Шаг?.. (1/1)
У него на белой стене перед ним красными разводами символы. Много, разных, хаотичных. Он читает их и не понимает как — какая-то схема. Порядок действий. Как построить, как взрасти, как вознестись. Бред, какой бред, он хочет руками стереть эту чертовщину. Дергает — не может. Совсем не может, так, что дышать сложно. Может только смотреть и читать, пока в голове секунда за секундой отмеривается время. Он сидит тут один уже двадцать семь тысяч тридцать восемь секунд — тридцать девять, — двадцать семь тысяч сорок секунд ровно. Счет успокаивает.…наверное. Он не уверен.Символы перед ним дрожат и расплываются. Он привык, почти привык. Каждый раз, когда приходят врачи, каждый раз, когда они разговаривают с ним, каждый раз, когда… делают что-то, чтобы потом оставить в этой пустой комнате, он видит одно и то же. Символы, план действий, инструкция к чему-то. К чему-то грандиозному, большому, важному, никак не получается ухватить правильную мысль.— Номер четыре, номер четыре…Он слышит голос за спиной и открывшуюся дверь. Почему-то не хочет даже обернуться и посмотреть. Символы перед ним текут гниющей кровью по стенам. Тошнит. Так тошнит.— Ты! Нашел тебя, нашел, наконец-то!На спине он ощущает чужие руки. Они дерганные, слабые, тащат за повязки так, что он почти падает.— Никак… сейчас-сейчас-сейчас… нам надо бежать, слышишь, бежать, надо бежать…Бормочущий наконец оказывается перед ним — во взгляде мужчины напротив он видит те же символы, что на стенах. На щеке — ?Шаг один?. На лбу — ?Шаг два?. В одному глазу — ?Шаг три?. И одного глаза нет. Он моргает. Показалось, глаз есть.— Айзек! Айзек, я помню твое имя, Айзек, ты помнишь меня? — мужчина говорит лихорадочно, тянет за повязки на боках — тщетно, ослабшие скрюченные пальцы соскальзывают. — Давай же, ну, давай, Айзек, ты Айзек. Я пациент номер пять, помнишь меня? Вспомни, пожалуйста вспомни.Пациент номер пять оборачивается — на дверь, наверное, — и дергает опять. Айзек — он ведь Айзек? — чувствует, как от этого под неудобно затянутой рубашкой у него щелкает локоть. Неприятно. Ему хочется спать. Он здесь один уже двадцать восемь тысяч двадцать одну секунду.Не один. Уже нет.Его хватают за щеки, мужчина выглядит паршиво.— Нам нужно бежать, слышишь, бежать далеко. Они, они сейчас найдут меня. Найдут и уведут, уведут и мы снова все забудем, слышишь?Он снова смотрит куда-то назад, и Айзек отводит лицо. Пытается. Не получается.— Нам нельзя забывать. Ты помнишь? Помнишь, что раньше, до этих символов на стенах? Айзек? Нам надо бежать, надо найти машину, надо все вспомнить, понимаешь, надо все вспомнить, а машина, машина нам поможет.Мужчина тянет так, что он встает. Тянет так, что ему приходится идти за ним. В открытую дверь, в коридор, полный алых символов на стенах. Ого. Тут еще, еще больше, продолжение инструкции, которую в той комнате он заучил почти наизусть. Тут что-то дальше, что-то еще больше. Что-то такое, что он не успевает прочитать, пока его тащит за собой странный мужчина, бормочущий себе что-то под нос. Он должен разобраться с этим. Не знает зачем, но должен. Должен. Должен разобраться.— Вот он!— Остановите их!Ему так хочется спать. Во сне приходят те, другие, жуткие, неправильные.— Айзек!Мужчина отбивается, а его самого толкают, и он падает. Ощущает слабый привкус крови во рту. Пол жесткий. Пол достаточно удобный. У него под щекой еще символы, которые он не может разобрать. Шаг?..