Глава 4: Наш план (1/1)

Почему-то сегодня одеяло казалось не таким мягким, как всегда. Непривычно яркое для последних недель солнце щедро рассеивало лучи по комнате, еще однозначней напоминая о том, что пришло утро. И для этого не нужно было даже открывать глаза.

Пощурившись, Рантаро вылез из-под тяжелого одеяла, еще до того как проснулся. Глаза привыкли только, когда он уже был в ванной, с таким же спокойным, тусклым светом, как и в любой день. Амами не любил видеть свое недовольное отражение, но лишь пару минут в день, с еще затуманенным сном разумом это можно было потерпеть. Сегодня, когда юноша вышел, его встретил непривычно ослепительный свет, контрастно расстелившийся полосками по темному деревянному полу. Из-за этого остальная часть квартиры казалась обманчиво мрачной. Почему-то теплое освещение добавляло ей некой ложной несправедливости, как будто только яснее делая холод и неуют. Аккуратно брошенные на пол тапочки звонко хлопнули о дерево, после чего коридор заполнил уже более тихий и глухой звук шагов. В любом другом случае путешественник бы ни за что не позволил себе такие преступно расточительные для сил, и просто нездоровые пробуждения. Но раз уж он был здесь… это можно было простить. Не желая тратить ни одной лишней секунды, Рантаро быстро собрался и прошел к входной двери, чей вид подарил знакомое облегчение — такое же, как и каждый день, но от того не менее приятное. Может, ему все же стоило переселиться отсюда? Куда-нибудь неподалеку, полдомика бы точно нашлось, заодно ближе к друзьям. Как раз был бы повод после сегодняшнего… Амами размышлял об этом, бодро натягивая куртку, но в то же время понимал и, что не хотел оставлять то, что хранило в себе это место.

Тем более теплые, приятно укутывающие мехом, но и свободные рукава уже возвращали живое чувство, а маленькое квадратное окно во входной двери, завешенное прозрачной занавеской, напоминало, что от синего утреннего снега отделяло всего ничего. К тому же сегодня у Рантаро была еще одна причина выйти быстрее. Даже это важнейшее дело невольно потерялось в душноватом полумраке дома, но мысли уже постепенно возвращали в тело былую решимость. Вот что значило цель! Уже слегка улыбнувшись, Амами щелкнул замком и сразу распахнул дверь. Свежий морозный воздух тут же ударил в лицо, спустя секунды окутывая живительной легкостью и все тело. В упущенный миг на душе воцарилось привычное прохладно-мягкое спокойствие. Рантаро спустился с крыльца, хрустя притоптанным снегом и с медленными вдохами любуясь, как долину уютно обрамляют не слишком высокие горы, как поляна-дорога впереди открывает небольшой, но все же простор; как желтый свет чуть дальше контрастирует с синей тенью от дуба. В ту сторону — дорога в лес, цепляющая край почти дикого поля; в другую — за поворотом, в городок. Даже соседний дом стоял на комфортном расстоянии, и в то же время так по-дружески близко. Как же здесь было хорошо… Вдохнув поглубже, чувствуя приятно покалывающий в носу мороз, Амами со светлой улыбкой и решительностью направился к мелькающим вдалеке ребятам.*** — Черт, Рантаро, это звучит, конечно, просто сумасшедше! — взмахнув руками и чуть не подпрыгнув прямо на скользком отшлифованном снегу, восторженно воскликнула Чабашира, отчего даже Амами почти пришлось отшатнуться. И было еще вопросом, чего в ее голосе больше: удивления или восхищения. Впереди, хрустя снегом на менее утоптанной стороне дорожки, шел Казуичи и напряженно обдумывал то, что сказал Рантаро. Амами ждал, тщательно наблюдая за реакцией, понимая, что не столько чтобы вынести решение, сколько выбрать, кого посвящать… Рантаро всегда спокойно обходился с рисками. Это был стоящий план — он не сомневался. Солнце несколько рассеяннее рисовало многочисленные полосы теней у него под ногами, от тонких деревьев, что занимали эту часть леса. За их ветвями проглядывали ближние дома. — Тогда нужно будет рассказать об этом главе и прочим? — полу вопросительно произнес Рёма после некой паузы. — Не думаю, что это поможет, — с прохладным спокойствием ответил Рантаро, ненавязчиво, но на самом деле крайне внимательно следя за изменениями в лице друга. Благо, его едва прищуренные глаза так же неизменно задумчиво смотрели вперед: — Здесь больше пригодится тонкость. Не поможет, это было слабо сказано. Вмешательство остальных могло серьезно поставить под угрозу всю задумку. Оружие, которое они раздобыли, оказывалось еще меньшей частью проблемы.

Амами вовсе не нужно было, чтобы управляющие выставляли свои рамки и ограничения в его идеях. Это была его ответственность — Рантаро ее взял и распорядиться собирался так, как считал нужным. В худшем случае последствия целиком будут на нем — юноша мог позволить себе любой риск, который сам выбрал. Но главное — это было его средой. За все то время и все те ситуации, в которые попадал во время путешествий по гораздо более неспокойному, чем этот городок миру, Амами собрал ряд методов, в которых чувствовал себя уверенно. Только он сам мог по-настоящему организовать свою максимальную безопасность. — Э-эх, я то надеялся, что все просто обойдется, как только у нас окажутся бомбы, — обреченно протянул Сода, хотя и постарался скрыть это за более будничным тоном, и сложил ладони за головой. — Столько проблем из-за них прошли. Нет, главный вес плана как раз состоял в хитрости. Даже с подобным оружием идти в лобовую на это смертоносное создание было бы натуральным самоубийством. Взрывы дадут им мощь, но соль задачи была в том, как суметь ее использовать.

