Глава 14. Inertia (2/2)

— Ты чего? — он уже готов быть в очередной раз продинамлен или послан далеко и надолго.— Да так, — передразнивает его Хоулетт. Хотя у неё и в мыслях не было его пародировать. Оно само.— О чём задумалась? — вторая попытка.— О своей дерьмовой жизни, — пожимает плечами Джейд.Питер не то чтобы удивлённо, но точно с каплей ошарашенности разглядывает её лицо. Видимо, ночь действует на Хоулетт так же, как и на обычных людей — что подтверждает его теорию о том, что она правда обычный человек, — и та решает в кои-то веки сказать правду. Не сказать, что она постоянно врёт. Паркеру кажется, что это у неё выходит неосознанно. Словно в ДНК вписалось. По-другому не может. Невинная ложь без какого-либо подтекста или двойного дна. Хотя, ему думается, что один раз она была с ним искренна не в ночное время. Вот кому скажешь — посмеются да слухи распустят; что же там такого Паркер с девчонками вытворяет, раз они с ним ночью откровенничают.— Ясненько, — протягивает гласные и крепче сжимает коробку. Ему так хочется продолжать разговор и продолжать, а он даже не знает, о чём поговорить. — Так, может, скажешь, зачем ты к нему ходишь?Он буквально откусывает пол губы в ожидании ответа. Варианта три.Либо она пошлёт его, без каких-то увиливаний или ещё чего.Либо она начнёт говорить, а потом резко передумает посвящать его в это и просто оборвёт рассказ, соврав или недвусмысленно дав понять, чтобы он шёл далеко и надолго.Либо она на самом деле попробует ему открыться.Питер молится на третий вариант. Ну, или на первый. Потому что со вторым он не знает, что делать. Ведь тогда повиснет неловкая пауза, и тогда, как он думает, они отдалятся ещё больше. Питеру впору смеяться от своих наивных и глупых мыслей. Ну, должен же он хоть что-то предпринимать?— Ну, — Джейд сжимает руки в карманах в кулаки. Паркер вроде на трепло не похож, может, стоит попробовать? — Там такая штука, — Питер видит, что она начинает мямлить, уворачиваться и делать такие страшные паузы, что у него внутри всё холодеет от ужаса, что всё и правда пойдет по варианту два.— Если не хочешь говорить — я не давлю, — мягко, без надрыва в голосе (он очень старается) начинает Паркер, но Джейд его перебивает.— Не-не, я хочу, — спустя мгновение она и сама жалеет, что изъявила о таком желании; ведь его… нет. — Просто… я как бы сама не очень разбираюсь в том, что они там делают.— Ну ладно, — улыбается Паркер и незаметно выдыхает. Она его не послала, это раз. Она не делала слишком уж большие паузы, хотя там и делать их было негде. Это два. Она не врала, это три. На последнее он очень надеется, потому что вроде как знает, что она может извернуться как угодно, не говоря правды.— Короче, помнишь, когда мы первый раз в Оскорп ходили? — её словно прорывает. Хочется рассказать всё и сразу. — Так вот! Там я и встретила Штромма. Ну, он как бы сам меня встретил, начал чё-то говорить, а в итоге пригласил помочь ему, типа, у нас мысли схожи. Болтал ещё о мутантах, о способностях и прочей хрени. Помнишь, я тебе ещё листок давала с формулой? Ну вот я её потом ему отдала. Сказала, что написал ты, — она машет ладонями, боясь, что Паркер станет насчёт авторских прав выступать, но он лишь качает головой, ожидая продолжение. — Так во-о-о-т! Он там какие-то эксперименты ставил, типа, чтобы способности появились и бла-бла-бла. Ну, в итоге, я вообще ничего не знаю, что там творится, получилось или нет. А сегодня утром он, короче, позвонил на домашний! Представляешь! На домашний! Так вот, позвонил, тыры-пыры, приходи, поможешь. Ну я думала отказать, чё я, девочка на побегушках что ли? Но в итоге пошла. У него какая-то красная папка пропала. Ну, вот.Она пожимает плечами, словно сказку какую-то рассказала. В темноте лицо Паркера и его реакцию не разглядишь, он ещё и выше. Ну, он вроде дышит. Вроде не злой.А сам Паркер, честное слово, даже не знает, что сказать. Помимо того, что он почти ничего не понял из быстрого щебетания Джейд, она ещё и смотрит на него выжидающе. Она что, вопрос в конце задала? Нет. Тогда чего смотрит? Одобрения ждёт! Паркер готов эту тяжёлую (но не для него) коробку бросить себе на макушку. Вот он идиот! Она и правда ждёт от него каких-то слов. Она это, поди, никому не рассказывала. А тут решила открыться, а он, сволочь такая, молчит.— Так! — он останавливается, хорошо, что вовремя: светофор горит красным для пешеходов; Джейд, с высоко задранной головой, какой-то надеждой в глазах, кажется ему в этот момент настолько маленькой и беззащитной, что Питер благодарит бога за то, что его руки заняты коробкой, иначе он бы либо, не контролируя себя, прижал её к себе — а потом получил бы парочку больнючих тумаков, — либо не знал, куда деть их.— Пошли, — она подталкивает его, указывая подбородком на горящие цифры. — Уже зелёный.— Ну, — он решает продолжить уже в зоне для пешеходов, — то, что ты там помогала ему, это плюс. На стажировку могут взять. Ещё, — он замечает, как она закатывает глаза, — ну чего? Стажировка — это круто! — Джейд цокает языком, и Питер мысленно повторяет для себя, чтобы он не пытался её переделать — она безнадёжна. — А то, что они там творят, это их проблемы. Ты тут, фактически, не при делах.Глядя на её блестящее от пота — ишь, как рассказывала, с душой! — лицо, Питеру даже мысль в голову прийти не может, что она соврала. Да и Джейд сама уверена, что рассказала всё, что нужно. Что можно. Некоторые моменты опустить просто необходимо. Иначе Паркер — она знает — начнёт переживать, ещё чего сделает — ей во вред. Ей это нужно? Нет. Потому можно промолчать.В метро по-хорошему безлюдно. Питер осматривается и ставит коробку справа от себя, усаживая Джейд слева. Она-то хотела, чтобы коробка была между ними. Но Питер взял ситуацию в свои крепкие мужицкие руки. Кому-то из них надо ведь действовать! Об этом он навряд ли расскажет Хоби. Он его засмеёт. Да он в любом случае его засмеёт. Засмеёт, обосрёт и похлопает по плечу. Питеру иногда хочется волком взвыть от такого друга. Но, несмотря на все подколы, об этом — личном — хрен кто узнает. Даже под пытками Хоби Браун не выдаст его тайн. Так говорит он сам. А правда или нет — проверять не хочется.— О, Питер!

