Ночь (1/1)

Интересная штука, происходящая в пустыне: температура воздуха ночью может быть реально противоположна дневному показателю. Пока солнце светит вы можете умирать от жары, но, как только огненный шар скроется за горизонтом, холод обнимет вас своими огромными колючими ручищами, кутая в своем сотканном из ветров теле как в самом мерзком одеяле. Хьюи повел плечами, радуясь присутствию любимой рубашки, и, задрав голову, выпустил изо рта облачко пара. На Крякакум опустились сумерки, но у горизонта небо все еще сияло полоской апельсинового цвета, сливаясь выше с темно-синим небом. Юноша про себя считал секунды, наблюдая за тем, как быстро остатки дня растворяются за холмами. Над головой уже можно было заметить первые звездочки.—?Тебе помочь? —?негромко спросил рядом стоящий Дьюи, обращаясь к их младшему брату. Хьюберт перевел взгляд?— Луи слепо тыкал ключом в дверь, пытаясь каким-то чудом найти замочную скважину.—?Не, все хорошо, я сейчас,?— оптимистично ответил он, продолжая свое нехитрое занятие. Дьютерономий с сомнением глянул на отсутствующий результат явно непродуктивного способа, но не возразил?— раз хочет сам, то не жалко. Он отступил назад и случайно задел старшего брата плечом. Ну, как задел: несильно врезался в его бок, остановленный от болезненного удара лишь чужими руками, вовремя легшими на локти и уменьшившими инерцию. Хьюи неосознанно отметил, что средний близнец начинает замерзать?— кожа под ладонями была холодной и покрытой мурашками. Парни на секунду встретились взглядами, но почти сразу прервали как зрительный, так и физический контакт.—?Извини,?— тихо сказал Дьюи, не поворачиваясь, но и не отходя.—?Все норм,?— пожал плечами Хьюи. В груди вдруг потеплело и он едва удержался от жалобного скулежа?— чувства, уймитесь, мы всего лишь перекинулись парой фраз без агрессии! Средний Дак зябко потер ладонями сгибы своих рук. Его вполне могла бы немного согреть собственная кофта, но надевать столь запылившуюся вещь он побрезговал. Хьюи вдруг подумал, что вполне мог бы галантно предложить свою рубашку, но тут же одернул себя: Дьюи не робкая девушка, кокетливо опускающая глаза и очаровательно краснеющая при милых жестах заботы?— не примет ведь, еще и скривится. Хотя…—?Тебе не холодно? —?как бы невзначай поинтересовался парень. Дьютерономий повернулся в его сторону и изогнул бровь, явно сомневаясь в умственных способностях товарища по несчастью.—?По мне не видно? —?скептически уточнил он, вообще не понимая к чему тут такие глупые вопросы.—?Я просто уточнил,?— желание отдавать рубашку резко пропало. Ну и стой теперь да мерзни, ледышка чертова, не так уж и хотелось за тобой ухаживать.?Совсем не хотелось,??— повторяет про себя Хьюи, хмуро смотря в небо. Примерно через минуту тишины, прерываемой звяканьем металла о металл, выясняется, что Луи перепутал ключи от своего вигвама с ключами от бардачка в трейлере. И не то чтобы старшие братья прям сильно удивлены или тем более рассержены. Третий близнец от усталости всегда становился чересчур уж рассеянным, а принимая во внимание все причины его сегодняшних стрессовых ситуаций, виновниками которых выступали как раз таки эти самые братья, у них как-то язык не повернулся высказать ему хоть один упрек. Хьюи проводил убежавшего к трейлеру брата взглядом ровно до того момента как тот скрылся за уродской статуей динозавра, силуэт которой с этого ракурса напоминал скорее какое-то непонятное современное искусство, призванное показать тщетность бытия или эпилептический припадок автора. Вообще в городке не было абсолютно никаких фонарей даже над крылечками домиков, но из-за большого расстояния от городов для вполне нормального брожения хватало и света луны да звезд, коих на небе с заходом солнца стало видимо-невидимо.—?В Даксбурге такого не увидишь,?— негромко раздается справа и Хьюи поворачивает голову к близнецу. Дьюи стоит на расстоянии вытянутой руки и тоже смотрит наверх, подняв к луне лицо и заложив руки за спину. Его кожа в ночном свете становится голубоватой и почти светится, а отражающийся в глазах диск земного спутника превращает зрачки и радужки в сплошные круги белого. Ресницы подрагивают, бросают тени на щеки при моргании. Старший близнец про себя отмечает, что впечатлен тем, что видит: небо красивое, Дьюи тоже. И тем, что ему брата таким видеть очень приятно, он тоже впечатлен.—?Ага,?— коротко соглашается он, снова переводя взгляд вверх. —?Вроде в этом месяце звездопад обещали.—?Он прошел неделю назад,?— меланхолично сказал второй близнец.—?Что?!—?Шутка. Дьюи хмыкнул и слабо улыбнулся. На щеках у него выступили ямочки и Хьюи вдруг почувствовал какой-то секундный взрыв теплой ваты во всем своем теле. Ощущалось это, без сомнения, приятно, но отсутствие взаимности от объекта, в который хочется вложить эту приятность, немного сбивало с толку чувства и эмоции. Старший Дак отвернулся в надежде увидеть в темноте ушедшего младшего брата, но тьма была неподвижна и прохладна. Кстати, а разве в вигвамах не должно быть света? Хьюи хотел было обратиться к среднему ребенку их семьи с этим вопросом, но когда он посмотрел вправо и совершенно неожиданно встретился с ним взглядом, мысли разлетелись как испуганные воробьи. Всего на секунду, ровно до того как Дьюи поспешно взял себя в руки, парень успел увидеть что-то совершенно не обозленное, не недовольное и даже мягкое в чужом выражении лица. Словно брат как и он сам из-за упрямства показывал настоящее свое отношение только когда на него не смотрели.—?Луи что-то все нет и нет,?— нервно протянул Дьютерономий, неловко переминаясь с ноги на ногу и скашивая взгляд в сторону. Хьюи уставился на его профиль, скользнул глазами к кадыку, посмотрел на оголенные руки. Почему-то видеть чужую робость было успокаивающе и даже умиротворяюще. Юноша прикусывает нижнюю губу, а потом негромко говорит:—?Извини за то, что было утром,?— Дьюи удивленно поворачивается к нему. —?И за то, что было днем тоже. Ну, и вечером. Второй племянник молчит несколько секунд, растерянно смотря ему в лицо.—?И ты меня,?— наконец отвечает, слабо кивая.—?Хорошо,?— Хьюи чувствует желание сделать шаг и совершенно беспричинно стать поближе, но остается на месте и вместо этого решает перевести тему:?— Почему в вигвамах темно? Я точно видел в своем светильник. Тут что, свет отключают после семи вечера?—?А, это,?— Дьюи как-то нервно хохотнул, осматриваясь по сторонам. —?Ну, это из-за нас с тобой. Подросток в красном на секунду замирает, недоуменно смотря брату в лицо.—?Кто-то боится, что мы придем на свет и разрушим и их дома тоже? —?криво усмехается он. Дьюи улыбается уже открыто и от этого вдруг становится тепло.—?Один взрыв задел какой-то щиток утром и от скачка напряжения все лампы полопались,?— пояснил парень, обводя рукой все пространство перед ними.—?То есть нам придется в темноте сидеть?—?Не, там под потолком есть небольшие гирлянды,?— пожал плечами Дьюи,?— плюс, вроде свечи еще.?О,??— тут же генерирует мысль мозг красного близнеца,?— ?Так… интимно и романтично?.—?О,?— надломившимся голосом говорит он сам,?— хорошо. Юноша хочет сказать что-то еще, но в лицо бьет порыв ветра, осыпая кожу колючими песчинками. Подросток кривится и отворачивается. Дьюи рядом чихает и снова зябко потирает плечи. Хьюберт бездумно следит за ним, видит как покрылись гусиной кожей руки брата. И наконец решается.—?Тебе дать рубашку? Второй Дак тупо моргает и медленно поворачивается в его сторону. Хьюи кажется, что он оглох, потому что вокруг стоит гробовая тишина. В подтверждение своих слов он быстро стягивает с плеч ткань и протягивает впавшему в ступор близнецу. Они стоят в тишине несколько секунд: Дьюи пялится на предмет гардероба, принадлежащий сиблингу, а Хьюи не менее пристально смотрит в его лицо, ожидая реакции, которая все никак не следует. Дьюи будто с толку сбит, может экран смерти даже увидел. Старший подросток думает, что, возможно, его действия воспринимаются сейчас как какая-то почва для несмешного прикола. Ну, такого, в ходе которого стоит только протянуть руку к тому, что тебе дают, это ту вещь тут же забирают. Вот только Хьюи как бы действительно хочет… ну, проявить заботу. Даже если ее не примут, он хоть попытается получить реакцию на нее.—?Ну? —?нетерпеливо говорит он. —?Рука затекла уже. Бери. Дьюи вздрагивает и смотрит ему в глаза.—?А ты?—?Мне нормально,?