К вопросу о своевременности разных вопросов (джено-слеш, юмор, флафф) (1/1)
— Ангел, давно тебя хотел спросить… хм… Кстати, а ты помнишь сержанта Шадуэлла?— Такое забудешь!— Вот-вот. И я о том же… Он тебя… спрашивал?— О чем?— О… хм… сосках.— Ох, Кроули! Конечно. Он же всех об этом спрашивал.— Ну и что ты ему ответил?— Правду, только правду и ничего кроме правды.— А... хм... точнее?— Мой дорогой, твоя дотошность иногда попросту неприлична! Два, конечно. Это же соски, а не глаза! Ты именно об этом и хотел меня спросить?— Хм… Не совсем. Они у тебя давно?— С самого начала. Они входили в комплект, знаешь ли. У тебя вроде бы тоже должны входить.— Входят. Да. В том-то и проблема... А они тебе не… не мешают?— Это же соски, Кроули! А не… ну, мало ли. Как они могут мешать?— Хм… И все-таки?Азирафаэль (поджав губы, резко, словно ставя точку)— Я — хороший танцор.Тяжелый прерывистый вздох.Азирафаэль (после паузы, заинтересованно):— Хм… А как они могут мешать?Кроули (после паузы, немного смущенно):— Ну… они слишком чувствительны. Иногда. Случайно заденешь, или прижмешь, или рубашкой, даже просто вот так плечами передернешь и… ох…гхнкг… — несколько раз судорожно сглатывает, добавляет сдавленно: — И это бесит!Азирафаэль (с энтузиазмом, расплываясь в довольной улыбке):— Ах, Кроули! Но ведь в этом же и состоит вся их прелесть! Все доставляемое их наличием удовольствие! Даже странно, что именно мне приходится это тебе объяснять, но раз уж нам выдали человеческие тела, то весь смысл в том, чтобы пользоваться ими на весь моток!— Какой моток?— Ну, клубок. Что-то такое с нитками.— Может быть — катушку?— Тебе виднее. И вообще не придирайся к словам! Ты ведь понял суть: пользоваться до наполненности. И ловить все возможные удовольствия. Как от крошечных вкусовых сосочков во рту, так и от более крупных сосков. На груди. Или где еще… (мечтательно) Я иногда думаю… ну чисто так, ради эксперимента… Что, наверное, было бы интересно приложить немного усилий и сделать их не только на груди. И чтобы много…— Много? — Кроули передергивается, и тут же морщится, страдальчески выгибаясь и снова сглатывая. — Ох... Нас-с-сколько много?— О-о-очень много… По всему телу… всему-всему-всему.— Ужас-с-с… Ангел! Прекрати! Мне теперь будут с-с-сниться кошмары!— … Чтобы они были везде… И очень, очень, очень чувствительны…— Ангел! Ты с-с-смерти моей хочешь?!— … И чтобы по мне ползал змей… Большой такой змей… Всем своим длинным, мускулистым, гладким, чешуйчатым, горячим, упругим телом…Кроули (задушенно, неверяще и почти неслышным писком):— Ан-нгк-гел?..— … И чтобы обвивал меня плотно-плотно… и всей своей шкурой… своей теплой, гладкой, шелковистой и словно бы в рубчик шкурой… терся бы по соскам. Ерзал бы, стискивал... По всем сразу, давил бы на них. Прижимал, выкручивал…(Далее следует мечтательный вздох, долгий и томный. Очень долгий, очень томный и очень, очень мечтательный).Кроули (после паузы, нервно сглотнув раз десять и внезапно охрипшим голосом):— Знаешь, ангел… По-моему, на Небесах ошиблись, не того из нас определив в Искусители.