Часть 1 (1/1)

Молодой контролёр, не слушая моих робких возражений, взял у меня два чемодана и решительно направился на выход из вагона. Я, обвешенная с головы до ног многочисленными сумками, под тяжестью которых умудрялась не падать, поспешила его догнать, смутно припоминая, что в одной из сумок завалялась шоколадка для особых случаев. Видя, как парень усиленно делает вид, что ему не тяжело, и что румянец выступил не от натуги, а от жары, я решила, что, если он довезёт эти чемоданы до моего дома, я не только ему шоколадку подарю, но и потребую номер телефона и поцелуй в щёчку от спасителя. К сожалению, мои планы не сбылись, и контролёр, спустя мои баулы с лестницы, поспешил пожелать удачи и так спешно удалился, что я едва успела прокричать ?спасибо?. С кряхтением построив чемодачную пирамидку, я поплелась по смутно знакомой дороге со скоростью черепахи, вертя головой и припоминая дни детства, проведённые на этих улочках. Решение вернуться в Гриндейл далось мне нелегко, и я до сих пор не до конца была уверена, что после долгожданной встречи с бабулей не сорвусь обратно в большой город, даже зная, что не имею ни денег, ни жилья. Я была так далека сейчас от той жизни, которую вели местные, и очень переживала, как изменения во мне воспримет бабушка. Всё-таки даже регулярные телефонные звонки не могут полностью заменить обычного человеческого общения. Гриндейл был посёлком городского типа, о котором мало кто знал, что, впрочем, было не удивительно?— чтобы добраться до него, надо было пройти девять кругов ада, чтобы на последнем осознать, что кругов, оказывается, десять. Десятым испытанием служил закон о запрете на въезд, преодолеть который могли лишь везунчики, имеющие сердобольных и скучающих родственников, готовых штурмовать местный нотариус с утра до ночи без перерыва на обед. В число везунчиков входила и я?— я была единственным родственником бабули, которая была настолько самоотверженна и добра, что взяла меня к себе после смерти матери. Благо, что мать вызывает во мне воспоминания настолько смутные, что я при всём желании не могла вызвать в себе и крупицы любви к ней. Так пятилетняя я, прибыв самолётом из Чикаго, впервые увидела Гриндейл, который тогда произвёл на меня неизгладимое впечатление. Что говорить?— если не запрет на въезд, то город был бы просто наполнен туристами, ведь если ты хоть раз увидишь лес Трюфельных Деревьев, то влюбишься окончательно и бесповоротно. Я мечтательно вздохнула, уже видя, как отправляюсь в поход любоваться на красоты, готовить еду на костре и читать под мерцание светлячков. Когда видение стало очень правдоподобным, я споткнулась и, оглядевшись, поняла, что почти пришла. Дотащив сумки до лестницы, я перестала удерживать пирамидку, которая не замедлила развалиться. Розовый чемодан очень неудачно упал на ногу, и я только титаническим усилием воли подавила появление своего богатого словарного запаса. На звонок бабуля не ответила, на стук?— тем более, а когда я начала кричать ?встречай внучку блудную!?, из окон соседних домов начали выглядывать любопытные лица. Решив, что воссоединение с бабулей должно состояться раньше, чем визит вежливости к соседям, я вспомнила, как забиралась в свою комнату, когда училась в старших классах. Здоровенная бадья стояла на том же месте, что и пять лет назад, и я, радуясь такой стабильности, забралась на неё и по балкам полезла на маленький балкон. То, что мне теперь не пятнадцать, я поняла, когда чуть с визгом не шлёпнулась в пресловутую бочку с мутной водой. Посетовав, что старею, я собралась с силами и наконец встала на подгнившие доски. Зайдя в комнату, я ахнула?— всё стояло на своих местах, так, как когда-то я и оставила пять лет назад. Розовые обои в полоску, так раздражавшие меня в старших классах, постеры рок-групп, на которых солисты, сверкая обведёнными в сердечки лицами, ухмылялись и скалились, а также стол, на котором одиноко стояло тщательно протёртое зеркало. Звёздочкой раскинувшись на кровати, я задумчиво смотрела в потолок, раскрашенный под звёздное небо моей первой школьной любовью, крутым и очень взрослым Билли Брауном, сведшим с ума не одну девчонку голливудской улыбкой и отцовский байком. Воспоминания о минувших дней пёстрой лентой проходили перед глазами, а маленькая комната, казавшаяся чужой и нелепой, всё больше расплывалась перед глазами. И я, уставшая после долгой дороги, позабыв и про чемоданы, и про долгожданную встречу с бабулей, перед тем как погрузить в долгий сон успела только подумать, что, возможно, жизнь в Гриндейле и есть та передышка, которая мне так необходима.*** Наблюдая, как шкворчит мой будущий завтрак, и как суетится вокруг него бабуля, безостановочно что-то говоря, я невпопад кивала и мычала, давя в себе зевки.—?…а миссис Саммерс! Ох, такая милая женщина, если бы не она, я бы никогда не купила то… Я смутно помнила тех людей, о которых мне говорила бабуля. И уж тем более я не могла и представить, как они выглядят сейчас. И кто такая миссис Саммерс? Неужели нашлась настолько отчаявшаяся девчонка, что решила принять предложение того очкарика-зануды? Я тут же устыдилась, поправив очки?