Часть 6 (1/1)
Следующий после приезда день мы провели дома. Бездельничали, болтали, целовались, трахались... Я решил позвонить Бобу, сообщить, что мы вернулись и собираемся познакомиться с его детьми. Прокомментировал Иванке: ?Дети Роберта будут для нас контрольным выстрелом?. Парень улыбнулся моей шутке.Однако, кроме слов приветствия, Боб не дал мне ничего сказать:- Мы ещё в Риге, возвращаемся только через неделю. Я тебе сам позвоню, о’кей?- О’кей, - коротко ответил я и положил трубку.- Что у них? – Иванка смотрел на меня вопросительно.Я пояснил:- Они всё ещё в Риге, вернутся через неделю. Придётся отложить наши планы по знакомству с новыми младенцами.- Ну и хорошо! – обрадовался Иванка. Сам же смутился из-за своей радости. – Ну, я имел ввиду, что мы ещё от одних младенцев не отошли, а на нас новые свалятся. Как-то это... многовато.- Ага, ага, - согласно закивал я. – К детям надо привыкать постепенно, плавно повышая дозу.
- Как в спорте, - подхватил мой мальчик, улыбаясь. – Чтобы не переборщить с нагрузками.Я продолжил ?спортивную? тему:- И не выбыть из турнирной таблицы в первом же круге.Мальчишка улыбался уже просто до ушей.Как же я любил эту его улыбку! И как был счастлив, что она больше ничем не омрачена. Никакими кошмарами и воспоминаниями.* * *Так как операция под кодовым названием ?Дети? временно приостановилась, имело смысл заняться чем-нибудь другим.- Чем? – поинтересовался Иванка, старательно изобразив на лице святую невинность. – Сексом, например?- Ты ещё о чём-нибудь, кроме секса, можешь думать? – свирепо зарычал я и завалил его на диван.- С тобою рядом – нет, - шепнул он.* * *- Что ты хотел предложить? – Иванка слизнул капельку своей же спермы, заблудившейся на моём животе.Я пожал плечами:- Съездить ещё куда-нибудь. Мы в Праге, считай, год не были. – Закинул руки за голову. – Хорошо бы в студию заехать, посмотреть, что у них новенького. С Джорджем, опять же, пообщаться. Узнать, как он там... без Кевина. Тем более что он скоро в Африку отправляется, и надолго.- Я не против, - ответил парень. – А ещё можно к моей маме. Я с ней виделся, а ты нет.Нда... То, как он виделся с матерью, тогда, после возвращения из Америки... Лучше бы вовсе не виделся. Однако идея навестить пани Терезу и её мужа, пана Тадеуша, была не самой плохой.- Обязательно, - одобрил я его инициативу. – Я тоже по ней соскучился.Это была истинная правда. Я любил Иванкину мать – не так, конечно, как любил её он – а просто как очень хорошего человека. Человека, подарившего мне моё счастье, моего мальчика...Впрочем, был ещё один человек, очень важный в моей жизни – отец Теодор, настоятель монастыря, в котором я вырос.Я повернулся к Иванке:- Я ещё отца Теодора хотел проведать.- Ой, точно! – спохватился он. – Отец Теодор! Я бы тоже к нему съездил.- Ну, раз Боб с детьми сейчас недоступен, будем отдавать другие визиты вежливости, - улыбнулся я. – С кого начнём?- С отца Теодора и начнём, - воодушевился парень. – Расскажем ему, что у Кевина всё хорошо.- Пожалуй, ты прав, - согласился я. – Ему будет приятно это узнать, за Кевина он всегда переживал.
* * *Визит к отцу Теодору затянулся до позднего вечера. Он чувствовал себя достаточно хорошо, занимался делами. Обрадовался встрече с нами, но попросил зайти чуть попозже:- Погуляйте пока по монастырю, у нас много нового. А я часа через два освобожусь.Мы воспользовались его советом. Обошли монастырские службы, поставили в церкви свечки Деве Марии. Пообщались с братией и с приютскими воспитанниками, проверяя на них свои ещё только зарождающиеся отцовские чувства. Одного, годовалого мальчугана, Иванка всё никак не хотел отпускать от себя. Шепнул мне умоляюще: ?Дан, а может, возьмём его?? Я, конечно, хотел бы своего, но... В конце концов, я сам был приютским и тоже всё своё детство мечтал, чтобы меня кто-то взял.Однако брат Константин, занимающийся самыми маленькими, покачал головой:- У него мать есть. Из... жриц любви.Мы с Иванкой разочарованно переглянулись.?Жрицы любви?, в просторечии проститутки, были исправными поставщицами монастырской малышни. Братья принимали всех детей, независимо от того, каким путём они сюда попадали. Большинство этих дамочек заботились о своих сыновьях, навещали по возможности. Спустя несколько лет, когда мальчишки подрастали, сами могли позаботиться о себе, и их можно было оставить ночью дома одних – непутёвые мамаши забирали их домой. Святые отцы не препятствовали возвращению сына к матери: ?На всё воля Божья?.Мы, круглые сироты, дразнили их, обзывали ?блядские дети?, хотя в глубине души им отчаянно завидовали – у них какие-никакие, а всё-таки были матери.
