20. Восславите своего спасителя. Ч. 1 (2/2)

- Я помню, но разве Нью-Йорк не закрыт для передвижений после того теракта? – любопытство пересилило, и парень открыл оба глаза. Тони улыбнулся, приподняв Питера и, баюкая того в объятьях, пояснил.- Не волнуйся, принцесса, они находились неподалеку. После собрания они останутся в Башне на какое-то время.Произошедшее с выбросом abo-вируса команда Старка крайне удачно обставила как удавшийся эксперимент Oscorp. Озборны всегда крайне резко высказывались касательно надобности улучшения генома человека, кроме того тайно проводили эксперименты как над мертвыми, так и над живыми людьми, были замешаны в десятках похищений, после чего были раскрыты и осуждены за преступления против человечности на несколько пожизненных сроков, чем и запомнились общественности. Когда огромная следственная группа шаг за шагом натыкалась на доказательства их причастности, никто не был удивлен. Все выглядело так, будто один из разделявших их идеологию работников, Квентин Бэк, тайно участвовал в плане Нормана и его жены, по которому должен был похитить наработки вируса из старой лаборатории, а затем как можно удачней его распространить, между тем, повесив всю вину на исследовательский центр Stark Industries.Заражение происходило незаметно, ведь вирус был уже везде – в воде, в почве, в организмах насекомых и животных, хоть не действовал так же, как на людей. Он распространялся с колоссальной скоростью, развиваясь в чьем-то организме быстрее, а в чьем-то медленнее. Через несколько месяцев люди стали замечать, как меняются их тела, что вызвало повсеместную панику. Центр по Контролю Заболеваний, что не удивительно, провел свое дополнительное расследование, благодаря чему все снова убедились в том, что вина Озборнов – устоявшийся факт. Но, к сожалению, те уже не могли говорить за себя. Основная версия их смерти звучала как ?спланированный суицид?, и так же была подтверждена несколькими сторонними специалистами. Гарри Озборн, подстроив свою смерть с помощью того же Бэка, в свою очередь сбежал из приемной семьи, куда его поместили органы опеки, через день после смерти родителей. У ФБР была наводка – подростка видели пересекающим границу с Мексикой по поддельным документам. Там его след и обрывался.Тони и его сотрудников допрашивали несколько раз, в основном из-за участия Мишель и Пеппер. Ни первая, ни вторая не могли сказать ничего внятного о случившемся – из-за удара головой Мишель не помнила и половины, лишь подтвердила участие некой сообщницы Бэка, Ванды Максимофф, которая скрылась с контейнером, содержавшем что-то важное. Пеппер же отказывалась разговаривать вовсе, психиатры констатировали у нее тяжелую, затяжную депрессию – последствие как физического насилия, так и психического. Из-за пережитого женщина отказывалась вставать с постели или даже есть, не говоря уже о двух попытках свести счеты с жизнью. Ее дочь, Мари, согласились на время приютить супруги Бартоны. Судьба маленькой девочки оставалась под вопросом.Все складывалось как нельзя лучше, не подозревавшие ни о чем люди заражались повсеместно: от прикосновений, питьевой воды, дождя, контакта с уличными животными. От вируса было не уйти. Постановление совета безопасности о карантине не сработало. Когда люди поняли, что заражены, разразилась паника, вот уже третий месяц бушующая на улицах. Началось все с протестов, никто не чувствовал себя защищенным, после чего на Америку обрушилась волна беспорядков, последовавшая и в других странах. Всем было страшно, абсолютно никто не мог сказать, что происходит с их телами и как от этого защитится. Вирус внутри каждого из них зудел под кожей, сдавливал грудную клетку, ночами нашептывал, как хорошо было бы иметь кого-то сильного, кто очистил бы умы, направил туда, где им было бы самое место. К концу третьего месяца люди буквально изнывали от желания найти Старшего.Тем временем, беспорядки на улицах усугубились, глупые альфы, ведомые гормонами буквально на кулаках сражались за власть меж друг другом, то тут, то там стали возникать группировки. Растерянная, не понимающая, что же делать полиция, объявила повсеместный комендантский час, что только усугубило ситуацию. Время пришло, и некоторые омеги, наконец, стали испытывать первую течку, что привело к инцидентам с удачными или нет попытками изнасилования. ЦКЗ, явно не поспевавшие за происходящим, ко второй неделе четвертого месяца выпустили специальное заявление, где подробно описав признаки течки у омег, попросили тех оставаться дома и ни в коем случае не подпускать к себе никого, в том числе и родных. Люди требовали решения ситуации или хотя бы ответов, но притаившиеся в своихнеглубоких норах политиканы, до этого кричавшие громче всех о наказании виновных, замолчали совсем, что дало новый толчок к более кровавым бесчинствам на улицах, после которых правительство было вынуждено ограничить передвижение людей по городу. Всех не подчинившихся ждало наказание – тюрьмы в срочном порядке переоборудывали под небольшие одиночные камеры, чтобы снизить риск столкновений и насилия любого вида. Ответа на вопрос ?что же делать? так и не последовало.