— пожимает Хьюи плечами. Средний Дак сомневается, мнется, потом все же протягивает руку навстречу. Он уже дотрагивается до ткани, так что Хьюберт готовится отпустить, но затем на секунду выпадает из реальности, потому что вместо того чтобы потянуть рубашку Дьюи осторожно дотрагивается до его пальцев, ведет прикосновение выше, поглаживает костяшки и мягко обхватывает ладонь, вкладывая ее в свою. Старший подросток смотрит на то, как его взяли за руку, громко сглатывает, поднимает глаза на чужое лицо. Дьюи глядит в сторону, хмурится и прикусывает нижнюю губу, только затем они наконец встречаются взглядами. Хьюи серьезно чувствует как у него от судорожного вдоха едва не разрывает легкие. Все внутри сжимается и расширяется, едва не убивает носителя. Дьюи все еще сдвигает брови к переносице, но выглядит скорее неуверенным и сомневающимся, а не раздраженным и злым. Он почти невесомо гладит большим пальцем запястье в своей руке и смотрит прямо. И Хьюи вдруг бьет осознание того, что он прямо сейчас хочет сделать шаг вперед и поцеловать его. Не страстно прижаться, не проявить силу и агрессивность, которой они оба насытились за день, а подарить нежность, показать чувства, которые бы им обоим принесли только удовольствие.—?Че делаете? —?с детским любопытством спросил Луи, материализовываясь на расстоянии вытянутой руки. Старшие дети семьи Дак одновременно вскрикнули и отскочили.—?Какого?!. —?едва не задыхаясь начал Дьюи. —?Не подкрадывайся! Хьюи согласно закивал. У него от испуга чуть сердце через рот не выскочило и сейчас он усиленно старался обратно его проглотить.—?Я не подкрадывался,?— младший брат поднял руки в примирительном жесте,?— просто подумал, что вы миритесь, вот и не хотел мешать, но вы молчали и я решил уточнить.—?Молодец, я чуть не отдал Богу душу,?— негромко вставил Хьюберт, прижимая ко лбу тыльную сторону ладони.—?У тебя ее нет,?— тут же в один голос сказали его близнецы. Он возмущенно надулся и отвернулся в сторону. В висках шумела кровь будто у него поднялось давление, а сердце колотилось с ненормальной скоростью. Пока младшие братья перекидываются беззлобными препирательствами он попытался успокоиться: сделал несколько глубоких вдохов, сосчитал до десяти, потом назвал про себя алфавит. Потом еще раз назвал алфавит, но уже в обратном порядке. Стало немного полегче и только тогда подросток понял, что до сих пор сжимает свою рубашку в руке. Вот же черт, толку-то теперь от его рыцарских жестов если они сейчас и так окажутся в помещении. Он невольно нахмурился и искоса глянул в сторону недавно пришедшего младшего брата. Не, ну не мог еще погулять где-нибудь?—?О, так вы помирились? —?вдруг просиял Луи. —?Вот и хорошо, а то я переживал. Старшие близнецы переглянулись с какими-то одинаково растерянными и сожалеющими лицами. Хьюи даже стыдно стало за свои мысли?— будто Луи знать мог, что он тут пытается… Стоп. Дак вдруг впал в какое-то невероятное состояние отстраненности. Он молча дождался пока брат откроет дверь, пожелал ему спокойной ночи, ответил на какие-то незначительные вопросы, сам что-то уточнил, последовал за Дьюи в вигвам, понаблюдал за тем как тот зажигает свечи на двух тумбах: рядом с кроватью и диваном. Со стороны он выглядел вполне нормально и просто немного устало, но впечатление это было обманчиво. Хьюи вообще не был в порядке и вообще не чувствовал себя уставшим. Никаким он себя не чувствовал. Он думал. Неосознанно окунался с головой в пучину своих мечущихся мыслей как аквалангист?— в скопление маленьких рыбок у рифа, ища какую-то определенную. Ту, которая ему даст ответ на один единственный вопрос. Что он вообще пытается сделать? Ну, то есть понятно, конечно, что за Дьюи поухаживать. Вот только… эм… зачем? Для чего? С какой целью? Не отношения ж строить? А может да? Или все же нет? Юноша мельком глядит на то, как младший брат роется в тумбах, достает из них гостиничные полотенца и кидает их на кровать. Сам Хьюи забивается в угол диванчика напротив спального места и наблюдает оттуда. Взгляд как-то сам собой останавливается на длинных ногах, затянутых в светлые джинсы. Дьюи ходит туда-сюда и конечности его как-то неуловимо эстетично сгибаются в коленях, шагают из стороны в сторону, натягивают ткань. Хьюи любит контролировать ситуацию, контролировать себя и всех вокруг. Ему нравится ощущение стабильности и правильности плана, когда ничто не застает тебя врасплох и ты можешь двигаться к цели. Дьюи присел на стул и устало потер левое плечо, откинулся на спинку и запрокинул голову, показывая белую шею. То, что происходило сейчас, Хьюи вообще ему не нравилось?— он не контролировал ничего. Чувства спиралью переходили от ?о, Господи, он мне нравится, что же делать? до ?ну и черт с ним, еще напрягаться? и он понятия не имел какой вариант будет в конце этой спирали и конечна ли она в принципе. Вся его идеальная философия, построенная на том, что не нужно убиваться и зацикливаться при безответной любви, рушилась в пух и прах прямо на глазах и он не мог ничего с этим поделать. Как не обращать внимание если они всегда друг у друга на виду? Как меньше общаться если они не могут не общаться в принципе потому что с детства чувствовали зависимость от нахождения двух других рядом? Как реже видеться если они буквально живут в одной чертовой комнате? Как, блин, все это пережить и задушить в себе если волны, которые он создает, отгоняя от себя чувства, возвращаются цунами? Парень закусывает губу, поднимает взгляд на брата и на секунду замирает?— Дьюи открыто пялится в ответ, явно ожидая чего-то.—?Ладно? —?говорит он задумчиво.—?Что? —?нервно спрашивает старший Дак.—?Я пойду в душ первым, ты не против? —?вздыхает парень. Хьюи недоуменно моргает.—?Не против. Дьютерономий благодарно кивает, а затем встает и одним движением стягивает футболку через голову. Его брат впивается руками в подлокотник потому что ему вдруг становится не по себе, словно он права не имеет тут сейчас находиться и должен быть где-то в другом месте.—?Ты в норме? Вопрос раздается неожиданно близко?— Хьюи задирает голову и ошарашенно пялится на стоящего рядом близнеца. Дьюи выглядит озадаченно. Он тянет руку и прикладывает ее к чужому лбу.—?Горячий,?— хмурится он. Они смотрят друг на друга и Хьюи физически ощущает, что начинает гореть. Лицо, шея, плечи, ладони и грудь будто пылали словно кости внутри превратились в скопления солнечной энергии и пульсировали, выливаясь на кожу безумным жаром. Дьюи нечитаемо на него глядит, рассматривает словно впервые видит. Его рука осторожно проходится от лба к волосам, спускается к уху; большим пальцем смазанно касается горячей скулы и ведет под челюсть. Когда прикосновение достигает кадыка Хьюи громко сглатывает. Адамово яблоко перемещается под пальцами и Дьюи пораженно вздрагивает, будто приходя в себя. Он поднимает взгляд и пристально смотрит в глаза, а затем вдруг ни с того ни с сего больно щиплет брата за щеку.—?У тебя возможно тепловой удар,?— поясняет он на последовавшее возмущение. Хьюи мигом затыкается, но продолжает тереть кожу лица, недовольно поглядывая на новоявленного доктора. Впрочем, Дьюи же действительно побольше него в этом смыслит. Подросток следит за тем, как брат роется в тумбе и достает оттуда пачку таблеток. Он открывает ее, смотрит на количество оставшихся чудодейственных заживлялок всего на свете, потом проверяет срок годности.—?На, почитай инструкцию и прими,?— говорит брату, кидая коробочку на столик перед диваном. —?Тебя не тошнит? Голова не кружится?—?Нет,?— качает головой Хьюи, послушно разворачивая небольшую бумажку, прилагаемую к таблеткам. Графин с водой и стакан стояли рядом, так что необходимости идти в темноте искать пригодные для запивания таблеток жидкости не было.—?Хорошо,?— серьезно кивает Дьютерономий, отходя и беря в руки полотенце,?— а то там в аптечке еще и тесты на беременность есть. До Хьюи смысл сказанного доходит только через секунду, поэтому брошенная в спину хохочущему близнецу диванная подушка с глухим ?туф? ударяется уже о закрытую дверь ванной комнаты. Хьюи, про себя передразнивая брата, пробежался глазами по инструкции, вычленил из нее необходимую информацию и принял две таблетки, только в этот момент понимая, что у него во рту словно образовалась пустыня. Еще одна Крякакум, не иначе. За дверью ванной послышался шум воды и Хьюи, отгоняя от себя все ненужные мысли о том, что там происходит, встал на ноги и неторопливо прошелся по комнате чтобы поднять подушку. Как только она оказалась в его руках юноша без задней мысли повернул голову и с тупым осознанием понял, что замка на двери в душевую нет. Логично, конечно, учитывая, что это домик для одного, но… Воу, если бы я хотел, то вполне мог бы туда сейчас зайти.

