Глава 27. Ты должен был убить меня (1/1)

Пульс Намджуна был едва ощутимым и хоть это было ужасно, потому что Чимин многое отдал, чтобы ему не пришлось проводить ритуал обращения, он бы сделал все, лишь бы Намджун до конца своей короткой жизни оставался человеком, а его запах мёда так же сильно одурманивал его, но у него уже не осталось иного выбора.Хотя даже с учетом проведения ритуала, Чимин не был уверен в благоприятном исходе. Но когда на кону жизнь любимого, приходит время поставить все на ?красное?.Ведь иногда, в абсолютной темноте тебе приходится сделать шаг в пропасть и поверить, что под тобой появится мост, по которому ты выберешься из темноты.Поскольку времени было немного, ведь самое главное, чтобы человек был почти при смерти, Чимин превратившись, быстро полетел в деревню за едой.Самой идеальной пищей для рождения нового вампира были младенцы и дети не старше семи-восьми лет, старье типа десятилетних еще могло подойти, но в момент соития души отца и ребенка желательно найти только самую вкусную кровь и желательно совсем маленьких детей.Найдя подходящих детей, Чимин быстро свернул им шеи, чтобы они не мешали ему лететь обратно.

Позже когда он вернулся, то сразу же швырнул тела на землю и став собойпошел искать нож, ему бы точно не хотелось вырывать сердце изгруди Намджуна с помощью своей руки, чтобы остановить его.Так что, подняв нож, он как раз валялся возле трупа Вонхо, Чимин поспешил к Намджуну.Оказавшись рядом с альфой, Чимин первым делом потрогал пульс Намджуна.Горячие слезы, словно дождь по стеклу потекли по щекам, но Чимин не мог себе позволить терять хоть минуту и оплакивать еще одну загубленную душу, сейчас он должен сделать все, чтобы эта бестия приняла его сущность и слилась с ней воедино.Она, во что бы то ни стало, должна провести с ним вечность.Коснувшись губ альфы, Чимин прошептал:— Пожалуйста, останься со мной. — Крепко обняв его за шею Чимин глубоко вдохнув запах меда, вонзил клыки в его яремную вену.От невероятного блаженства Чимин закрыл глаза и едва не постанывая начал пить кровь с ароматом мёда.Положив руку на сердце Намджуна и буквально за миг до того как оно перестало биться Чимин всадил в него нож по самую рукоять, затем с трудом оторвавшись от вены из которой еще хлестала кровь, омега уже не сдерживаясь, заплакал.Только утром, когда если новорожденный вампир откроет глаза, станет понятно успешно ли прошло обращение.Хотя даже если Намджун и откроет глаза, то начнется второй и самый сложный этап слияния сущностей отца и ребенка.В этот момент новорожденный вампир видит все предыдущие жизни своего отца, и не раз было так, что он не может принять все это и убивает себя, так как даже создатель, порой не может справиться с необузданной силой своего ребенка, который не умеет еще контролировать её.Вместе с воспоминаниями вампир также впитывает в себя часть знаний о том, как живут все вампиры, хотя конечно настоящие знания он получит только от своего создателя. Если второй этап слияния завершится не самоубийством новорожденного вампира.Уткнувшись в его, уже начавшую остывать шею, на улице ночи были очень холодными, Чимин произнес:— Я знаю, что ты не бросишь меня во второй раз, и поверь, я никогда не прощу себя за то, что не смог спасти тебя.Стараясь отвлечься от мысли о возможном провале ритуала, Чимин устроившись поудобнее снова заговорил:— Помнишь нашу поездку в пустыню в Долину Ирисов, и ты мне рассказывал о боге Хваёне? — Чимин не ждал, что Намджун как-то отреагирует на его слова, но все равно выдерживал все нужные паузы как в обычном разговоре, когда его собеседник обдумывает ответ.— Так вот я знаю о Хваёне более интересную историю. Думаю, тебе не помешает узнать о создателе вампиров.— Я слышал, что однажды две тысячи лет назад Хваёна сбросили с Небесного города за совершения им ужасного греха. — Голос Чимина был тихим, он и мысли не допускал, что его истинный умер, для него было легче считать, что он спит.