* * *Кстати, Кевин тоже был из ?блядских детей?. Он сам рассказал мне об этом, когда пришёл в нашу студию. Правда, в стан подкидышей он перешёл очень быстро, в возрасте полутора лет, потому что его мать умерла. Поехала по вызову к каким-то бандитам, там начались обычные в их среде разборки, с ножами и пальбой. Одна из пуль попала в неё. Весть о том, что малыш остался сиротой, принесли её товарки по профессии. Никаких подробностей они не сообщили, и вообще торопились уйти, чувствуя себя в монастыре, видимо, кем-то вроде нераскаявшихся Магдален.* * *Судьба Кевина, наконец-то начавшая складываться удачно, весьма порадовала отца настоятеля. Он, как истинный отец, беспокоился обо всех своих духовных сыновьях, где бы они ни находились. Расспрашивал и нас о нашем пребывании в Америке, любопытствуя, как живут люди на противоположной стороне земли. Сам рассказывал о том, что произошло в монастыре за год нашего отсутствия. Поинтересовался у Иванки, не хотел бы тот снова заняться со старшими воспитанниками компьютерной премудростью. Парень с удовольствием согласился. А потом, внезапно охрипшим голосом, спросил:- Отец Теодор, можно мне у вас исповедаться?Я замер.Конечно же, я сразу понял, в чём именно хочет исповедаться мой мальчик. И не знал, радоваться этому или нет. Лично мне исповедь однозначно приносила облегчение, я даже в Нью-Йорке несколько раз посещал собор Святого Патрика, присутствовал на богослужениях, причащался и исповедовался. У Иванки такой потребности не было, и я его не неволил. Тема религии нами не обсуждалась вообще никогда.
И тем более я был удивлён просьбой Иванки об исповеди. Но, разумеется, не собирался ему мешать.Отец Теодор, похоже, был удивлён не меньше меня, удержавшись, впрочем, от каких бы то ни было комментариев:- Конечно, сын мой. Хочешь прямо сейчас?- Если можно, - кивнул Иванка.- Тогда идём.Они отправились в храм, в исповедальню, а я остался сидеть истуканом в приёмной. Впрочем, ни соскучиться, ни издёргаться я не успел – ушедшие вернулись. Судя по всему, отцу настоятелю удалось снять с души мальчишки если не все камни, то, как минимум, самый тяжёлый.Тайна исповеди свята, поэтому на обратном пути я не задал Иванке ни одного вопроса. Он сам сообщил, как бы в воздух:- Я не сказал ничего из того, чего не знал бы ты.* * *Джордж проявился сам, в этот же вечер. Позвонил, поинтересовался после первых слов приветствий:- Что в студию глаз не кажешь? Совсем нас забыл?Я усмехнулся:- Как раз завтра собирался. Только тебе позвонить не успел.Он хмыкнул:- Значит, я сыграл на опережение.* * *В студии я не заметил каких-то особенно разительных перемен. Ну да, заново выкрашенные стены, возросшее количество диванов, кроватей и кресел. Плафоны на светильниках другой формы – вот, собственно, и всё.Со старыми друзьями я обнимался и жал им руки, с более поздними поколениями моделей мимоходом здоровался, а на новичков не обращал внимания совсем.Хотя Джордж лично представил мне своих ?ангелочков?, всех четверых. Парни мне понравились, но... сущие дети, тут Йохан был прав. И не только внешне – они и вели себя по-детски. Я тайком вздохнул – Джордж и впрямь не может забыть Кевина, ребёнка по своей сути. А этих набрал уже по образу и подобию.Но я ничего не стал ему говорить. В конце концов, он взрослый человек, знает, что делает. И если он пытается заклеить свою сердечную рану сразу четырьмя пластырями – что ж, я могу только пожелать ему в этом успеха.