Проходит секунда и Хьюи словно ошпаренный шарахается в сторону, ужаснувшись своим же мыслям. Боже мой, еще и об этом думать не хватает. Подросток устало садится на кровать, разминает шею и болезненно стонет. День выдался насыщенным, усталость заставляла мышцы ныть. Ну к черту все, в душ и на покой. Ну, то есть отдыхать. Умирать рано. Хьюи покрутил в руках подушку и откинулся назад. Дьюи, уходя в ванну, прихватил с собой одну из зажженных свечей, так что сейчас комната находилась в уютном полумраке. Красный Дак немного поелозил на месте, определяя прыгучесть матраса, и, удовлетворившись, заозирался по сторонам с целью убить время и при этом не задремать. Взгляд наткнулся на аптечку. Вроде во времена их активного участия в деятельности юных сурков они на зубок знали базовую комплектацию таких штук чтобы в случае чего оказать первую помощь. Там вроде есть обезболивающее, бинты, шприцы, какие-то мази… Хьюи моргает и трясет головой?— в попытке отогнать сонливость он пользуется вообще не теми методами. Юноша поворачивает голову и натыкается взглядом на синюю футболку брата, лежащую совсем рядом. Он берет ее в руки и щурится, пытаясь разглядеть в темноте на ней хоть какие-то пятна. Не находит и рассеянно откидывает в сторону. Думает. Встает и перекладывает чужую вещь так, как она лежала до этого. В его голову вдруг приходит мысль о том, что Дьюи вроде что-то говорил про гирлянды. Дребезжание огонька свечки раздражало глаза, так что Хьюберт, порыскав по комнате, нашел таки вилку от праздничной нитки с лампочками и всунул ее в розетку. Потолок взорвался небольшими искрами красных, желтых, фиолетовых, синих и зеленых цветов, которые, смешиваясь, окрашивали пол в вендиго. Старший из близнецов вновь рухнул на кровать, смотря на образовавшийся вид. В конусовидном вигваме гирлянду повесили спиралью, словно планируя загипнотизировать постояльца чтоб он, наверное, остался тут навсегда. Лампочки медленно тухли и зажигались с непонятной последовательностью, и пока Хьюи пытался угадать какая же в следующую секунду перестанет видеться в темноте его глаза закрылись.*** Несильный хлопок по колену заставил дернуться и ошарашенно заозираться, хлопая глазами словно новорожденный слепой котенок. Хьюи кое-как проморгался и понял, что до сих пор лежит поперек кровати. И над ним сидя рядом нависает Дьюи, все еще не убравший ладони с его ноги. Остатки сна как рукой сняло?— освещенный светом ламп средний Дак превращался в какое-то невероятно привлекательное существо?— у Хьюи даже во рту пересохло от подобного зрелища. Дьютерономий уже надел футболку и меланхолично вытирал мокрые волосы полотенцем, хотя взгляд его был изучающе направлен прямо брату в глаза.—?Сходи в душ перед сном,?— спокойно сказал он, наконец отстраняясь. Хьюи медленно поднялся, чувствуя тяжесть в теле от не очень комфортного сна, и направился в сторону ванной комнаты, по пути прихватив с собой полотенце. Голова его все еще была немного затуманена, но сердце от воспоминаний билось словно бешенное. Уже под теплыми струями он наконец окончательно пришел в себя и блаженно выдохнул. Благослови тебя Господь, человек, придумавший душ. Усталость, грязь, пот и все тревоги будто утекали с подростка вместе с водой. Шампунь хорошо пенился и приятно пах шоколадом. Дьюи, наверное, тоже оценил. Сейчас, наконец расслабившись, Хьюи позволил себе в должной мере повертеть в голове все воспоминания дня и вечера. Конечной остановкой служил окутанный приглушенным светом образ Дьюи, наклоняющегося к нему. Вроде с его волос успели сорваться несколько капель, правда, ни одна из них на старшего Дака не попала, оставив мокрые круги на бардовом покрывале, которым была застелена кровать, но… Хьюи резко распахивает глаза и тут же жалеет об этом потому что шампунь, будто только этого и ожидая, тут же принимается терзать его органы зрения невыносимой болью. Парень тихо ругается и поспешно смывает с себя пену. Голова начинает болеть от ошалелой мысли, но окончательно взять ее в руки ее же обладатель не решается. Когда душ висит на стенке кабинки Хьюи глубоко вздыхает и тупо прислоняется лбом к прохладному стеклу дверцы. Неразрешенная проблема, которую он по воле судьбы был вынужден отбросить под грозным взглядом дяди, сейчас вернулась к нему исполином, встала перед носом и хорошенько припечатала кулаком, отправляя в бездну паники и ужаса. Кровать. Кровать у них одна. Подросток тихо бьется головой о стекло, закусывая губу и пялясь на свои ноги. Какая, черт возьми, подстава.

Мало того что смотреть без тахикардии не можешь; мало того, что касания заставляют краснеть как маков цвет, мало того, что, кажется, влюбился.Теперь еще и спать вместе.Не день, а сказка братьев Гримм, дьявол их побери. Мозг, взбудораженный стрессом и волнением, без остановки подкидывал самые невероятные исходы подобной ситуации и, если честно, не радовал ни один. В самом безобидном он просто уйдет в ванну пока брат спит и пробудет там до утра; в одном из худших он предложит/попробует сделать/сделает с братом что-то, после чего завтра же его повезут не в обитель их семьи, а к прихиатру или в детдом. Ни в больницу, ни в очередь на усыновление ему вообще не хотелось, хоть он и осознавал, что подобные сценарии сильно притянуты за уши. Серьезно, Дьюи, если рассуждать рационально, максимум сам ему по лицу даст и скажет никогда с собой не разговаривать. Всего-то. Ох, блин, нет, это ужасно. Не то чтобы Хьюи себя в руках держать не умел, Боже упаси! Подобные фантазии возникали в его голове исключительно под влиянием испуга от осознания собственных чувств да от каких-то клишированных романтических фильмов, где нахождение главных героев в такой интимной обстановке стопроцентно приводит к… чему-то, в принципе не такому уж невозможному. Ну, то есть он просто даже при всем желании не может не воспринимать как намек самого мироздания то, что кровать упругая, одеяло и подушка мягкие, гирлянды создают неплохую атмосферу, а в аптечке точно найдется что-то похожее на смазку. Перед глазами всеми красками запестрела полная картина подобного сюжета и Хьюи, зажмурившись, разочарованно застонал, проклиная свою богатую фантазию, подкидывающую ему такие вот подлянки, и свой долбанутый переходный возраст, просто не дающий не думать о чем-то таком. Если говорить без идиотских шуток и додумываний, то разумеется Дак к брату не полезет со своими внезапными порывами и чувствами. Он ведь как бы не зверье бездумное, не в джунглях воспитан и совершенно точно понимает, что подобные вещи должны происходить исключительно с согласия и по инициативе всех участников процесса. Вот только само осознание того, что человек, который тебе нравится, никогда не примет твое желание чего-то такого, даже не обязательно эротического, отдавалось внутри странной и страшной в своей неразрешимости болью. Эгоистичные страхи того, что тебя не захотят видеть рядом, что ты не привлекаешь кого-то конкретного, не находишь взаимность на свою искренность?— вроде и глупо, а вроде и человеческая природа, при которой ты не хочешь быть отвергнутым. Перед глазами всплывает образ Дьюи, вытирающего мокрые волосы, и Хьюи едва удерживаясь от желания кричать, опускаясь прямо на дно. Жизни или душевой кабинки?— он и сам не решил. Он глубоко вздыхает и поворачивает вентиль, перекрывая поток воды, льющийся на голову и плечи. Его босые ноги дотрагиваются до холодной плитки на полу и он весь покрывается гусиной кожей, спешит вытереться и мельком кидает взгляд на зеркало, раздраженно подмечая все синяки от сегодняшней веселой поездочки. Нужно хоть какую мазь от гематом использовать. Пока подросток надевал белье и каким-то чудом не запачкавшуюся футболку голова его немного остыла и прояснилась. Окей, они ведь достаточно часто засыпают рядом, в этом ничего странного нет. Может даже удастся поговорить об том, что Хьюи не очень хорошо после расщепления в физическом плане. Симпатия симпатией, а то, что ему реально спокойнее когда Дьюи в прямом смысле рядом как-то напрягает. Не всю ж жизнь теперь на расстоянии полуметра с ним ходить, ага. В общем-то, старший из близнецов Дак всегда был как более вспыльчивым чем братья, так и остывал быстрее: он мог резко упасть в океан сумбурных эмоций, но мог одновременно с этим из него выплыть, подумать, собраться и сказать: ?