Тони же, в свою очередь, смиренно ждал, когда паника и страх внутри каждого человека достигнет своего пика. Они должны были каждой клеточкой почувствовать, что нуждаются не просто в направлении, а в руководстве. На Башню же никто не обращал никакого внимания, внутрь погромщикам прорваться не удалось, ударопрочные толстые стекла и укрепленные вибраниумом двери не позволили не только повредить первые этажи здания, но и пустить кого-либо внутрь. Не было никакого мнения на этот счет, никому не было дела до того, пуста Башня, или же внутри кто-то есть. У людей были более насущные проблемы.

Приближенные агенты Старка в это же время аккуратно одного за другим убирали всех тех, кто хоть каким-то образом мог помешать становлению прайма – слишком пронырливых частных следователей и журналистов, неугодных политиков, что могли воспротивиться принятию некоторых необходимых законов, а так же вакандцев, не понаслышке знакомых с альфами и омегами, желающих открыть миру всю правду. ТЧалла клялся, что это делает не он и Тони верил, что, впрочем, никак не спасало от наказания взбалмошную омегу, явно претендующую на место в прайме. Его альфа был достаточно силен, но, увы, не был Старшим.Многочисленные смерти считались всего лишь жертвами беспорядков.Тони едва не застонал от удовольствия. Поток горячей воды немного расслабил крепкие мышцы альфы. Питер вздохнул, устраиваясь в уютных объятиях. По-прежнему крепкий узел внутри при каждом движении давал небольшое жжение и чувство удовольствия. Поначалу подросток удивлялся – как в него помещалась такая вот штука размером с кулак Тони, но такие мысли со временем стали перетекать в иное русло, ребенок внутри него явно был больше чем кулак.- О чем задумался? – положив подбородок на плечо миллиардера, вдруг спросил Питер. Тони свистяще выдохнул, и подросток догадался, что мысли его альфы явно не были связаны с предстоящим Собранием.Все, что знал подросток, было вполовину официальной версией событий, происходивших за пределами Башни, а на другую – версией, наскоро выдуманной Наташей, когда Питер случайно увидел выпуск новостей по телевизору. Ни то чтобы у них не было уже подготовленной информацией для него. На тот момент он уже знал, что подошедший к нему однажды в коридоре мистер Бэк был в сговоре с четой Озборнов, которые похищали альф и омег, чтобы выяснить, как работает их природа. Насколько знал Питер, все, что им удалось до ареста, это выделить геном, отвечающий за abo-сторону в организме человека, превратив это в оружие массового поражения, сыворотку, которая заставляет человека видоизмениться навсегда. Доработкой и распространением занимался лично Квентин со своей подручной Вандой Максимофф, впоследствии и похитившей сыворотку. Тони убедил – все происходящее в мире не их вина, альфа-бета-омега ген передается исключительно наследственным путем, заражение таинственным ?вирусом?, который давным-давно, еще отцом Тони был обнаружен где-то в Африке, было возможно только для младенцев, иммунная же система взрослого человека полностью отвергала его. Сначала, как рассказала Наташа в последствии, когда ?Семья? стала обнаруживать таких же, как они, но непонимающих, что происходит людей, они решили, что вирус, возможно, мутировал самостоятельно, благо ?зараженных? оказалось не так много. Позже, - печально кивала рыжая, - стало ясно, что это было дело рук человека, но стало слишком поздно.