Паркер и Хоулетт почти одновременно поворачивают голову на громкий возглас. Девушка примерно их возраста, явно очень удивлённая, видя их здесь, садится напротив. Рядом с ней приземляется рослый темнокожий парень, закидывая руку на спинку сидений. Явно парочка.Парень оглядывает её каким-то надменным взглядом и переключается на Паркера, которого он, видимо, знает, — его взгляд полон уважения. Девушка выглядит смутно знакомой, но имени её Джейд спрашивать не будет — стесняется в душе, а снаружи ей вроде даже всё равно.— Приве-е-ет, — доброжелательно тянет Питер, хотя Джейд, посмотрев на него, иронично отводит взгляд — он явно не так уж сильно рад видеть этих двоих. — Как дела?— Ой, да как, — девушка наигранно вздыхает и складывает руки на коленях, ещё раз вздыхает, — ужасно просто. Столько дел, помимо домашки, всю субботу в школьных делах просидела. То одно просят сделать, то другое! За-дол-ба-ли!— Ты у нас глава ученического совета, — улыбается Питер, но Джейд подмечает, что как-то устало. — Без тебя никуда. Опора и поддержка нашей школы! — он так же наигранно вздыхает и хлопает себя по колену.Глава ученического совета! Точно! Она их одноклассница, хоть Джейд почти и не помнит её — попросту потому что глава ученического совета редко бывает на занятиях, а ей это особо и не надо. Джейд не очень-то старается запоминать своих одноклассников. Этих гадов много, а памяти у неё мало. Она помнит в лицо и поимённо тех, кого надо; этого достаточно. Глава ученического совета… Она никак не может вспомнить её имя, хотя оно ей кажется таким лёгким и на языке так и крутится!— Я Тэнди, — девушка закидывает светлые волосы на одно плечо и приторно-сладко, как актрисы в дешёвом и очень-очень старом кино, улыбается и машет ладошкой, шевеля пальцами. Она, конечно, не такая противная и ванильная, как Лиз Аллен, но всё же есть в ней что-то отталкивающее.