окей, что дальше??. Он с детства натаскивал себя чтобы характер в узде держать, так что и сейчас не изменил своей натуре. Возможно, идея разделить с близнецом постель его даже привлекла в какой-то степени?— интересно ведь, что он почувствует, как отреагирует и понравится ли ему. Влюбленным быть вообще-то очень приятно, если судить по ощущению той горячей тягучей карамели, что наполняет вместо крови все вены и артерии, стоит только подумать о том, как Дьюи его за руку брал или нависал над ним, или смотрел, улыбаясь. Юноша резко встрепенулся и помотал головой?— и так едва не инсульт ловит каждый час непроизвольно, еще и самостоятельно себя в этом топит. Когда он открывает дверь ванной, то в комнате все еще светят гирлянды. Парень задувает свечу и проходит дальше, ища близнеца глазами и практически сразу встречаясь с ним взглядом. Хьюи сдавленно сглатывает невесть откуда взявшийся ком в горле: Дьюи лежит на кровати спиной вверх и болтает в воздухе скрещенными ногами. Он смотрит на брата пару секунд через плечо, а затем отворачивается, молча вглядываясь в экран телефона. Футболка на нем немного задралась, обнажив поясницу, лопатки остро выступили сквозь ткань. Длинные голые ноги медленно перемещались. Юноша сделал круговое движение ступней, разминая стройную лодыжку. Хьюи как бы понимает, что пялиться не вежливо, но сделать с собой ничего не может, потому что вообще не ожидал ни такого зрелища, ни своего хлынувшего к щекам жаркого смущения. Он прикрывает глаза, медленно вдыхает и выдыхает, стараясь успокоиться, а когда вновь смотрит в сторону брата, то тот ответно сверлит его глазами.—?Чего стоишь? —?говорит он и принимает сидячее положение. —?Дейзи писала и спрашивала нормально ли ты себя чувствуешь.—?А, можешь передать ей, что все окей,?— поспешно ответил Хьюберт, отходя в сторону чтобы положить свои бриджи и рубашку на подлокотник кресла рядом с вещами близнеца и вдруг с сожалением вспоминая, что собственный смартфон он забыл в трейлере.—?Хорошо,?— Дьюи снимает с плеч полотенце и вешает его на спинку кровати. —?Уезжаем завтра в шесть, так что нужно ложиться.—?В шесть? —?Хьюи скривился. —?Кто в туристический сезон делает суточную бронь с такой рани? Средний Дак хмыкнул и пожал плечами.—?Ну, зато свалим отсюда побыстрее,?— Хьюстон было хочет еще что-то добавить, но подросток продолжает:?— Кстати, Луи приходил и приносил тебе одеяло и подушку. Вон, на диване они. Красный парень кивает и отходит в сторону небольшого предмета мебели, только тогда позволяя себе тихо порадоваться отсутствию напряжения между ними. Как оказалось, напрасно.—?Почему ты просто не мог сразу положить их на кровать? —?спрашивает он, беря вещи в руки. Дьюи медленно поворачивается и смотрит на него через плечо.Подросток без задней мысли кидает подушку рядом с братом, но тот еще в воздухе ее перехватывает и сразу отправляет обратно. Вещь мягко бухается на диван и повисает просто невероятная тишина. Хьюи недоуменно смотрит на близнеца, пока тот безразлично пожимает плечами и отворачивается. До ушей доносится его спокойный голос:—?Потому что я не хочу спать с тобой. Старший близнец еле удерживается чтобы не ударить себя ладонью по лбу и не выругаться. Господи Иисусе, опять вот этот тон. Хьюи глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Так, ладно, окей.—?Дью,?— начинает он, чувствуя себя предотвращающим ядерную войду дипломатом,?— я ведь уже извинился.—?Ага,?— согласился юноша, даже не поворачиваясь.—?Ну так и в чем проблема? Каких усилий сейчас Хьюи стоило не взорваться он описать не мог. Вытягивать из собеседника каждое слово, натыкаться на глухую стену непонимания?— просто пытка для кого-то вроде него, а за сегодняшний день он и так нажрался всех этих прелестей в избытке.—?Считай, что я просто хочу побыть один,?— ответил Дьютерономий.—?Серьезно? Поэтому я должен спать на диване? —?парень посмотрел на явно неудобную софу. —?Может сразу на полу или потолке?—?Можно и на полу, и на потолке. Тебе решать. У Хьюи в голове что-то будто лопнуло. Чаша терпения заполнилась, он перегорел, взбесился и наполнился холодной яростью. Нет, серьезно, ему блин, заняться больше нечем, чем проводить ночь на этой хрени?! Расчет вообще не на это был! Подросток взял подушку и одеяло, тихо подошел к кровати со стороны близнеца. Дьюи повернулся в его сторону и внимательно уставился, будто пытался предугадать его следующие действия.—?Ну, раз мне,?— говорит старший близнец, немного наклоняясь вперед,?— то я сплю тут. Он демонстративно перекидывает вещи через брата и упирается руками в колени, смотря в чужое лицо широко открытыми глазами. Ему, вообще, было совершенно не трудно поспать на диване. То есть, ладно, кровать действительно объективно узкая для них двоих, логично перейти на другое спальное местно, но когда тебя выселяют под предлогом ?я не хочу чтобы ты находился рядом??— это слишком уж болезненно для самолюбия. Да и для искреннего желания побыть рядом. Хьюи ведь как бы и не сделал ничего плохого, за что на него можно было бы долго злиться. Близнецы поговорили, попросили прощения. Подросток правда думал, что все в порядке, поэтому, встретив настолько явное нежелание его присутствия, просто не смог сдержаться. Он смотрел в лицо Дьюи, разглядывая блики в глазах, тени от прядей и сжатые в линию губы и так ему вдруг невыносимо от этого становилось, потому что… Потому что он был влюблен и словно только сейчас понял, что эгоистично, но совершенно неконтролируемо хочет взаимности.—?Если так принципиален,?— ядовито улыбается,?— то сам спи на диване. Он чувствует, что ему нужно остаться, и он жаждет получить на свое желание положительную реакцию. Такую, при которой Дьюи подвинется, разрешит лечь рядом и, возможно, погладить свои волосы, а может даже сам дотронется. Такую, где сердце будет трепетать от хоть какой-то ласки, пусть даже не имеющей ни намека на романтику, а не болезненно сжиматься от очередного отказа и снисходительного взгляда. Такую, где не будет так буквально на физическом уровне больно и тошнотворно от мысли, что всего этого желать ты не имеешь права. Такую, где не будешь чувствовать себя странным, неуместным и мерзким, думая о простом прикосновении. Средний Дак со вздохом садится на кровати и берет подушку в руки.—?Я первым занял ее,?— говорит он немного раздраженно и устало. Понятное дело, он тоже не железный и тоже устал, хочет отдохнуть. Но Хьюи слишком сильно хочет наконец показать всю свою эгоцентричную натуру.—?И что? —?безразлично изгибает он бровь, смотря на брата сверху вниз. Дьюи вздыхает очень глубоко, поднимает на него глаза, а затем неторопливо свешивает ноги с кровати. Он не выглядит рассерженным, подавленным или хоть сколько-то испытывающим отрицательные эмоции.—?Ладно, как хочешь,?— кивает наконец, поднимает руки в жесте капитуляции и встает. Пару секунд старший Дак даже не осознает происходящего, а потом ему вдруг становится стыдно и чувствуется все это еще хуже, чем было. Отлично просто, вынудил своим упрямством Дьюи уйти на неудобный диван, хотя хотел наоборот остаться с ним.—?Нет, погоди,?— говорит он торопливо,?— не нужно. Уже успевший сделать шаг в сторону Дьютерономий останавливается и непонимающе на него глядит, явно ожидая пояснений.—?Неудобно же,?— Хьюи жестикулирует руками, сам не зная, что хочет ими показать, и не смотрит в глаза, ища спасение от неловкости в посторонних предметах. Средний Дак с вымученным вздохом садится на кровать и массирует переносицу. Ему хочется поскорее уже закончить этот разговор, он чувствует себя глупо.—?Хьюи, у тебя биполярка или что? —?наконец говорит юноша, поднимая взгляд. В целом, вполне себе имеющее право на существование предположение, но дело в другом: Хьюберт запутался. Он без сомнений очень хотел остаться рядом, но и неуместным быть не желал. Осознание того, что Дьюи настолько сильно его отвергает и противится обычному нахождению рядом больно стискивает когтями легкие. Даже вдохнуть не получается нормально.—?Нет,?— коротко отвечает парень,?— я просто… Он замолкает, не зная как подобрать слова. Он вообще-то весьма начитан, но сейчас голова пустеет от собственной никчемности и ненужности.—?Что ?просто?? —?Дьюи недоуменно наклоняет голову. —?Если хочешь остаться здесь, то я пойду на диван.—?Не хочу.—?Ну, тогда здесь остаюсь я, а на диване?— ты.—?Да не хочу я так. Неудовлетворенность, смятение и грусть смешиваются, разделяются, снова смешиваются и эволюционируют в какую-то уродливую раздраженность от себя же.—?Тогда чего ты хочешь? —?