Но замолчать, и слушать эту ужасную тишину, было выше его сил. — Так вот, Хваён очнулся как раз в пустыне, возле Красных Скал, где позже мы и построили свой город Хёджон. — Голос Чимина прервался и горячие слезы с новой силой закапали из его глаз, сжав руку Намджуна он, целуя холодные кончики пальцев, обратился к нему:— Надеюсь тебе интересно? — Чимин старался унять дрожь, но не мог. От волнения его так сильно трясло, что он снова замолчал, так ничего еще и не рассказав.Погладив лицо альфы Чимин, словно набравшись сил, продолжил:— Уж не знаю, сколько дней Хваён шел по раскаленной пустыне, это собственно и не важно, тогда он был богом, а боги точно не боятся жары.Но вскоре, как говорится в легенде, он увидел старенький полуразваленный дом.Наверно если бы он не был богом, он вряд ли рискнул постучаться в дверь, мало кто может жить в пустыне, — задумчиво произнес Чимин и добавил:— Подожди, я скоро вернусь, не могу перестать думать о том, что тех детей тебе может и не хватить.Подойдя к телам он, взял одного ребенка и, выпив его за пару минут, досуха, снова улетел на охоту.Когда он, вернувшись, принес еще несколько тел, он был уже полностью спокойным, что его Намджун не будет голодным.— Ну, вот я вернулся и больше не оставлю тебя одного. Даже если ты захочешь убить меня, я к этому готов. Я дам тебе серебряный кинжал и покажу, куда нужно нанести удар. Но все это будет завтра. А сейчас и Чимин улыбнувшись, протянул руки к Намджуну, произнес:— Иди ко мне.Точно зная, что ему придется все сделать самому, Чимин поднял тело Намджуна, которое не весило даже одного килограмма, устроил его так, чтобы ему было удобно обнимать своего альфу, и только потом он продолжил рассказ.— Эту историю мне рассказывал Джиён, так что я готов дать руку на отсечение, что он умолчал о многом.Знаешь, почему я в этом так уверен? — снова спросил он у Намджуна. Чимин и сам понимал, что он со стороны выглядит очень глупо, но ему уже давно было на все похуй.Видя, что Намджун молчит, Чимин заговорил:— Дело в том, что самым первым вампиром был Джиён. А он еще тот любитель тайн и секретов. Ну, что тебе хоть немного стало интересней, я же знаю, тебе очень нравится Джиён. Ладно, я продолжу.Когда Хваён постучался в двери, ему открыл один не слишком высокий, но очень старый омега.Услышав, что тот путник и заблудился, парень пустил Хваёна в дом. В нем он жил со своим мужем. Хотя слово жил звучит слишком громко, скорее существовал, но не суть.Несмотря на ужасные условия, они приняли путника, что называется с распростертыми объятиями и даже накормили.Поскольку дело происходило поздним вечером, то после ужина они все трое сразу легли спать.Утром же, когда Ю Мин, так звали омегу, повел Хваёна умываться, тот увидел несколько больших валунов, а на них нарисованные фиолетовые ирисы.Распросив омегу о том кто это нарисовал, а главное зачем, и услышав простой ответ, что Ю Мин просто любит эти цветы и вряд ли когда сможет увидеть их в пустыне, потому что они здесь не вырастут, Хваён очень удивился.Много тысяч лет, проживая в Небесном Городе, он и не думал о том, что у людей могут быть такие смешные желания.Позже, за завтраком, разговорив этих двух милых старичков, Хваён узнал, что их, как и его изгнали из родного города. Само собой Хваён не сравнивал себя, бессмертного бога, которого изгнали из Небес с ними простыми оборванцами совершивших преступление, но все равно уже за завтраком он решил, как именно отблагодарит своих благодетелей.— Что ж, я снова прервусь, — улыбнулся Чимин и, наклонившись к альфе, коснулся его холодных губ. Проникнув внутрь, и начав сосать язык, Чимин громко застонал и, оторвавшись от губ, сказал:— Я никогда не смогу насытиться тобой.