Точно! Джейд припоминает это имя из сообщения Клодин. Ну конечно! Они тогда ещё в наказание сидели в пустом кабинете... в тот день. Тэнди Боуэн.— Я тебя не помню, но кажется, словно мы где-то виделись. Мы виделись? — девушка улыбается, и Джейд абсолютно точно не нравится эта улыбка. Просто потому что она слишком красивая. А люди с такими красивыми улыбками не могут быть хорошими. Она задумывается. У Клодин похожая улыбка, но плохой она её не считает. Да и хорошей, в общем-то, тоже. — Ой-ой-ой, не говори! — Тэнди жмурится и быстро качает головой. — Вспомнила! Ты наша новенькая, Джейн Хоулетт. Всё-всё, я вспомнила. Я ещё твои документы смотрела, — она хитро щурится.— Да-да, — Джейд облизывает губы. Она до чёртиков ненавидит, когда её имя коверкают, пусть даже случайно. Хочется привязать этого человека к столбу и поджечь. Но вида не подаёт. Лишние хлопоты ей не нужны. И разговоры тоже.А вот с этим незнакомым парнем она бы познакомилась. Уж слишком он надменно смотрит на неё.Питер, словно предвидя бурю, вскакивает после громкого голоса из динамиков.— О, мы выходим!Джейд благодарно кивает головой — им нужна следующая станция, но она не прочь пройтись пешком — лишь бы не находиться в компании этих двух. Странные они.Первое впечатление — так думает Хоулетт — самое верное. Не то чтобы она прям-таки ему доверяла… хотя нет, очень даже доверяла. И пока что ни разу не ошиблась. Паркер казался ей в первую их встречу унылым скучным задротом — и разве он не такой?

— Она мне не нравится, — вот так, прямо, говорит Джейд, когда они вместе выходят на воздух. — Да и парень тот. Фу.Питер усмехается. В этом вся Джейд Хоулетт — увидеть человека, обосрать человека. Притом, она ни капельки не соврала, правда так думает.Джейд зевает. Ужасно устала. Кажется, будто бы весь день в поле рис собирала, хотя на деле ничего такого сложного не делала. Пришла, покопалась в шкафу, теперь вот терпит назойливого Паркера, который будто бы специально каждый раз попадается ей на глаза. Даже в выходные не может от него отдохнуть. Хочется свалиться в кровать и проспать несколько дней подряд. А ведь завтра в школу. Уже только из-за одной этой мысли у Джейд пульсирует в висках.— Как твоя нога? — Питер стыдливо смотрит в коробку; она так бодро шагает рядом с ним, что он ни за что не догадался бы, что во вчерашнем происшествии она "принимала" участие.

— О, — она непритворно удивляется, — неужели ты соизволил справиться о моём здоровье? — слова так и сочатся ядом. Иногда Питеру хочется схватить её за язык, потянуть и проверить — нет ли там залежей яда.— Не язви, — спокойно отвечает Питер, даже не думая пустить колкость в ответ.

— Нормально, — цокнув языком, Хоулетт решает ответить предельно честно. — Забинтовала, так что всё о'кей, — она сближает указательный и большой пальцы, подносит к правому главу, и Питер видит её маленький блестящий тёмно-зелёный глаз. Красивый глаз.И снова повисает неловкое молчание, которого боятся они оба. Джейд зевает. Питер покрепче перехватывает коробку — не потому, что тяжело, а потому что больше не знает, что делать. У Джейд в горле ком встаёт — громко кашляет пару раз, начинает задыхаться, но — как и всегда — умело задерживает дыхание, а потом дышит полной грудью, что ребра трещат.Они сворачивают в её переулок, и Джейд нарочно замедляет шаг — словно хочет продлить те мгновения. Ей, если на секунду задуматься, наедине с Паркером одновременно и комфортно, и тошнотворно неловко.— Завтра идёшь?