терпеливо спрашивает он, будто разговаривая с маленьким упрямым ребенком. Хьюи прикусывает язык потому что скорее останется калекой чем сейчас позволит ?я хочу остаться с тобой? вырваться из горла, поэтому он пытается донести все взглядом, мимикой и жестами. Обычно они понимают друг друга без слов, так почему же сейчас не выходит? Потому что Хьюи сам до конца не понимает зачем ему все это? Или потому что Дьюи в принципе не предполагает даже существование такого рода чувства? Хотя, сам факт того, что он пытается его понять, уже неплох.Хьюи садится рядом с братом. Открывает рот, закрывает.Молчит как дурак. Сейчас вообще-то был самый подходящий момент чтобы все обсудить. И боль от расщепления, и ударившие будто волны об скалы чувства после того, как они были ?одним целым? (отвратная формулировка), и вообще все-все, но Хьюи не решается, потому что он горделивый сопляк, который за всей своей крутостью скрывает чудовищную боязнь себя, своих чувств и слабостей. А еще потому что ему брат как бы не только в таком смысле дорог и потерять кого-то настолько родного, навсегда заклеймиться в его глазах каким-то фетишистом-инцестником, разрушить баланс их немного нестандартной, но все же чудесной семьи он ни в коем случае не хотел, и пока думал над этим, не мог заставить себя разжать зубы. Секунды в тишине кажутся часами, а он все молчит и даже не смотрит на близнеца, потому что не знает куда себя деть, хочет провалиться, забыть весь этот день и не выворачиваться так.—?Ладно, слушай, я уже устал,?— вдруг как-то раздраженно и разочарованно говорит Дьютерономий. —?Не хочу еще и всю ночь в угадайку играть чтобы понять чего тебе надо. Определяйся уже. Он пробует встать и у Хьюи в голове перемыкает. Паника и ограниченность во времени буквально ударили в его сознание фразой ?сейчас или никогда?, которая вообще-то не имела под собой вообще никаких оснований. Ну, то есть если бы парень подумал чуть больше секунды, то до него бы дошло, что они могут поговорить завтра, через неделю или месяц, ведь как бы ни умирать, ни уезжать навсегда никто из них утром не планирует. Не стоит в этом деле пороть горячку, лучше воспользоваться шансом и самому попробовать остыть. Все бы так и было, проведи Хьюи основательный мозговой штурм на свежую голову, но он не провел, испугался и заволновался, а потому неосозненно ринулся следом за поднимающимся братом и понял что происходит только когда уже рывком повалил его на одеяло. Да и повалил к тому же весьма неудачно?— Дьюи коленом одной ноги пинает его в бок, а косточкой на другой ударяется о ножку кровати и вместо пораженного тихого выдоха, который обычно свойственнен людям в его положении, если судить по романтическим драмам, громко и нецензурно выражается.—?Какого ты хера творишь?! —?шипит он в чужое лицо. —?Совсем крыша поехала?! Хьюи моргает и смотрит на тело перед собой. Его брат лежит на спине, его волосы сместились, открывая лоб, недовольно сдвинутые брови и ложась прядями на подушку, футболка немного задралась, стала видна выступающая бедренная кость и низ живота. Вообще, ситуация была бы фильмоподобно клишированной, если бы Хьюи прижимал близнеца к постели, обхватив за запястья, нависая над ним или сидя между его разведенных ног и томно смотря в глаза, но в реальности он тупо уместился на одной ноге брата (даже не полностью уместился-то, постоянно норовя завалиться на бок) и как-то жалко ухватился за одну его руку двумя своими.—?Ну что теперь-то?! —?в конец звереет Дьютерономий и пытается как-то отпихнуть близнеца от себя, но тот суетливо перехватывает его руки и пытается что-то донести.—?Я… эм… То есть ты и я… мне надо,?— Хьюи бросает то в жар, то в холод, а в голове все мысли мечутся словно пчелы, нажравшиеся кокаина вместо пыльцы.—?Да чего тебе надо-то?! —?практически взывает младший подросток. Он уже готов себе гвозди в уши вбить потому что его настолько сильно выворачивает ситуация, бубнеж брата и его собственное положение ничего не понимающего идиота, что хоть на стену лезь. Правда, из-за захваченной ноги и это сделать не удастся. Юноша хочет еще что-то сказать, но вдруг резким выпадом прижимает ладонь к его рту. Повисает тишина. Оба подростка почти не дышат, смотря друг на друга с какой-то помесью интереса и отторжения. Старший Дак взглядом просит дать ему слово, поэтому Дьюи, уже порядком устав, не вырывается и даже не кусает его за пальцы, хотя очень хочется. Он смиренно лежит и через несколько секунд ладонь от его лица убирается. Теперь Хьюберт опирается на руки, расположив их по обе стороны от торса младшего брата и тот просто ждет хоть чего-то.—?Я слушаю,?— спустя несколько секунд говорит средний Дак уже спокойнее, через силу переступая раздражение. Хьюи прикусывает губу, кивает и делает глубокий вдох, готовясь начать.—?Дью, просто ответь честно,?— он сидит и говорит так вкрадчиво, будто пытается заставить признаться ребенка, что тот съел все шоколадные яйца с пасхи, которые его родители рассчитывали растянуть на неделю,?— тебя тянет ко мне? Говорит, осмысливает сказанное, смотрит на медленно вытягивающееся лицо близнеца и едва удерживается от того чтобы прямо сейчас придушить себя подушкой, потому что хуже подобной формулировки могло быть только, наверное, ?хочешь быть со мной одним целым??.—?Чего? —?сипло переспрашивает Дьюи.—?Стоп, я в другом смысле,?— пытается оправдаться Хьюберт.—?В каком еще другом смысле?! Старший Дак даже не успевает ответить: брат под ним начинает усиленно брыкаться и настойчиво отползать. Молчаливая потасовка длилась на самом деле не больше пары минут. Впрочем, Хью все равно казалось, что он успел немного с ума сойти потому что касаний оказалось много, но все они были не теми, отчего неудовлетворенность только росла и мутировала в какое-то неуместное и даже отвратное желание. Все происходящее было неправильно, недопонимание и стресс не давали ясно мыслить, превращая воспоминания и чувства в неясную тягучую массу. Хьюи видит эмоции на чужом лице, ощущает чужие открытые участки кожи своими и вдруг с ужасом понимает, что возбужден. Нет, не в сексуальном смысле (хотя, возможно, и в нем немного): ему так необходимо хоть как-то выразить себя и то, что в нем есть, что все его тело пульсурует адреналином и сердце почти болезненно при каждом вдохе увеличивается, бьет по легким, ребрам и мускулам. Дьюи резко подтягивается на руках и старший близнец едва не теряет равновесие. Пользуясь чужой заминкой юноша переворачивается, скидывая брата с себя, и уже было готовится слезть с кровати, но сделать этого уже не успевает, потому что его поясницу резко седлают, а в плечи упираются руки. Юноша на секунду замирает, а затем взрывается новой волной злости.—?Да какого?!. Закончить он не успевает, как и Хьюи запаздывает с обдумыванием своих действий. Он вообще-то хотел Дьюи успокоить и объясниться, а еще поцеловать или обнять (чего делать, разумеется, не стал бы), но в какой-то момент растерялся от диссонанса рационального с желанным, и его тело, совершенно противореча вопящему от ужаса разуму, кинулось вперед, заставив горячо укусить чужое основание шеи, одновременно с этим проведя руками от плеч вниз по спине. Сдавленный и удивленный выдох громко вырывается из горла, словно легкие у Дьюи в один момент решили вытолкнуть из себя весь кислород. Оба подростка замерли, анализируя сложившуюся ситуацию и пытаясь хоть что-то понять. Средний Дак медленно поворачивает голову и пораженно смотрит через плечо в лицо брату.—?Я не хочу чтобы ты уходил,?— еле как выдавил Хьюберт. —?Я хочу чтобы ты остался со мной. Эти слова даются ему с большим трудом и практически царапают гортань при их произнесении, но несмотря на то, как больно они вырываются наружу, становится чуть легче. Хьюи отстраняется, садится брату на бедра и смотрит ему в середину спины.—?Что? —?нерешительно спрашивает Дьюи. Старший Дак быстро, но тщательно обдумывает все, что не дает ему нормально функционировать.—?Со мной что-то произошло после расщепления. Мне кажется, что я… —?он громко сглатывает. —?Что нам нужно поговорить об этом.—?При чем тут совместная ночевка? Хьюи неуютно пожал плечами, пытаясь подобрать слова.—?Потому что мне лучше если ты рядом. Понимаешь? На секунду становится очень тихо. Дьюи смотрит пристально, изучающе. Хьюберт тоже открыто глядит, пытаясь угадать чужие мысли, найти в них хоть какой-то намек на взаимность.—?Я не понимаю,?— слова сказаны неожиданно холодно и четко. —?