К вопросу об уместности чередования имен и заместительных (джено-слеш, юмор, флафф) (1/1)
— Кроули…— Да, ангел?— Почему ты никогда не зовешь меня по имени?— Это неправда!Возражать не хотелось, хотя тут возразить Кроули как раз-таки мог: иногда он звал ангела (своего ангела) и по имени. Иногда. Как минимум один раз точно. И еще как звал! Срывая горло, сжигая легкие и коченея в безжалостном пламени горящих книг от острой невозможности найти, дотронуться, ощутить. Почувствовать… Понимая уже, что и этот холод, и сосущая пустота внутри и вокруг, и этот огонь в заговоренном от пламени магазине означать могут только одно: ангела больше нет. Нигде. Во всем этом мире, таком огромном, таком прекрасном и таком не нужном — теперь. И мысль о том, что жить этому миру осталось совсем недолго, даже слегка утешала. Такой размен казался как-то где-то почти справедливым…Впрочем, нет. Не казался. Даже такой.Неудивительно, что вспоминать об этом не хотелось. Поэтому он просто повторил, уже тише:— Это неправда, ангел.Мой ангел...— Правда. Всегда только ?ангел?. Почему?— Дай подумать. Может быть, потому, что ты — ангел?— Гавриил тоже ангел. И Михаил. И…— Ха! Тоже мне, сравнил! Они — недодемоны. А ты — ангел. Чего тут непонятного?— Тебе не нравится мое имя? Оно слишком… не нравится, да?Кроули собирался съязвить. Определенно собирался! Но ангел выглядел таким расстроенным… Нет, Кроули вовсе не был хорошим, он был подлым демоном, и точка! Но все-таки не настолько же подлым, чтобы…— Ну, понимаешь, оно такое… — Он пожал плечами почти виновато и отвел взгляд. — Такое длинное. А-зи-ра-фа-эль… Нет-нет, что ты, оно красивое, но… Такое торжественное, такое официальное, такое… Это словно бы и не ты вовсе.?И к нему невозможно добавить ?мой?. Даже мысленно…?— А почему?— Что ?почему?, ангел??Мой ангел…?— Почему невозможно? И почему только мысленно?И Кроули понял, что только что умудрился подумать вслух. Так нелепо и так…— А почему ты перестал называть меня ?мой дорогой??! — немедленно бросился он в контратаку, как всегда поступал в состоянии острой паники. — Я что, так сильно подешевел?!?Или больше не твой?..?— А… а тебе не нравится, когда я зову тебя по имени??Кроули?… С бархатистым придыханием, от которого все внутри обмирает, с восторгом в глазах, бьющим навылет; ?Кроули!? — и улыбка такая, что можно обжечься и утонуть одновременно; ?Кроули? — и мгновенная вспышка искренней радости каждый раз, еще болезненнее оттого, что ангел и не думает эту радость скрывать, и в груди обрывается сладко, и становится светло даже в самом темном подвале Бастилии…— Нравится, — буркнул Кроули, сдаваясь. И тут же поспешил добавить непримиримо: — Но и ?мой дорогой? мне нравится тоже!И — почти нагло, стараясь не обращать внимания на ставшие вдруг горячими уши:— Ты бы, ангел, — ?мой ангел!? — их это… ну… иногда чередовал бы хоть, что ли?