— Не знаю, — Джейд на секунду столбенеет, не понимая, о чём это он. — Я не так хорошо общалась с ней, как ты.— Приходи, — как-то жалобно, тягуче просит Питер, в который уже раз опуская взгляд, не в силах справиться с наплывом воспоминаний — ведь после них обычно приходят слёзы. — Ради меня, — добавляет тихо-тихо, почти неслышно, втайне надеясь, что она не услышит.Джейд в темноте кивает, даже не смотря в его сторону. Ему не нужен ответ. Ему нужна поддержка.На ровно вымощенной тротуарной дорожке прямо напротив её дома они останавливаются. В молчании стоят пару секунд, затем Паркер хрипит короткое ?ну, давай? и разворачивается, чтобы поскорее уйти; чтобы его образ брутального мужика не рушился в глазах Джейд и она не видела его слёзы.У Джейд в голове ветер, она даже не успевает ничего подумать, а Паркер — никак предугадать. В него просто врезается маленькое горячее тельце, обхватывает его тонкими ручками и притягивает к себе, прижимаясь лбом к его плечу.

Питер от неожиданности охает и почти падает — будто по коленям дали — на землю, но Джейд словно удерживает его от падения. Хоулетт молится на темноту, потому что уверена на двести процентов, что она сейчас красная, как спелые мексиканские помидорки. Они стоят так целую… вечность? А потом Джейд сама отстраняется от него (хотя, будь её воля, ни за что бы этого не сделала).— Ну… ты это, не ссы. Всё нормально будет, — и бьёт его кулаком в плечо. Как всегда.Питер неконтролируемо лыбится, как последний дебил, но к Джейд не поворачивается. Быстро-быстро кивает и уносится прочь, лепеча про себя только одно слово. Спасибо.Она ведь впервые обняла его сама. Сама!Джейд потирает лоб, на котором остались следы от крупной змейки худи Паркера — они всё-таки простояли так слишком долго. Он поблагодарил её. Ну, хотя бы не послал. Хотя, если задуматься, будь она на его месте, то обязательно послала бы саму себя. Если вглядеться внимательней — у неё зрение почти близко к орлиному, единственное, чем она гордится по-настоящему — у Питера ноги заплетаются. Она его точно смутила. Смутила, может, даже позлила. Джейд чешет левую сторону носа и разворачивается, чтобы наконец-то войти в дом. Завтра наверняка будет трудный день.Мокрые пряди липнут к щекам. У Джейд даже мысли не возникает по поводу возмущения насчёт девчачьей пижамы.Она. Сделала. Это.Она в своей жизни обнимала по своей воле только двух девчонок из приюта — одна ей ухо проколола, а вторая ввязалась в драку вместе с ней, просто забавы ради. Ну, а теперь и Паркер. Наверно, они официально друзья. Или как вообще друзьями становятся?Джейд кладёт кулачок на сердце и закрывает глаза.Бьётся. Быстро.— Вот чёрт! — она срывается с места, как пчелой в задницу ужаленная. Вот почему сердце так билось! И кашлять хотелось, и в голове жужжало — она забыла выпить таблетки.Дело в таблетках, да. И Паркер, засранец этакий, тут не причем.***— Кло-один, — заунывно зовёт Джейд подругу. Край стола упирается ей в живот — так сильно она тянется к парте спереди. Вот бы так же сильно она тянулась к знаниям.В абсолютной тишине её голос разносится по всему кабинету, и учитель поднимает нахмуренный взгляд, но на ней долго не задерживается и перескакивает с одного ученика на другого, будто запугивая.Чертов Паркер. Как знал, зараза, что тест по алгебре будет. Бесшумно вертясь на месте, Хоулетт пытается выведать, у кого такой же вариант, и никого, кроме Томпсона (вот так совпало!), не находит. Клодин, видимо, решает свои задачки — они для неё как орешки. От бессилия и напряжения Джейд готова рвать волосы на голове. А это просто тест. Что будет на полугодичных экзаменах? Там она вообще не сможет ничего решить. Да она и тут ничего не может решить.Совсем отчаявшись, Джейд достаёт телефон.Ну, хотя бы на минимальный балл она написала.Она может собой гордиться — она выдержала математику, невероятно скучную (с каких-то пор) биологию, а теперь ей предстоит почти час мучиться на истории. Ни Брауна, ни Паркера нет, и Джейд взволнованно смотрит на часы — даже половины одиннадцатого ещё нет. Не могут же похороны начаться так рано?— Нафиг историю, — никогда не относясь к учёбе серьёзно, почему сейчас она должна ставить её выше, чем Паркера?Опешившая, Джейд останавливается посреди коридора. В неё врезается какой-то парень, тут же обзывая и с перекошенным лицом уносясь прочь. В любое другое время она б догнала его и дала пинок под зад, а сейчас стоит посреди постепенно опустевающего коридора и слушает, как кровь пульсирует в висках.Паркер придурок, а выше учёбы она ставит буквально всё.