Мне, когда ты рядом, херово. Если бы сейчас, в эту самую минуту Хьюи предложили умереть, он бы серьезно согласился, потому что воу, он не ожидал, что ему будет настолько… он даже не мог подобрать слов для этого. ?Болезненно??— банальность, ?неприятно? не отражает и половины того, что в нем творилось, ?обидно? не было даже похоже. Его будто розорвали в клочья трахею, а затем просунули руку под ребра и начали делать какой-то садистский массаж сердца. Мне херово когда ты рядом. Отвратные и мерзкие, бьющие по самому больному человека, который искренне желает простого присутствия. На самом деле было бы нормально если бы Дьюи его просто не понял, не воспринял всерьез, не ощущал того же, но он фактически сказал, что ему противно. Юноша с усилием сглотнул ком и сжал зубы, потому что вдруг нечеловечески захотелось завыть раненым зверем.—?Слезь,?— чуть спокойнее произнес Дьюи, призывно тронув брата за колено. Хьюи поднял взгляд на его лицо?— он смотрел в сторону, хмурился и неуютно елозил. Черт, ему действительно хотелось уйти.—?Что я сделал? —?тихо спросил старший Дак. Подростки встретились взглядами и как-то одновременно напряглись.—?Давай поговорим завтра,?— нехотя предлагает Дьютерономий.—?Нет, черт возьми, мы поговорим сейчас,?— Хьюи вскипает, потому что ненавидит несправедливое отношение. Он же действительно не сделал ничего настолько плохого, чтобы заслужить подобное. —?Что я сделал?—?Ничего. Дьюи слабо дергается и юноша, поняв, что брату, наверное, тяжело, немного приподнимается и смещается пониже.—?Тогда почему ты такой? В следующую секунду Хьюберта от падения спасает только то, что после рывка брата он стал заваливаться не в сторону пола, а на кровать. Дьюи так неожиданно рванулся, будто ему пригрозили отрезать ноги если он не побежит, но при этом на его лице была такая невыразимая гамма совершенно противоречивых эмоций, что старший Дак даже растеряться не успел, хватая его за руки и опрокидывая обратно. Не то чтобы он и в обычных ссорах себе что-то подобное позволял, но вот сейчас отчетливо и эгоистично понимал, что нужно все по местам расставить сию же секунду, пока брат еще достаточно растормошенный и не придумавший вполне умных отмазок. Впрочем, сам Дьюи был абсолютно противоположного мнения.—?Слезь, черт возьми!—?Да почему ты злишься-то так?! —?тоже срывается Хьюи, вообще уже ничего не понимая. —?Мы же все уладили, что опять?! Я недостаточно искренне извинился?! Я еще в чем-то виноват?! Что?! Младший подросток немного разворачивается, глядит серьезно и как-то даже умоляюще. Он пытается спихнуть брата, но тот ловит руку и несильно, но твердо ее сжимает.—?Хьюи, отвали.—?Нет, я не хочу еще день вариться с тобой в этой адовой хрени! Просто скажи почему ты зол! Почему не подпускаешь меня к себе?—?Да не злюсь я! —?наконец, сдаваясь, выкрикнул Дьюи, перестав вырываться и обмякая. От неожиданности старший Дак выпускает из хватки чужое запястье, которое мягко шмякается на постель. Дьютерономий утыкается лицом в подушку и молчит, подавая признаки жизни лишь глубоким и затрудненным тканью дыханием.—?Не злишься? —?переспросил Хьюберт; средний близнец молча кивнул. —?Тогда что? Ответом ему служит нихера. Дьюи, окончательно сдавшись, уже даже не брыкается и никак не выказывает недовольства.—?Эй, Дью,?— юноша немного наклоняется, вперед, словно проверяет простуду у больного ребенка,?— что не так?—?Мне стыдно. Хьюи на секунду теряется.—?Стыдно? —?переспрашивает он, пытаясь припомнить хоть что-то, из-за чего близнец мог испытывать подобное. —?За что?—?А еще тяжело,?— не обращая внимания пробубнил Дьюи. Старший близнец неуверенно закусил губу, пытаясь определить шансы возможного побега в случае его отступления. Ему жутко не хотелось чтобы брат уходил, но и удерживать его подобным образом было… ну, мерзко как-то. Он и так себя уже достаточно мудацки сегодня вел и добавлять ко всему прочему еще и насильственные действия принудительного характера по отношению к родному человеку вообще не хотелось. То есть он как бы прямо сейчас это делает, но не в физическом плане, потому что понимает, что Дьюи его явно не в полную силу отталкивает, иначе он бы давно уже полетел на диван самым коротким путем. Приняв единственно верное решение Хьюи приподнимается, опираясь на колени и вытянутые руки, а затем, немного наклонившись, тихо просит:—?Я сейчас встану, так что не уходи, ладно? —?он видит как Дьюи чуть поворачивает голову. —?Я правда просто хочу поговорить. Он слезает даже не дожидаясь ответа?— просто иногда точно знаешь, что человек уже на все согласен и все примет. Хьюи садится рядом с братом и молча ждет его реакции. Дьютерономий мычит что-то невнятное, а потом медленно переворачивается на спину и тяжело вздыхает, вглядываясь в мерцающий потолок. Гирлянды отражаются бликами в его глазах и он невольно хмурится.—?Дью,?— зовет старший близнец. Он старается не разглядывать тело перед собой, потому что у брата полностью открыты ноги и пялиться на изгибы чужих бедер сейчас как-то даже неуместно.—?О чем ты хочешь поговорить? —?вымученно стонет средний Дак, поворачивая к нему голову. —?Что хочешь услышать?—?Ты ведь тоже что-то чувствуешь из-за этого трансформера? Дьюи смотрит нечитаемо, а Хьюи?— открыто, но они оба не знают как себя повести, потому что такого диалога и таких чувств в принципе у них быть не должно. Младший подросток отворачивается, на секунду хмурится.—?Я не думаю так,?— наконец говорит он.—?А как ты думаешь? На самом деле они оба ненавидели подобные разговоры, где из собеседника нужно было вытаскивать каждое слово, но сейчас все это помогало сохранять холодность и тщательно обдумывать каждую фразу, чтобы не сказать лишнего или неправильного.—?Наверное… —?Дьютерономий на секунду запнулся, сделал круговой жест запястьями. —?Возможно, я чувствовал это и раньше, просто… не так ярко. Ну, знаешь, будто мне чего-то хотелось, но я себе сам в этом не признавался, а теперь мне дали попробовать что-то похожее и я просто… У Хьюи кишки словно в узел скрутились, но он сдержал порыв засыпать вопросами и негромко уточнил:—?И ты просто… что? Они встречаются взглядами, смотрят, разглядывают, ищут ответы.Дьюи медленно размыкает губы.—?Не знаю, что с этим делать, потому что не думаю, что должен испытывать… такое. На улице холодная и ветрено-шумная ночь, но внутри вигвама тепло и тихо. Чувство ментального понимания возвращается урывками и уже сейчас обоим подросткам становится понятна практически вся ситуация. Не так уж и неожиданно, если честно, думается старшему Даку, у Дьюи же высокая мораль, он же явно мог ошалеть от осознания, что его влечет к брату, и попытаться спрятать все это и ограничить контакт. Он ведь определенно переваривал в голове многие свои действия, которые совершал не думая, но при этом неосознанно вкладывая в них особый смысл. Он определенно тоскливо взвыл про себя когда после разделения перестал ощущать единение, общность, близость?— все то желанное, что ему искаженно обстоятельствами преподнесли сегодняшние события. Хьюи на самом деле понимал. Очень хорошо понимал.—?Никто не должен что-то чувствовать,?— пожал он плечами, а затем как бы невзначай скользнул взглядом по чужому лицу. —?Но если уж чувствуешь, то ничего не поделать. Особенно, если это взаимно. Дьюи внимательно проследил взглядом за тем, как он с тихим стоном лег на живот и расслабленно выдохнул?— мышцы ныли после тяжкого дня.—?Что если я ошибся? —?неуверенно спрашивает он. —?Что если уже завтра все вернется в норму?—?А что если нет? Дьюи отворачивается и молчит. Ходить вокруг да около утомительно, говорить прямо?— стыдно и страшно, но, наверное надо. Хьюи осторожно перемещает ладонь и ненавязчиво касается чужих пальцев своими, ждет несколько секунд, но руку брат не убирает.—?Противно, когда я так касаюсь? —?спрашивает тихо. Ответом служит глубокий вдох и покрасневшие скулы на чужом лице. Старший мальчик перемещает запястье и медленно сплетает пальцы в замок.Не противно. Вообще нет.Приятно, нежно, желанно.Хорошо.—?Нет, мне нравится,?— все же решается ответить Дьюи, а потом вдруг поворачивает голову и смотрит прямо в глаза. —?Это ведь странно? Хьюберт моргает, немного удивляется и тушуется.—?Нет, я же как бы и делаю так, чтобы тебе понравилось,?— нервно усмехается он.—?Зачем? Новый вопрос еще больше выбивает из колеи. То есть, как ?зачем?? Затем.—?Какой реакции ты добиваешься? —?не унимался Дьютерономий. А ведь действительно. Что ему надо?—?Взаимной, наверное,?— честно отвечает юноша, неуютно елозя на месте.