- Ничего, о чем бы тебе стоило волноваться, Пит, - мужчина погладил Питера по влажной макушке. Тот несогласно запыхтел ему в плечо.- Ты же сам говорил, что мы с тобой пара, а пара делит все проблемы пополам. Расскажи? – Питер оторвался от имеющего пряный запах сладкой гвоздики плеча, преданные карамельные глаза посмотрели на миллиардера.

- Сейчас мы изолированы ото всех, - вздохнул Старк, - молодые альфы, беты и омеги не должны почувствовать кого-то из нас, иначе станет ясно, что мы являемся ими несколько дольше, что может вызвать вопросы. Но их становится слишком много, я опасаюсь того, что через какое-то время заражены будут все. Одной стаей сложно управлять, Пит, а это будут миллионы и миллионы человек.

И не то, чтобы у Тони не было плана и на этот случай. Прямо сейчас Пятница собирала и сортировала данные о каждом альфе, проявляющем лидерские качества. Кроме того, они готовы хоть сейчас провернуть то, что планировалось достаточно давно. Вышедшие из-под его руки, его альфы, по приказу не имеющие пока что семей и покорные Старшему, были готовы встать во главе прочих важных объектов, а самое главное, других стай.

- Я отчасти боюсь того нового мира и того, что нас ждет, - грустно признался Старк и мягкие ладошки его пары обхватили его лицо. И пусть это было неправдой, у мужчины каждый раз сжималось сердце от того, как отчаянно старается поддержать его Питер.- Нужно будет обсудить это на Совете, но я верю, что мы со всем справимся, альфа, - мальчик клюнул его в губы. Тони мягко улыбнулся, устраивая хрупкое тело на своих коленях поудобнее. Руки привычно погладили круглый, выпирающий живот.- Спасибо, принцесса, - услышав это, Питер хихикнул. Тони удивленно приподнял бровь, мол, ?что??- Если ты самый крутой альфа из всех альф, как сказал Стив, то теперь я и вправду принцесса.Тони постарался не закатить глаза, вместо этого усмехнувшись - кажется, Стива за его длинный язык ждала новая взбучка от Баки, и Тони не был уверен, что Стиву она не понравится.- Моя принцесса.***Голова нещадно болела, а тело, накачанное лекарствами, было словно налито свинцом, конечности ощущались скорее вялыми отростками, нежели полноценными частями тела. Повернув голову на бок, Ванда отрешенно уставилась на стальные прутья камеры – ее больше не оставляли наедине с собой в закрытой комнате, как остальных ?пациентов?. Растрепанные пряди, похожие на пережженное солнцем сено, свесились с края деревянной лавки, называемой здесь кроватью. Во рту было сухо, язык прилип к подъязычной впадине и уже несколько часов ощущался чужеродно, нестерпимо хотелось пить, хотя, мучимый жаждой организм иногда создавал для нее иллюзию влаги внутри, чем хотя бы немного облегчал положение. Коридор за пределами ее клетки пустовал. На этот раз Ванда оказалась в куда более худшем месте, чем прежде – сырые бетонные стены, кое-где оббитые облупившимися от времени ржавыми железными пластинами, запах плесени и подгнившего дерева, а иногда и запах человеческих отходов или крови. Сил в теле ведьмы не было даже на то, чтобы моргнуть. Безразличные водянистые глаза пощипывало от затхлости, но потереть их Ванда не имела возможности, руки были прикованы к немного выпуклой вовнутрь стальной некрупной сетке, идущей во весь ее рост и сверху покрытой тонким ватным матрасиком, какие обычно выдавали в поездах, идущих в родную Заковию. Маленькое напоминание о доме. Это было своего рода носилками, во время ?тестов? в лаборатории ее руки и ноги оставались скованными, теперь девушке не разрешалось даже вставать.Иногда в отдалении дребезжали железные двери камер и лабораторий, слышались шаги вооруженных до зубов охранников, еще реже – короткие выстрелы. Благодаря побегу Ванды теперь пациентов не отлавливали, а просто расстреливали на месте, отныне Старший не мог допустить ни единой оплошности.