Спокойно — она прилагает к этому все усилия — выходит из школы; на её пути не попался никто из учителей. Все книги остались в шкафчике, как и её пофигистическое настроение.Джейд выбегает из здания школы, спотыкаясь на ступеньках и лишь чудом не впечатываясь носом в асфальт. Прямо сейчас она думает только о своём обещании Паркеру — пойти вместе с ним. И потому сейчас все её мысли только о том, успеет ли она? Найти Паркера в данный момент ставится выше всего остального — но только в данный момент.Сердце замирает на секунду, когда во дворе она его не видит. Ну всё, думает Джейд, обосралась я.Не теряя надежду — по крайней мере, делая вид, — она выходит за ворота и идёт в свою сторону, тайно молясь богу, в которого не верит, — что Паркер пошёл домой.Почти дойдя до светофора, Паркер откидывает голову назад и смеётся — так искренне, что Хоби почти поверил. Его шутки и правда иногда бывают смешными.Хоулетт на мгновение словно в ледяную — смертельную для её слабого сердца — воду опустили. Она слышит и смех, и видит их двоих. На секундочку, на одну сраную секундочку, её прошибает, — будь он один, она бы даже и не знала, что сказать-то.Но, будь он один, она бы могла не говорить ничего.Она догоняет их на середине дороги, но так и не окликает. Вместо этого Джейд плетётся позади, а потом просто сворачивает в другую сторону. Перед поворотом в свой переулок она застывает — в кармане что-то вибрирует. Она прыскает и достает вспотевшими пальцами телефон.?почему не подошла??Джейд улыбается. Они с Питером созванивались, вроде, только по домашнему, но тут память услужливо подкидывает момент, когда Хоби Браун, стоя вместе с ней в коридоре, вымолил почти что у неё её номер.Ох, точно, он же звонил ей уже. И писал, напоминая о домашнем задании. Заботливый какой. Понятно-о-о всё теперь. Чёртов Паркер. Джейд льстит мысль о том, что кто-то более-менее нормальный (Паркер, к примеру) может ею интересоваться. До этого интерес к её персоне проявляли только местные сутенёры, которым не хватало молодой крови и прибыли.

Хоулетт останавливается, а пальцы сами набирают ответное сообщение.?не хотела мешать?Ответ приходит чересчур быстро — будто бы Питер так же, как и она, стоит с телефоном, ожидая её сообщение.?ты бы не помешала?Джейд бы никогда не сказала, что она человек, который может стесняться или краснеть, но она готова поклясться, что именно сейчас её щеки вспыхнули. Мысли, что она не заноза в заднице (чего нельзя сказать о самом Паркере, который уже у неё в печени сидит), радуют её до щекотни в горле.