—?И как нам ее проявить?—?Да я не знаю, Дью! —?срывается и без того в конец смутившийся подросток. Средний Дак сразу замолкает и отворачивается. Выглядит разочарованным и погрустневшим, словно надеялся на что-то… что могло бы им обоим прийтись по душе. Хьюи убирает руку и он вздрагивает словно его ударили, но в следующую секунду касание проходится от его плеча к ключице, а затем осторожно ведет вверх по шее, линии челюсти. Дьюи молчал, вглядываясь в потолок словно там могли появиться ответы на все вопросы. Его грудная клетка равномерно поднималась и опускалась и он нервно покусывал губу.—?Что ты делаешь? —?все же решился спросить он.—?На что похоже? —?Хьюи осторожно погладил его кадык, а затем добавив чуть тише: —?Пытаюсь выяснить как проявлять взаимность. Юноша в синем прыснул и скосил на него взгляд.—?Разве для этого не нужно два человека?—?Нужно, наверное,?— согласился Хьюи. —?Поэтому… может выясним вместе? Что скажешь? Ужасное, откровенное, завуалированное, но ясное как день предложение, которое уже ни переиначить, ни свести в шутку, ни взять обратно.Давай попробуем зайти дальше.Давай посмотрим что будет.Давай сделаем это. Внутри все сжимается спазмами от одной мысли о возможном развитии событий и о воплощении совпадающих желаний. Если они решатся, то насколько будет приятно? Будет ли вообще? Как можно будет действовать? Где трогать? Как ему нравится? Кто возьмет инициативу? Как далеко можно продвинуться? Дьюи нерешительно повернул голову к близнецу, встречаясь с ним взглядом. В комнате почему-то будто становится теплее и по позвоночнику приятными покалываниями идет не названная никем, но знакомая практически каждому дрожь. Хьюи протягивает руку чтобы убрать лезущую брату в глаза прядь у виска?— Дьюи внимательно следит за его пальцами, но, как только они достигают его лица, сразу же возвращает зрительный контакт, хоть и смотрит, правда, уже немного иначе: осознаннее, любопытнее, мягче, спокойнее. Он словно оттаивает и теплеет от одного только жеста заботы. Юноша переворачивается на бок и мимолетно трется уголком брови и скулой о чужую руку, как бы намекая на то, что он бы был не против таких касаний. Хьюи глядит на то, как блики лампочек красят кожу лиловым и синим, на тени от ресниц, вплетает пальцы в подсохшие волосы, чувствуя под ними горячую кожу. Брат тоже его разглядывает, ответно проводит по косточке на запястье большим пальцем. Ладонь опускается на мягкую щеку, гладит тыльной стороной и средний Дак рвано выдыхает, а затем?— спустя всего секунду?— Хьюи тянется вперед, приподнимаясь на локте. Он медлит, дает шанс отвернуться или что-то сказать, возможно, передумать, но шансом этим ни он, ни второй подросток не пользуются. Наоборот: Дьютерономий сам поднимает лицо навстречу и ответно тянется. Поцелуй получается сухим и недолгим, но горячим и томительно-желанным. Они просто плотно соприкасаются губами, не открывая рта, не подключая язык и даже не дыша. Мир не взрывается искрами, но и противно не становится. Это ощущается как глухой удар кулаком в солнечное сплетение, но вместо боли в груди — от сердца к легким и дальше, до темечка и пальцев ног?— тягучим сиропом разливается тепло. Дьюи немного неудобно, поэтому он отстраняется первым, опускает запрокинутую для этого действа голову, подставляя под чужие губы висок. Хьюи судорожно выдыхает, согревая кожу брата и заставляя того смутиться еще больше: осознание взаимной и явно положительной реакции растягивало губы в нервную улыбку.—?Неплохой способ,?— тихо посмеивается Хьюи, тычась носом в кромку волос у уха.Дьюи тоже хмыкает:—?Все? Тебе достаточно? Можем наконец спать? У него нет желания злиться или уходить на самом деле: просто хочется подразнить и пофлиртовать. Старший Дак это тоже понимает и поэтому поддается провокациям, признает поражение.—?Недостаточно,?— он мажет поцелуем по чужой горячей скуле,?— а тебе? Дьюи прикрывает глаза, медлит с ответом.—?Тоже нет,?— он поворачивает голову, чувствует как его мимолетно чмокают в уголок губ.—?Тогда, наверное, мы можем сделать это еще раз? Второй поцелуй получается более долгим и мокрым. Дьютерономий выгибает шею и приподнимается, тянется, трогает еще влажные волосы брата за ухом, приоткрывает глаза и томно глядит из-под ресниц. У Хьюи затекает рука, поэтому он отклоняется назад чтобы перевернуться на спину, тянет близнеца за собой и тот послушно следует за ласковыми касаниями. Теперь он сам нависает над братом, мягко чмокает его в переносицу, в светлую бровь, спускается к подбородку. Положение не очень удобное потому что они оба как-то зажато стесняются и не хотят ни напугать, ни испугаться самим. Мысли сбиваются, желания противоречат друг другу. Хочется улыбаться и плакать, страстно потянуть за волосы и ласково поцеловать за ухом, поцарапать и приласкать, выплеснуть и принять, проявить инициативу и подчиниться. Хьюи запускает пальцы в чужие волосы и углубляет поцелуй, чувствуя, что близнец покорно размыкает губы и сам трогает его кончик языка своим. Руки сами собой закидываются на чужие плечи и прижимают ближе, втягивая в объятия. Юноша немного поворачивает голову и трется скулой о мягкие волосы. Дьюи не вырывается, хоть и сердце скачет словно у него паническая атака. Он осторожно прижимается губами к шее брата, ловит ухом судорожный выдох и ощущает прикосновения на спине и боках. Хьюи трогает ненавязчиво и не пошло, с какой-то пытливой жаждой осторожного исследователя раритетных предметов. Плечи начинают ныть?— средний близнец приподнимается и тут же видит растерянный взгляд рванувшегося следом брата, уже явно успевшего подумать, что он что-то сделал не так.—?Куда ты?.. —?только и промямлил он прежде чем в грудь ему уперлись ладони, заставляя лечь обратно.—?Не волнуйся,?— немного хрипло отвечает младший подросток,?— я не уйду. С этими словами он придвигается и перекидывает ногу через чужие бедра. Зрелище на самом деле непередаваемо интимное, возбуждающее и завораживающее. Хьюи опускает взгляд, видит разведенные по обе стороны от его тела белые ноги, чувствует приятную тяжесть и едва не всхлипывает от осознания, что это все?— реальность.—?Удобно? —?мягко интересуется Дьюи.—?А, ну,?— даже как-то теряется юноша, прислушиваясь к себе,?— да, все хорошо. Позже он не может вспомнить что еще хотел сказать потому что брат так резко оказывается рядом, что дыхание перехватывает. Его коротко целуют в губы и под челюстью, мягко трогают за плечи. Парень не знает куда деть верхние конечности потому что они сами собой хотят опуститься пониже, так что он переплетает свои пальцы с чужими и разводит руки в разные стороны, вынуждая брата наклониться к нему, а потом тянется вверх, мокро целуя открытую шею. Слышится тяжелый выдох, а затем неожиданно горячее ощущение рядом пропадает: Дьюи отстранился, принимая удобное положение на чужих бедрах и заглядывая брату в глаза с какой-то тоскливой преданностью, а затем снова горячо прильнул. У старшего Дака сердце по ребрам ударило, стоило ему почувствовать на шее томный укус, тут же заласканный поцелуями. Руки как-то очень естественно перебрались под синюю футболку, прошлись по мышцам пояса, бокам и лопаткам. Дьюи вздрагивает, но явно прижимается плотнее.—?Воу,?— не удержался старший подросток,?— у тебя так позвонки классно выступают… Окончание фразы перешло в сдавленное сипение: близнец в синем горячо и мокро прошелся языком от ключиц к челюсти, немного приподнялся на согнутых руках чтобы лица вновь оказались на одном уровне. Поцелуй вышел томным и смазался, потому что в его процессе подросток решил вновь вернуться к чужой шее, мягкими чмоками подбираясь губами к месту за ухом. Хьюи физически ощутил как к голове кровь приливает и щеки становятся пунцовыми от жара, смущения и любовного восторга. Он перехватил брата поперек торса и попытался приподняться, как бы намекая. Дьюи, сразу поняв, что у него таким образом просят, послушно перекатился на спину, увлекая близнеца за собой. От резкого движения в таком состоянии чуть закружилась голова и старший парень мягко опустился на тело под собой, утыкаясь носом в немного влажный висок и чувствуя прохладное дыхание на плече. Руки Дьюи легли на спину, осторожно погладили меж лопаток, остановились на оголенной пояснице. Он немного поелозил на месте, чуть шире развел колени чтобы им обоим было удобнее. Матрас пружинисто прогнулся, мягкие одеяло и подушка позволили немного утонуть. Хьюи почувствовал как на его бедро закидывается нога и тихо выдохнул?