Мысли в голове текли даже не плавно, а скорее растягивались как жвачка, а в некоторых случаях даже терялись, так и не успев оформиться в общую осмысленную картину. Горящее, нестерпимо болезненное ощущение внизу живота не сходило вот уже несколько недель, а может и дольше. Ванда не могла с точностью сказать, сколько пробыла здесь. Мужчины и женщины в лабораторных халатах не имели четкого графика для нее, да и, кроме того, лекарства, которые ей кололи, иногда заставляли спать чересчур долго, и Ванда не могла сказать, что с ней происходило, когда она проваливалась в забытье.

Время, сопровождаемое запахом стали, подгнившего мяса и заплесневелых экскрементов, плыло зыбко и медленно, раскачиваясь туда-сюда как маятник. Двери камеры натужно поскрипывая, иногда открывались, мужчины и женщины в белых халатах, едва морщась от исходившей от девушки вони, не размениваясь на жалость или хоть какое-то терпение, отгибали усыпанное синяками запястье, снова и снова вводя что-то из длинного шприца в белеющие участки, где еще не образовались шишки от проколов. Эффект от препаратов был каждый раз разный, Ванду то тошнило – рвота скатывалась по подбородку и капала с плеч на пол, то измученное тело покрывалось широкими, с два пальца, чешущимися струпьями, то все внутренности сводило судорогой. Все чаще и чаще в голове ведьмы мелькала, но тут же растворялась под действием тяжелых лекарств мысль о том, что будь у нее возможность повернуть время вспять, все, что она сделала бы, это схватила брата и бежала от Америки так далеко, как только могла.С грохотом стальная дверь распахнулась, прутьями ударившись о противоположную стенку, вызвав тем самым нудный бряцающий лязг. Максимофф натужно перевела взгляд на темный силуэт, застывший в проеме. Тот, казалось, не спешил сделать шаг ближе как те люди в халатах, а пристально изучал измученное и исхудавшее тело перед собой. Сухие губы приоткрылись в немом вопросе – может быть, ей принесли долгожданную воду? Как ответ на невысказанный вопрос - окутанный тьмой человек сделал шаг вперед и, хмыкнув, перевернул огромную, похожую скорее на торпеду, пластиковую бутылку. Вода с прерывистым бульканьем хлынула на лицо и девушка, икая, принялась поспешно сглатывать, высунув покрытый белым налетом язык. Переполненный водой нос обожгло, но она все продолжала и продолжала лакать льющуюся сверху воду.

- Какая же ты жалкая, - сквозь плеск воды послышался едва знакомый насмешливый голос. Пережав горлышко, Барнс прищурился, изучая измученную лекарствами ведьму. – Только посмотри, во что ты превратилась. Похоже, Наталья не оставила для меня ни кусочка твоего здравомыслия. Но я рад, что ты в итоге выжила, - по внутренностям Ванды пробежал ледяной холод, а пустой желудок сжался, подгоняя к горлу жгущую кислоту.Мужчина склонился ниже и почти ласковым, аккуратным движением убрал от ее уха прядь налипших от влаги волос.

- Старший пообещал тебя мне, - опасный шепот коснулся уха. Тело ведьмы неожиданно свело судорогой, а дыханье сперло. – Ты ведь знаешь, что это значит? – другая рука солдата скользнула по животу девушки, сильно надавив на свежий шов. - Я бы сам хотел вытащить твою матку, - рыкнул он на ухо ей. - Какая жалость, что меня опередили, - два пальца сдавили сильнее, от чего девушка всхлипнула, а по животу расползлось что-то теплое.Стоило ли то, что она сделала, всего этого?