— вот уж про очкарика говорить не стоило…—?…а её пироги! Шарлотка была просто несравненной, я даже попросила у неё рецептик…Я выпрямилась, возвращая глазам их нормальный размер, а не прищур подозрительного китайца, и тут же закивала, сложив руки в лодочку перед собой, когда бабуля обернулась ко мне, от переизбытка эмоций делая энергичные махи лопаткой. Дождавшись исчезновения опасности, я снова распласталась на столе, делая зевок и краем ухом слушая монолог.—?…Миссис Смит, представляешь, в третий раз стала мисс Брукс! Три развода за четыре года, просто немыслимо! Её родители были просто в отчаянии, когда она объявила о своём решении, ведь им так нравился Дерек! Он и мне очень нравился, и я всегда говорила Саре, чтобы она не давила на него и казалась ему только милой и приветливой. Ведь это немыслимо, чтобы жена ходила по дому в растянутых штанах, так можно и доходиться до того, что пропадёт вся страсть, а муж будет искать утешение на стороне! И была права! Что в итоге-то вышло… Я уже успела и подзабыть, насколько моя бабуля любила сплетни. Пожалуй, не было в Гриндейле человека более энергичного и любопытного, чем моя бабушка, которая весь свой нерастраченный на огороде и вязании запас энергии тратила на распространение и добычу новостей. Было бы не ложью сказать, что первый опыт маркетинга мне дала именно бабуля, умевшая вывернуть информацию под таким углом, менявшим всё твоё мнение и предубеждения так, что ты далеко не сразу осознаешь всю житейскую хитрость этой женщины. Когда ко мне озадаченно повернулась бабушка, я не сразу поняла, что мне задали какой-то вопрос. И чтобы не дать понять, что я витаю меж облаков на радужном пони, я сказала так уверенно и непринуждённо, как умеют только либо очень уверенные, либо очень отбитые на голову люди:—?Разумеется. Её взгляд выразил такое удивление, что я поняла, что подписалась под чем-то очень сомнительным.—?И ты даже не сказала мне? —?раздражённо воскликнула она, угрожающе потрясывая лопаткой.—?Я собиралась, но решила, что это не телефонный разговор,?— примиряюще подняла руки я, улыбнувшись.—?Ох, милая,?— растрогалась вдруг она,?— не томи же, говори скорее! Он ведь из Гриндейла?—?Да,?— не подумав, ляпнула я, тут же прикусив язык.—?Я так и знала! —?победно воскликнула она, поднимая лопатку, как копьё. —?Конечно-конечно, в этом и есть главная причина!—?Главная причина? —?с недоумением переспросила я, отпив чая.—?Твоего приезда в Гриндейл! —?торжествующе сказала она. Я закатила глаза и уже решила, что моя ложь в дальнейшем может мне не сладко аукнуться, и что лучше признаться сразу, чтобы не множить себе проблем, как бабуля, уже надумав себе драму, начала спешно говорить, не обращая внимания на мои увеличивающиеся от возмущения и шока глаза:—?Слава Богу, Рей! Ты не представляешь, как я переживала, что у тебя до сих пор нет молодого человека! Ты же ни о ком мне, кроме того Билли, не говорила! Видят боги, это было так давно! Но ничего, теперь все эти кумушки будут знать, что моя Рейчел Поллак тоже не лыком шита! Зная тебя, он, наверное, очень красив и богат? Стой, не говори! Дай я подумаю… Это Прайс, Вуд, Коулман? Нет? Значит, просто богат? Ох, впрочем, это так не важно! Главное, чтобы ты была счастлива с ним! Вы ведь вели тайную переписку?—?Ба…—?Или вы встретились в Чикаго? Это так романтично! Ты ведь у меня такая красивая, ещё бы красилась и одевалась, как Стейси, и слыла бы первой красавицей, и уже бы была замужем! Как только Кэтлин смеет говорить, что ты останешься в девках? А эти слухи из-за Билли, что тебя уже несколько раз бросили? Я так боялась говорить с тобой об этом! Я ведь просто… Я… Она устало села на стул и вздохнула, а я, чувствовавшая себя очень противоречиво, поспешила её обнять, зная, что ничего хорошего болезненный блеск в глазах не означает.—?Ба, ну чего ты? Ты же знаешь, я не пропаду, я такая… Такая… Ух!—?Потому и переживаю, Рей,?— обдав меня волной лаванды, обняла в ответ бабушка. —?С детства ты такая самостоятельная, пробивная… Я знаю, что ты со всем можешь справиться сама… Но ведь наша жизнь не сплошная борьба, Рей, и я знаю, как ты относишься к браку и отношением. Как к какой-то… слабости?..—?Неправда, ба,?— фыркнула я, хотя в душе была согласна с ней. —?Может, мне просто не встретился тот самый принц на белом коне?—?Может, и так,?— вздохнула она. —?Но, а как же тот молодой человек из Гриндейла? Или ты мне соврала? Когда её проницательные карие глаза посмотрели в мои, их точное отражение, я почему-то соврала опять. Достаточно уверенно, чтобы она поверила.—?Я просто не до конца уверена в нём,?— флегматично уверила её я, в душе недоумевая, как наш разговор докатился до этого. —?И пока хочу, чтобы его личность осталась в тайне. Просто… Ты же так быстро привязываешься к людям, ба! И моё с ним расставание в случае чего ударит по тебе сильнее, чем по мне. А я не хочу, чтобы ты переживала. Её вздох вызвал во мне чувство острого стыда, и я едва не покраснела, когда она устало рухнула на стул напротив, внимательно смотря на меня.—?Ну, он хоть… хороший? Я с трудом подавила смешок.—?Самый-самый, ба.