Существо не выглядело слишком защищено, а передвигалось молниеносно. Скорее всего, именно на это была сделана ставка. Судя по силе и тонкости, о которых говорили следы от ударов… и трупы, оно могло с легкостью отразить любое нападение. Чтобы иметь шанс провести атаку, нужно было его обхитрить. На это Рантаро изначально и надеялся, берясь за задание. Бомбы, магия, местность лишь должны были послужить инструментами. — Ничего, они нам и помогут, — умиротворенно, будто ?как? было уже прекрасно понятно и решено, произнес Амами, поведя плечами, пока ладони славно грелись в карманах: — нужно просто устроить, как. Ожидаемая, уже более спокойная задумчивость вскоре отразилась на лице Казуичи — заметно, несмотря на то, что он шел впереди, и это заставило Рантаро несколько улыбнуться. Хорошо, когда все шло правильно. Никому не стоило зря волноваться из-за этой задачи, которую и выполнять-то будет сам Амами. Он любил, когда в делах царило спокойствие и не мешала суета — каким бы само оно ни было. — Вот ведь, нужно же им вообще было напасть на нас, — расстроенно и раздраженно промычал Сода, немного быстрее шагнув и оборачиваясь: — Так сильно понадобился им наш маленький город, что не сидится у себя?.. Вот уроды, — успокаиваясь, выдохнул он. — Согласна с Казуичи! — выдала Тенко, по-боевому выставив перед собой руку. — По любой причине: они просто не могут вот так приходить и убивать нас из-за того, что им чего-то захотелось! Даже если сами сильней. Это настоящая подлость! — все громче заходясь в праведном гневе, хмурилась девушка. Да уж, вряд ли этих созданий мораль интересовала так же сильно, как Чабаширу. Как минимум, ее взглядов они точно не разделяли, и именно это делало таким сложным диалог. Когда Рантаро расспрашивал, даже управляющие и глава — Бьякуя Тогами, насколько он был вдумчивым и умелым в переговорах — не могли дать внятного ответа о более общих целях врага. Сторона городка не понимала противника. И Амами считал именно это причиной неизбежности битвы. За те несколько посланий, что дошли от замка, пусть и с технической возможностью ответа и диалога, ни совет города, ни Рантаро, ни кто другой не смог приблизиться к прояснению. И Амами не винил власть: лично почувствовав в последнем ?обмене?, прямо после объявления финальной битвы, он увидел, насколько непроницаемо непонимание между сторонами. Бьякуя похвально стойко и дипломатично пытался отговорить их от объявления войны, однако старания были совершенно тщетными. Казалось, захватчиков просто не интересовали аргументы, на которые опирались люди городка. И Рантаро подозревал, что дело было не столько в безразличии, сколько в том, что сказанное не имело для них веса. Это была совершенно другая культура. Даже повстречавший многие в путешествиях Амами видел — насколько разительно отличались враги. Однако итог был ясен и неоспорим. ?Мы убьем всех, кто останется в городе?, — заявили они наслоенным, холодным голосом из облака связующей магии, даже не показав лиц, и дав на уход два дня. Спустя столько времени и постоянных единичных убийств, наступление достигло финала. Замок разросся, и во льду его прозрачных башен даже за километры стали видны десятки черных кристаллов в симметричных узорах… Теперь нужно было уходить или сражаться. И зная, что подавляющее большинство здесь не имело шанса на первое в охваченном войнами мире, Рантаро нашел свой способ дать бой… Юноша немного отстранился от ушедшего в другое русло разговора, разглядывая вновь засиявшее ярче снежное одеяло, что простиралось во все стороны, укрывая лес. На деревьях осталось не так много из-за ветра, но все же задержавшаяся местами пудра придавала им нарядный вид. Пока ребята подходили к нужному месту, вдали все четче выглядывали из-за деревьев стены домов. Мирно… По-настоящему уютно и мирно. Интересно, что странствуя по охваченным войной, и порой самой активной войной, землям, Рантаро ни разу не столкнулся лицом к лицу с по-настоящему угрожающей ему опасностью. Даже от самых внушительных юноша всегда знал, как ускользнуть. Но, приехав в относительно тихий родной город, он умудрился попасть в бой с почти перевешивающим шансом на смерть.

И на самом деле Амами знал, почему так произошло… Потому что это был его дом. Потому что только отсюда он не мог улететь. Частью Рантаро были люди, которые бы остались здесь погибать. И почему-то с этим, казалось бы, держащим на месте грузом приходила новая, непривычно ясная энергия. И Амами подумывал, что именно она была тем, что должно помочь справиться с этим весом… а может, и помочь гораздо больше. Вдруг мимо пронеслась Тенко, подбегая к заранее выбранному ими месту, когда все достаточно приблизились, и, видимо, совсем забыла о хромом Казуичи, в темпе которого они согласились идти. Что ж… А теперь было пора за дело. Если Рантаро не хотел умереть сегодня, ему предстояли скрупулезные приготовления.