Пальцы дрожат, и она не знает, что написать, потому пишет банальное ?где тебя встретить??, засовывает телефон в задний карман, от греха подальше, чтобы не написать чего лишнего.— Твоя ненаглядная мелкая написала? — Брауну с его высокого роста видно абсолютно всё, что есть в телефоне Паркера, более того, он знает его пароль, пароль от почты, пароль от Фейсбука и вообще почти от всех соцсетей, кроме твиттера. Паркер ему доверяет. Хоби не станет вмешиваться в его личную жизнь или распространять о нём вообще какую-либо информацию.

— Нет, — огрызается Питер. — Насчёт того, почему нас нет на уроке.— Кому ты врёшь? — гогочет Браун, хлопая друга по спине увесистой ладонью. — Я вообще-то всё вижу, о'кей?— Сам ж её номер выпросил, я тебя не просил! — Паркер прячет телефон в карман и уворачивается от загребущей руки своего друга.— Тебя хрен поймёшь, — Хоби всё-таки ловит его за шею: Питер упирается носом в складочки кожи на сгибе локтя и обиженно сопит.— Заедем за ней, — Питер особо не выделяет ни одно из слов, но Хоби слышит, как голос вздрагивает, и улыбается.Чёрных вещей у Джейд полно, но почти все из них с какими-то надписями или рисунками. Остаётся лишь чёрный свитер в мелкий рубчик с дыркой подмышкой. Он облипает её как вторая кожа, оттого Джейд в какой-то мере даже неуютно в нём — она привыкла к свободным вещам и сейчас даже не помнит, откуда у неё этот свитер вообще и когда она надевала его последний раз. Честно не помнит.Она запрокидывает голову, таблетка вместе с водой проскальзывает в горло, и по телу разливается непонятное тепло — то ли от того, что она в ближайшие часа три не задохнётся от кашля, то ли от того, что она впервые пойдёт на похороны. Да ещё и с Паркером увидится.Ей приходит очередное сообщение.?Мы скоро заедем за тобой?Она сбегает по ступеням на первый этаж и, видимо, слишком рано срезает — врезается бедром в край перил и сгибается пополам, пытаясь подсчитать звёздочки в глазах — до хрипоты в горле больно. Но зато в таком положении она видит отблескивающую бутыль под столом на кухне. В бутылке явно не травяной настой.— Алкаш. — пассивно-агрессивно приговаривает Джейд, пока янтарная жидкость — а хрен там знает, что это — пропадает в канализации.Даже пустую, бутылку еле можно удержать одной рукой: толстое стекло с дугообразным дном, длинная металлическая крышка и широкая этикетка на непонятном языке. Явно дорогая штукенция. Джейд даже совестно становится, но только первые пятнадцать секунд. Мистер-лучший-опекун знал, на что идёт.Джейд алкоголь пробовала лет в четырнадцать, когда, из-за неудачного костюма на Хэллоуин и всеобщих насмешек, она согласилась на уговоры тогдашней соседки по комнате и хлебанула чего-то крепкого. Слабый организм был тогда явно не в восторге от действий его непутёвой хозяйки и ответил на это двухчасовым сидением на белом троне и ещё двухдневным головокружением. С того дня Джейд на алкоголь даже не смотрит.И совесть её за этот поступок грызть не будет.Её помыслы чисты.Побурчав на Мистера Джекетса ещё пару минут, Хоулетт отряхивается, словно на неё могла сесть алкогольная пыль, и закидывает на спину рюкзак отвратительного малинового цвета. Завязав шнурки, цепляет отражение в овальном зеркале напротив двери. Выглядит она, мало того, не очень, так ещё и нелепо, в этом свитере, в этих чёрных брюках (которые она понятия не имеет откуда) и в кроссовках, потёртых и грязных. Ах да, ещё эти зализанные набок волосы, спадающие на бледное лицо и выглядящие ещё ярче. Были у неё хотя б веснушки…— Девчуля, да ты просто огонь, — тихо говорит она и зачесывает волосы назад.Повернувшись, чтобы уже выйти, она снова кидает взгляд на зеркало и начинает ненавидеть и свитер, и саму себя ещё больше. Это чёрное вязаное нечто обтягивает её и её отсутствующую грудь. Теперь её спутать с мальчиком становится в разы легче. И даже никакого намёка на талию! Желание куда-либо идти пропадает, но Хоулетт не из тех людей, что сдаются на полпути.Почти впечатавшись носом в зеркало, она растягивает кожу на левой щеке, всматриваясь в тонкую белую полоску от уха до внутреннего уголка глаза. Даже не пытается подавить смешок — её жалкие попытки одолеть маньяка с помощью рюкзака тогда казались ей до невозможности крутыми, а сейчас — до невозможности глупыми.

