Диана (1/1)

Он снял маску и потрепал чуть влажные волосы. Отстегнул плащ и присел на кровать, стягивая тяжёлые сапоги.Под стальной кожей обнаружилась другая, вполне человеческая, пусть и бледная, даже голубоватая от просвечивающих вен. Плечи, которые так просто не обхватишь, чуть торчащие лопатки, острые позвонки, сетка из шрамов?— кривыми стёжками, так как его всегда зашивал дворецкий или он сам, если мог дотянуться?— оба не заботились ни капли о красоте, главное, чтобы кровью не истёк и не сдох, остальное приложится.Он поднялся с кровати, слегка вздыхая, потирая поясницу, и спустил штаны?— шрамы тянулись змейками вниз по его бедрам, по ляжкам, по голеням. Подхватив полотенце, двинулся к ванной, хотя у входа остановился.—?Долго стоять собираешься? —?не оборачиваясь, спросил.Из груди вырвался судорожный выдох, и она вдруг поняла, что всё это время задерживала дыхание.—?Я возмущён,?— в голосе нет игривости, ничего нет, у него жестокий сарказм, поди разбери: он правда зол, или ему нравилось, или ему всё равно.—?Не прикидывайся, ты знал, что я тут, уже в тот момент, когда я проникла в дом.—?В тот момент, как ты пересекла границу.—?Владений?—?Штата,?— он исчез в ванной, впрочем, не закрывая дверь.Она окинула взглядом комнату: в контраст с кичем бесконечного мрамора, вишневого дерева и слоновьей кости в особняке, спальня самого хозяина была простоватой?— если не сказать аскетичной. Кровать была узкая, даже с первого взгляда понятно, что жёсткая, застеленная простым тёмно-синим бельём. Больше ничего толком тут и не было: кровать, тумбочка, да зашторенное окно. Ни балдахина тебе, ни картин на стенах, ни золотых подсвечников. Подружек он, наверное, водил в другие покои.Помедлив ещё мгновение, она двинулась за ним?— он ждал, полотенце на бедрах, руки на груди, на лице равнодушие и немного усталости.—?Наш супермен что-то хочет от меня? —?вот это точно сарказм, она выучила уже эту едкую насмешливость в его голосе.Только ему и мерзкой журналисточке Лейн казалось необычно забавным это прозвище, она покатала его на языке, су-пер-мен. Су-пер-хер. Да только этим двоим и сходило такое с рук?— от идиота, который посмел подхватить, и мокрого места не осталось.—?Нет, он даже не знает, что я здесь.—?Знает, конечно.Кларк слышал всё и видел всё. Иногда ей казалось, что со своим чертовым рентгеновским зрением он читал каждую её грязную мыслишку.—?Да пусть подглядывает, раз ему так хочется,?— милостиво решила она,?— что он там не видел, а ты, как я понимаю, и вовсе не смущаешься под чужим взглядом.—?А надо? —?он пожал плечами, а она усмехнулась вопросу.А надо? А есть чему?Ему уже откровенно наскучил разговор, он снова отвернулся и включил душ, практически игнорируя её присутствие.Никто никогда не игнорировал её.Когда его приперли к стенке, он лишь поморщился, а ведь толкни она чуть сильнее, его ребра бы раскрошились в пыль. На каблуках она была немного выше, без своей брони он был обычным человеком?— хрупким, слабым. Сейчас она могла переломить его пополам как спичку, как пальцами щёлкнуть; её трясло от возбуждения при этой мысли.Он не выглядел испуганным. Он не выглядел впечатлённым. Он не боялся её.Это было на уровне инстинктов. Она опасалась марсианской жабы, которой ничего не стоило залезть в её голову. Не доверяла спидстеру. Не доверяла Кларку. Совершенно взаимно. Именно поэтому у них получилось создать синдикат: разделяй и властвуй, лучше быть на одной стороне, ведь они ни черта не знали о лимитах и слабостях друг друга. Они были богами, сверхлюдьми, никто не смел оспорить их власть, а мир всё же слишком велик для одного, почему бы и не поделиться.Брюс был человеком.Он был в её руках, целиком и полностью в её милости, нагой и усталый, смотрел снизу вверх и смотрел так, будто совершенно не боялся.Будто это ей следовало бояться его.—?Это из какого-то мокрого сна? —?он и не пробовал вырваться, глядел прямо в глаза и голос у него был ровный как асистолия.—?А тебе снятся мокрые сны обо мне? —?её колено уперлось в стенку меж его ног.От него пахло потом и жесткой кожей подкладки его костюма, немного металлом, немного кофе, немного дымом. Голубые глаза что воды у крепости Одиночества, глубокие, холодные, отчуждённые. Её пальцы зарылись в тёмные, неожиданно мягкие, волосы.—?И чего же Чудо-женщина хочет от простого смертного? —?ей было показалось, что это очередная черствая колкость, но в его глазах вдруг искренний интерес.Ничто и никогда не могло удивить Брюса Уэйна, он просчитывал все варианты развития событий, но это развитие казалось ему интересным. Ну надо же.Сначала она почти-что уронила, что будет осторожной?— нежной. Она видела раскуроченные тела тех, на кого положил глаз Кларк. Она знала, почему тот никогда не тронет дурную дикую журналисточку Лоис Лейн. Почему он взамен решил подарить весь мир ей, Чудо-женщине, ох, на кой ей этот мир вообще, как же тошно…Кудрявые волосы и приветливый взгляд, на его коже ни одного шрама, ни одной царапины, он самый сильный мужчина в мире?