножая удовольствие.

От размеренного вырисовывания зигзагов я теряюсь в затуманенном пространстве. Длинными пальцами он размазывает тягучие соки, медленно погружая их в меня. Сводит всё тело, которое столько времени мечтало о блаженной развязке, что я боюсь кончить раньше, чем хотелось бы. Он перекатывает комок нервов, отчего стенки влагалища сжимаются, и я дугой выгибаюсь, принимая сверхчувствительную ласку. Пальцы вновь сменяются тёплым языком, который проникает в содрогающуюся дырочку, вызывая новый всплеск смазки. Проникновения становятся глубже, и вместе с этим всё громче становлюсь я. Не только чувствую, но и слышу его громкие поцелуи, и жалею, что здесь нет подушки, которая могла бы заглушить часть моих взывающих криков.

Как только я, закусив губу, замираю в предвкушении феерического конца, он с долгим чмоком отстраняется, облизывает склизкие пальцы и поднимется ко мне.— Гарри... Я не...

— Я знаю, малыш, — он расторопно что-то делает, не дотрагиваясь до меня, пока я собираюсь с противоречивыми эмоциями, разрывающими меня на куски.Когда его зубы тянут мою мочку, я всхлипываю от медленного проникновения члена. Облокотившись на локти, он лёгкими покачиваниями сводит меня с ума. Мир становится другим, когда во время секса я начинаю думать о том, какие волнующие чувства он у меня вызывает, а не о том, насколько хорош он в постели. Мне нравится быть желанной им, нравится, как он с интересом слушает мою речь, как он беспокоится обо мне и как хочет любым способом удовлетворить меня не только физически, но и платонически.— Ты надел...— Да, — не дослушав, отвечает, сметая тревожные мысли.Он шепчет что-то на ухо, но я с трудом различаю, полностью концентрируясь лишь на чувстве наполненности, которое пробирает до самых костей. Он слишком нежно вбивается в искушённое тело, целуя линию плеча, а я упиваюсь каждым томным звуком из его уст. Меня невероятно заводят его хрипы, заставляющие неосознанно выкрикивать не только его имя, но и то, как он своими действиями возносит меня к небесам. Он второй раз за день сдерживается от резких и твёрдых толчков, проникая постепенно, но глубоко.

Мы оба утопаем в друг друге, сполна наслаждаясь близостью и страстью. Рыча, он насаживает меня на всю длину, мертвой хваткой впиваясь в ягодицы, и тело бьёт крупной дрожью. Истерзанные губы раскрываются в немом крике, глаза закатываются от грядущей эйфории, и я обильно кончаю, сильно царапая его спину.— Ты даже представить себе не можешь, насколько я стал зависим тобой, — его слова сопровождаются продолжительными толчками, шумом отзывающимися в висках, — я понимаю, что не всегда... Чёрт, — он закрывает глаза, прикусывая губу, — какая же ты узкая, — я свожу мышцы, поднимая ноги выше, чтобы доставить ему чуть больше наслаждения, — иногда мне хочется слышать... Мм... Что ты такая только со мной... Что только я имею право и любить тебя, и трахать, — его слова тягучем элем разливаются внутри, и я понимаю, что с каждой новой встречей сама становлюсь зависимой. Он, возможно, никогда не узнаёт, что творится в моей неспокойной душе, но он начинает играть весомую роль в моей жизни, — просто иногда напоминай мне об этом... Пожалуйста.В отличие от него, мне никогда не нужны были слова. Хватает только подобных прикосновений и трепетного взгляда, в котором читается забота и то самое чувство, окрыляющее всех влюблённых. Но если ему так важно это слышать, то я попробую что-нибудь с этим сделать.— Хорошо, — смотрю в переполненные чувствами глаза и провожу ладонью по разгорячённой щеке.Он вплотную прижимается к покрасневшим губам, обессиленно замирает внутри меня и, издав протяжный стон, кончает.