Она всё же накидывает на себя рюкзак и выходит на улицу.Питер подрывается и распахивает перед ней дверь такси, как истинный джентльмен. Джейд этого не оценивает и скользит задницей по обтянутому "кожей" сидению. Ненавистный скрип.

Она даже не слышит, какой адрес называет Питер, слышит только ?кладбище?. Классная девчонка, с которой она когда-то делила комнату и которая многому её научила, сейчас, наверно, лежит там же, на каком-нибудь кладбище. Только Джейд не знает, на каком, не знает где. Она лишь знает, что та глупая трусливая Джейд Хоулетт побоялась пойти на похороны, даже не вышла из их своей комнаты.Скользя кроссовками по влажной от дождя траве, Джейд чувствует себя максимально некомфортно: толпа красиво одетых людей стоит вокруг вырытой ямы. Все с безупречно ровными спинами, лишь несколько человек, сгорбленные и сломленные, существуют в стороне, до сих пор, видимо, не принимая реальность.Джейд чувствует плечом, как сильно бьётся сердце Питера, и ей становится неловко во много раз больше, потому что сейчас фактически она опирается на него, а должно быть наоборот. Облегчённо выдыхает — Хоби с другой стороны держит Питера за плечо, и Джейд, стиснув зубы — потому что это не в её стиле, — тоже кладёт маленькую ручонку ему на плечо, и она выглядит ещё более маленькой и бледной на фоне чёрного пиджака.

Ближе всех, как замечает Джейд, стоит незнакомая девушка. Чёрное платье в викторианском стиле с кружевом-паутинкой поверх гладкой блестящей ткани, на вид дорогие ботильоны со шпилькой с ладошку Джейд и какими-то инициалами на пятке и… длиннющая волнистая иссиня-чёрная грива.Клодин Ренко стоит, вытянутая, как стрела, с неизменной идеальной осанкой, сложив руки на груди. Джейд питает надежды, что та пришла сюда, чтобы проститься с одноклассницей, а не чтобы блеснуть состоянием папочки и удачно данной природой внешностью. Но, если Джейд за это небольшое время хотя бы чуточку узнала её, она пришла сюда именно за вторым.Плестись за Паркером, удерживая ладонь на его плече, притом что он выше неё на добрых двадцать сантиметров, если не больше, вещь довольно затруднительная, и Хоулетт вскоре убирает руку, предпочитая вместо этого просто схватить его за локоть. Прямо как маленькая девочка.Джейд думается, что обычно, как показывают в фильмах, такое происходит в церкви: близкие говорят речи, все плачут и несут гроб — но вслух спросить что-то стесняется, поэтому предпочитает молчать и стоять с лицом ?я в курсе всего происходящего?.Так и стоит, пока Паркер, сбросив её руку и выйдя вперёд, берёт горсть земли и застывает перед ямой с длинным красивым гробом из красного дерева. Джейд слышит его голос — про себя подмечая, что он дрожит; ей отчего-то не хочется, чтобы Питер плакал, — но не слушает слов. Все её мысли занимают эгоистичные думы о том, что сказал бы Паркер, лежи сейчас в гробу не Гвен, а она, Джейд.А что сказала бы Джейд, лежи там Паркер?Слева кто-то шмыгает носом. Лиз Аллен в совершенно скромном платье до середины лодыжки, в лодочках на каблуке, размером меньше, чем половина шпильки Ренко. Джейд снизу вверх всматривается в почти ненакрашенное личико девушки, находя его довольно милым без тонны макияжа, которую Лиз наносит ежедневно.Сколько они там стояли — неизвестно. Толпа знатно поредела. Джейд лишь проследила за Клодин, которая села в тонированную машину (явно папину), даже не заметив её. Аллен ушла сразу же. Даже Браун, шепнув что-то — Джейд так и не услышала что — Паркеру, убрался восвояси.Теперь, стоя у квадратного камня с именем человека, которого она едва знала, рядом с человеком, который ей уже с какого-то чёрта стал дорог, Джейд чувствует себя ещё более некомфортно.По её пальцам пробегает холодок — словно её кто-то хочет взять за руку.Словно кто-то касается её по собственной воле.От неожиданности она дёргается, и Паркер сразу же как-то съёживается, опускает голову ещё ниже, и Джейд становится до той степени неудобно и стыдно за себя, что она хватает его чуть повыше локтя и прижимается всем телом, молча обхватывая другой рукой за корпус.Она ничего не говорит, оно и не нужно. Она бы не смогла найти слов, которые помогли. Да и, наверно, нет таких.