Перебирая волосы Намджуна, Чимин поцеловав того в макушку, снова заговорил:— Прожив с отшельниками пару месяцев, однажды Хваён вернувшись из стоянки — где останавливались караваны торговцев, не пожелавшие платить стражникам огромные деньги за вход в город, увидел как Ю Мин уже закончил рисовать на двух огромных камнях размером наверно в свой рост.Подойдя к нему, Хваён сказал, что ему пора, и он пришел попрощаться с ними. Как раз вышел, и альфа Джиён услышав слова Хваёна, тот грустно улыбнувшись, крепко обнял его.После прощального обеда, Хваён перерезал горло альфе и омеге и, вернув им молодость, превратил их в вампиров.— Увы, я знаю только это, Джиён всегда останавливался только на этом моменте и я не смог за все эти годы добиться от него продолжения этой истории.Я только знаю, что мой Джиён и тот из легенды это один и тот же человек, ой привычка, то есть вампир. Ю Мин погиб очень давно, еще перед рождением Сон Хёну.— Ну, как тебе история? — спросил Чимин и, посмотрев на не шевелящегося Намджуна, снова поцеловал его в макушку и, погладив по волосам, сказал:— Ох, хочу немного пройтись. Кстати, прошу, не думай, что наш создатель поступил плохо.В той пустыни ирисы начали цвести только после встречи этих стариков с Хваёном. Если бы они не встретились эти двое так и умерли, не увидев этих красивых цветов.Справив нужду, Чимин вернулся, и снова устроившись рядом с Намджуном, крепко сжал его ладонь:— Спокойной ночи, надеюсь, мы оба сможем пережить завтрашний день.Услышав такое Хваён откусив яблоко, только переглянулся с мальчиком. Тот прекрасно поняв, что означает эта ухмылка, спросил:— Почему вы не поможете Намджуну пережить обращение?— Зачем? — увидев, что его вопрос поставил мальчика в тупик и теперь тот точно надолго от него отстанет, Хваён продолжил наблюдать за Чимином.Проснувшись от собственного крика, Чимин увидел, что Намджун лежит на нем и пьет из его шеи. Несмотря на то, что клыки Намджуна разорвав ему шею, продолжали причинять боль, Чимин почувствовал невероятное облегчение от того, что Намджун прошел первый этап обращения.Все, что начало происходить потом, Чимин навсегда похоронит в своей памяти, потому что видеть такого безумного Намджуна, которыйотшвырнул его израненное тело в строну словно тряпичную куклу и схватив новое, начал рвать его на куски, было невыносимо.За всю свою жизнь Чимин много раз наблюдал за обращением, но еще никогда ему не было так мерзко и больно.Его Намджун должен был прожить всю свою жизнь как человек и нянчить их ребенка, уж он бы выбрал самого лучшего и принес бы его своему альфе выдав за своего.Намджун конечно не глупый, но вряд ли бы он смог победить его в мастерстве лжи.Только получилось все наоборот. И теперь он вынужден смотреть, как Намджун высушивает одно тело за другим и ранит себя.Позже, решившись на не очень хороший поступок, хотя для него он вряд ли будет последним, Чимин обратившись в одну из своих форм, набросился на Намджуна. Они как голодные псы принялись рвать друг друга и нещадно бить. Но, даже наслаждаясь дракой, Чимин хотел чего-то более горячего.Скрутив Намджуну руки и связав их веревкой он, оседлав его, принялся насаживаться на его член.Ощутив его твердость, Чимин в один миг забыл, что Намджун теперь тоже вампир.Но когда тот, разорвав веревки, и швырнув Чимина на землю, сразу же жестко ворвавшись в его анус и едва не разорвав его на части, омега крича от боли, тут же вспомнил, что теперь его Намджуна больше нет.Только рано утром перед пробуждением, в момент, когда новорожденный вампир должен стать собой и вспомнить обо всем, что с ним случилось и принять свою новую сущность, Чимин, сбившись со счета сколько раз Намджун его трахнул, заглянул в глаза своему альфе и увидев, что тот проснулся, попытался рассказать ему обо всем, что у него на душе.Но все слова, все чувства о которых омега хотел сказать, вмиг застряли в горле, когда Намджун прямо посмотрел ему в глаза и произнес только одну фразу:— Ты должен был убить меня.