— ну просто-напросто Кен для Барби. Су-пер-кен.Он, наверное, убьёт их, когда узнает. Если не следил за ними прямо в эту секунду.—?Не так,?— потребовала она,?— по имени.—?И зачем?—?Хочу узнать, как ты произносишь моё имя.Вот сейчас, сейчас тут раскурочат стену и выбросят их на улицу, и Кларк линчует прямо там за измену: как ты могла, дрянь-дрянь-дрянь, думаешь, тебе это сойдёт с рук? От Брюса останется только кучка пепла, а пока она будет ронять крокодильи слёзы над этим гребаным пеплом, красным сапогом ей передавят позвоночник. Ох дивный новый мир! Мир слабовольных мстительных мужчинок.Она рассмеялась, давясь собственным смехом, давясь этим пьянящим запахом?— так пахли её сестры на Темискире. Не стерильный чистенький Кларк, а пот, грязь, кровь, мозоли, усталость, боль. Такими были настоящие воины.Таким был Брюс. Тёмный рыцарь; рыцарь, пусть и мужчина.—?Назови меня по имени.Она не привыкла просить, а только брать то, что понравилось. А остальное там пусть горит синим пламенем.Брюс знал, что она шла к нему, и сейчас она была как на ладони, обнажённая, хоть и одетая (в отличие от). Он предвидел любое развитие событий?— а если не предвидел, то всё равно всегда притворялся, что всё шло строго по плану. Он мог усыпить её, запереть в своей тёмной пещере, мог убить?— вот она, вот бьющееся сердце, вот сонная артерия, вот дуреющая от скуки принцесса амазонок. Бери не хочу.Не хотел?Кларк не придёт. У Брюса безлимит на терпение их Супермена. Да и куда ему угнаться за человеком, которому боги и люди, деньги и богатство?— всё пыль, всё пустое?Тысячи, миллионы, миллиарды миров?— в каком-то Кларк, может, и попытался. В каком-то сам принялся подглядывать (хотя вполне возможно, и в этом). Что бы они не решили, где-то они решили наоборот. Где-то произошло прямо противоположное. Мультиверс, чтоб его.Брюсу не нужны ни сверхспособности, ни власть, ни миры никакие?— ему нужно было ничего и всё одновременно. Ему нужно было сделать хоть что-то, что останется единственно его, что-то, не подлежащее наоборот.Тёмный рыцарь решил уничтожить все миры, потому что тогда не останется ничего?— и некому будет решать наоборот.С ним не соскучишься. И если цена за это?— конец всех миров, то где расписаться?Он поднял руку и распустил её хвост?— длинные чёрные волосы разметались по спине, тут же тяжелея от влажности. Царапнул коротким ногтём по горлу.—?Ты вправду этого хочешь? —?его ладонь на её груди, а большой палец давил на ямочку, душа.—?Хочу,?— она не стеснялась своих желаний и не сомневалась в них.Хочу наконец-то вырваться из этой оскомину набившей рутины.Хочу увидеть конец всех миров.Хочу увидеть конец всех миров с тобой.Хочу умереть рядом с тобой.Хочу быть с тобой.Хочу тебя.Горячая вода ударила по ушам и на секунду ей подумалось, что вот оно: кислота разъест её лицо, и Брюс прикажет дворецкому закопать её останки в свинцовом гробу, чтоб даже Кларк не нашёл. В порыве она прижалась к чужому телу (своему-своему, теперь он принадлежал ей) и вгрызлась ему в губы, сминая их, целуя яростно, если сдыхать, то только вот так?— и чтоб его вместе с ней разъело.Но это была просто обжигающе горячая вода и обжигающе горячие губы, и поцелуй был мокрый и солёный, потому что она прокусила ему губу. Брюс не то, что остальные. Он позволял ей целовать себя, он позволял ей давить до костного хруста?— от этого только интереснее, только острее, хотя где-то задней мыслью билось, что если она всё-таки случайно убьёт его, то сожжёт весь мир к чертям. Все миры. Один за другим.Брюс швырнул намокшую её одежду на пол, прочь из душа, к черту, её смуглая кожа на его исполосованной бледной, с красными пятнами от кипятка?— и наливающимися фиолетовым отпечатками её пальцев.Эта его человечность как будто и на неё перешла, потому что она никогда так ярко всё не чувствовала, никогда колени так не тряслись, будто она вот-вот рухнет, будто если бы он не держал её сейчас, она бы не смогла ни стоять, ни думать, ни дышать?— будто она разлетелась на миллион миров мультиверса, и он был единственным, что держало её вместе.Синие, почти чёрные глаза что воды вокруг Атлантиды, тёмные, дикие, непостижимые. Ей всё мало этих глаз, и странной шероховатости кожи от шрамов, и его мягких волос, и широких плеч, и вздымающейся в лихорадочном дыхании груди, и дорожки более жестких волос по низу живота, и косых мышц пресса, настоящих, выстраданных мышц. Ей всё мало его в ней.А потом вдруг слишком много, так, что до стиснутых век, до вспышек?— Гера, Гера, она снова подумала о том, что верно, это последние секунды её жизни.—?Диана,?— хриплый шепот ей в ухо.Если это были последние секунды её жизни, Диана не жалела.