Паркер больно давит подбородком ей на макушку, и Джейд даже открывает рот, чтобы кинуть какую-нибудь колкость, но вовремя останавливается. Сейчас, в такое время, нельзя сделать ещё хуже, иначе… а что иначе, она и сама не знает. Просто не хочет снова всё портить.— Она что-нибудь сказала?

Эссекс потирает большим пальцем камень во лбу — это уже вошло в привычку. Клодин мягко растягивает уголки губ: когда он так делает, значит, в раздумьях. А если он в раздумьях, то скоро будет что-то. Это вроде затишья перед бурей. Неужели он чего-то не продумал? Клодин мучает желание спросить, не так ли что-то или, может, что-то идёт не по плану, но не решается. Она может позволить себе вольность по отношению к создателю, но не сейчас. Когда у Натаниэля плохое настроение, он может ненароком навредить кому угодно, даже своему творению — драгоценному клону — Клодин.Ренко прослеживает за изломанными — как будто своими — бровями, почти сомкнутыми в переносице. Ей хватает пары секунд, чтобы всё обдумать — чего хочет от неё отец, подробного отчёта или простого ?нет? хватит, — и она даже решает ничего не отвечать, но настойчивый взгляд, проникающий словно в самое нутро, заставляет её говорить:— Нет, — осторожно начинает Клодин и более уверенно продолжает, когда Эссекс кивает: — Сказала, что всё нормально.

— Хорошо, — снова кивает отец и подпирает голову кулаком.— Кстати, — нарушая молчание, вспоминает Ренко, — она спрашивала про тебя. И про меня. Я думаю, она что-то видела.— Да, — оголяет зубы Натаниэль. — Она мельком заметила меня в парке.Ренко, подобно отцу, хмурится и сжимает кулаки. Длинные ногти больно врезаются в кожу, и девушка тихонько ойкает — но только лишь для вида, — такую мелкую боль она не чувствует.Натаниэль точно что-то задумал. А когда Эссекс что-то задумывает — взять хотя бы все те эксперименты над мутантами, над Лори Бомгартнер, Джеймсом Хоулеттом и всеми теми несчастными, коим выпала честь послужить материалом для их исследований, — то будет что-то интересное.— Что было бы, убей Коннорс её там? — снова осторожно спрашивает Клодин.Она сама не до конца посвящена во все нюансы плана своего создателя, знает лишь основные цели и некоторые детали; чуть больше Лайлы Миллер и их Мозговой команды, но явно меньше самого Эссекса. Она не сомневается, что очень много знают только она и Натаниэль, что многие поручения выполняет именно она, что именно ей Эссекс прощает вольности и своенравные поступки, но всё-таки всего она не знает. Да и залезть в голову к создателю она не решается — этого он бы ей точно не простил. К тому же, просто не пустил бы. Его мысли защищены так же хорошо, как и её.— Я всё контролировал, — мягко отрезает Эссекс.Иногда Клодин удивляет то, с какой добротой и нежностью отец может говорить жестокие вещи.Желание спрашивать отпадает само собой. Клодин уходит к себе с лёгким страхом насчёт грядущего. Эссекс точно придумал дополнительный пункт в свой и так объемный план. И она даже не знает, хочет ли узнавать, что это.