— подобного рода интимная близость с ним происходила впервые, так что он, конечно, подозревал что такие действия будут приятными и будоражущими, но и предположить не мог насколько. Дьюи прикрывал глаза и доверчиво ластился к нему, прижимался губами под челюстью, осторожно целовал кадык, терся щекой о плечо и с каким-то пытливым интересом горячо касался спины под футболкой. Старший парень просунул ладонь под шею брата и заставил его немного запрокинуть голову. Вообще, ему очень хотелось поставить засос, но при их обстоятельствах потом за такое можно было бы серьезно поплатиться?— тот же дядя Дональд точно б не оценил. Парень мягко прикусил чужую мочку уха и любовно приласкался к шее, потом спустился ниже и чуть прикусил ключицу. Дьюи томно выдохнул, запустил пальцы ему в волосы. У Хьюи рискованно голова пошла кругом потому что от брата так хорошо пахло, он был таким теплым и так искренне отзывался на ласку. Сморгнув секундное помутнение он вновь поднялся повыше, провел дорожку поцелуев от кадыка к губам, чувствуя какую-то странную радость от того, что близнец так послушно размыкает губы ему навстречу. У него горячий рот, мягкий язык и большое желание ответить взаимной лаской. Рука сама собой скользит ниже, оглаживает чужое бедро, сжимает ногу у самой кромки белья и прижимает к собственному телу. Дьюи коротко стонет в поцелуй и отворачивается, смутившись. Хьюи моргает пару раз, затем трется носом о щеку брата. У него сердце колотится как бешенное, а в ушах приятный гул. Он чувствует себя таким донельзя растаявшим и влюбленным, что совершенно забывает о том, что ему нужно лицо держать. Он ложится щекой на прохладную подушку, трогает кончиками пальцев губы, щеки и волосы Дьюи и все поверить не может что вот так вот бывает. Подросток в синем медленно изогнул шею и посмотрел в глаза брата. Открыл рот, будто хотел что-то сказать, но потом снова закрыл, неуверенно поелозив на месте.—?Что такое? —?решился первым уточнить Хьюи. —?Тяжело? Лечь по-другому? Дьюи коротко помотал головой и в довесок на мгновение чуть сильнее прижал к себе, уместив руки поперек чужого торса.—?Нет, все хорошо, просто… —?тихо начал он, а затем все же решился и спросил прямо:?— Что нам дальше делать? Хьюи замер, пытаясь понять не ослышался ли. То есть… Дьюи не против дальше пойти? Реально хочет? Сам предлагает? Старший близнец растерянно приподнялся, озираясь по сторонам в попытке найти что-то, за что можно ухватиться взглядом и таким образом остановить сбивчивый поток взволнованных мыслей. Вообще, было бы конечно здорово все и сразу пробовать, вот только что конкретно это ?все и сразу? между парнями подразумевает он вообще-то не очень точно знал. В теории представлял, конечно, но не был уверен в точности наверняка. Смазка вроде нужна, как-то готовиться нужно. Возможно, Дьюи знает больше, раз думает, что прямо сейчас можно.—?Ну, лубриканта тут точно нет,?— Хьюи отстранился и сел, неуверенно потирая шею и оглядываясь в поисках аптечки,?— но вроде та штука против ожогов вполне сгодится. И… эм… как ты хочешь?—?Чего? —?Дьюи, кажется, впал в ступор и вообще ничего не понял.—?Ну, в смысле тебе принципиально в какой роли быть? —?пояснил первый Дак, все еще старательно отводя глаза. —?Просто мне?— нет, поэтому если ты хочешь быть сверху, то все окей и… С каждым словом его речь становилась все сбивчивее, но признавать причины он не хотел. Не хотел, но сам в глубине души понимал, что, несмотря на весь свой образ, морально совершенно не готов к такого рода близости. Просто так случается. Не дорос, не время, не думал, что так далеко зайдет, не то все. Вот только выдавать эту свою маленькую слабость перед человеком, с которым только что чуть сознанье от влюбленности не терял, было как-то странно: не чужой ведь, не доверять смысла нет да и пересилить себя не сложно. Ну, подумаешь, может в процессе легче станет. Может понравится даже.—?Чего?! —?Дьюи так резко поднялся, что едва не боднул брата лбом. Хьюи, с головой ушедший в свои мысли, только сейчас на него взглянул. И немного удивился. Дьютерономий был… ошарашен в явно нехорошем смысле этого слова. Его светлые брови то сводились к переносице, то выгибались дугой, глаза были распахнуты, а красные щеки возмущенно надувались.—?Какой лубрикант?! Какие еще роли?! —?яростным шепотом смутившегося подростка начал он. —?Ты о чем вообще?! Хьюи растерянно моргнул.—?Ну, ты же сам спросил что нам дальше делать,?— непонимающе наклонил голову, уже на этом моменте начиная осознавать, что нить понимания между ними кажется в процессе поцелуев умудрилась свернуться в клубок и укатиться в ебеня. Дьюи это тоже понял, а потому устало выдохнул, потирая переносицу, и уже спокойнее пояснил:—?Я имел ввиду что нам в принципе со всем этим дальше делать, а не… —?он замолк, явно огорченный чем-то. —?Хьюи, блин, испортить такой момент. Старший Дак неуютно повел плечами. Глупо как-то вышло.—?Извини,?— сказал юноша тихо. —?Просто подумал, что если тебе так хочется, то можно и попробовать. Дьюи вдруг поднял на него удивленный взгляд, внимательно проходясь по всем чертам, будто впервые видя человека перед собой.—?Не думал, что рановато? —?наконец уточнил, заинтересованно наклоняя голову. В полутемном помещении его глаза, отражая приглушенный свет ламп, казались сиреневыми, а ресницы?— неоново-синими. Хьюи в открытую пялился, хоть и не упускал нить разговора. Он словно зачарованный зеркально наклонился и, немного погодя, кивнул.—?Думал.—?И зачем тогда бред тот про смазку и позы стал нести? —?окончательно смягчился Дьюи, по-доброму улыбаясь и с любопытством заглядывая в лицо.—?Не хотел тебе отказывать,?— честно признался Хьюи, пожимая плечами и беря чужие ладони в свои. —?Мало ли когда такое повторится и повторится ли вообще. Дьюи вдруг потянулся к нему и поцеловал в губы. Без языка и хоть каких-либо еще манипуляций, просто прижимаясь ртом, но при этом настолько чувственно, будто одним этим касанием признавался в глубочайшей и истомнейшей любви. У Хьюи сердце едва не выскочило, а глаза сами собой в первую же секунду закрылись. И, когда брат медленно отстранился, он сам, едва соображая, потянулся следом, ища пропавшее место для поцелуя.—?Если завтра мы проснемся, а эти чувства пропадут,?— тихо сказал Дьюи, утыкаясь лбом близнецу в шею,?— то мы сделаем вид, что этого всего никогда не было. Хьюберт медленно кивнул, хоть и внезапная тупая боль в груди едва не заставила его заскулить.—?А если не пропадут,?— так же тихо продолжил он,?— то тогда и придумаем, что делать. Дьюи хмыкнул, а затем ласково потерся щекой о чужое плечо.—?Но в любом случае пообещай никогда не соглашаться на что-то если не готов. Хьюи тихо рассмеялся, утыкаясь носом брату в волосы и мимолетно целуя в затылок. Его не прогоняют на диван, не отталкивают и не злятся, будто и не было всех этих склок и ссор. Дьюи — измотанный и влюбленно усталый —придвигается вплотную?— так, чтобы они соприкасались руками и коленями. Спать старшему близнецу не хочется и он чувствует неясные тревогу, грусть и страх, потому что ему не хочется исчезновения всего, хоть и сам факт существования таких чувств его пугает не меньше. Но, если честно, даже если и табуированная, любовь?— очень приятная штука. Влюбленным быть здорово. Взаимно влюбленным?— тем более.—?Ты мне нравишься,?— неожиданно даже для себя выпаливает он. Дьюи засыпает на животе, наполовину уткнувшись лицом в подушку, а он?— на спине, всматриваясь в темень потолка?— лампы они уже выключили. Младший близнец удивленно смотрит на него, но видит только силуэт профиля, а потому грустно хмыкает.—?Ты мне тоже. И Хьюи старается не думать о том, что было сказано дальше одними губами, но явно витало в воздухе. Ему не хочется просыпаться завтра без этих чувств и ощущать стыд за то, чем они тут занималимь; ему страшно оказаться единственным, в ком любовь останется, и странно представлять, что этим единственным может оказаться Дьюи; ему противно предполагать, что даже в случае полной взаимности им все равно нужно будет все держать в секрете. Ты мне тоже, но завтра это может измениться. Он думает, что лучше вообще не спать, чем проснуться и возненавидеть себя, испытать отвращение к брату или стыд за них обоих и их грязный секрет. Он ведь вполне может всю ночь пролежать, слушая посапывание рядом и каждый раз переспрашивать себя: ?Он тебе еще нравится? О, хорошо?. Он бы мог. Но пока об этом думал сам уснул первым, оставив второго подростка с не менее тяжелыми мыслями.