5 (1/1)

—?И почему все мужики ведутся на всяких шлюх? —?недовольно вопрошала Микки, наблюдая с крыльца полуразрушенного храма за еще не выздоровевшим Хяккимару. Мечник сидел на ступенях, ожидая возвращения своей ненаглядной с очередных потрахушек с потными грязными мужланами. Микки было искренне жаль его наивность. Но пребывая в блаженном неведении, Хяккимару словно преданный пес с ночи сидел там, почти не шевелясь. Хотя Микки он больше напоминал горгулью на крыше католического собора, было в его образе нечто гротескное. Обитатели храма еще спали, и некому было ответить Микки. Вздохнув, она быстрым шагом пересекла двор и уселась рядом с Хяккимару. Небо только начинало светлеть; над головой еще горели последние тусклые звездочки, но серая полоска утра уже отчетливо маячила на горизонте.—?И чего ты тут сидишь? —?поинтересовалась она у угрюмого спутника. Тот бы не ответил ей при всем желании, да ей и не требовалось ответа?— все было очевидно и так. И чего она, спрашивается, так недовольна? Ну, подумаешь, влюбился парень?— дело то житейское. Но это бесило. Мио же шлюха?— падшая женщина. Но не видя ее, привлеченный только ее голосом, все же Хяккимару полюбил именно шлюху. Будь на месте этой девицы другая, нормальная девушка, Микки бы и слова не сказала. Оправдывала свое негодование Микки беспокойством — вряд ли в этом средневековье были какие-то способы защиты от всяких неприятных болячек, а учитывая, что Мио ?работает? каждую ночь, то, наверное, у нее уже целый букет. Не хотелось бы, чтобы эта девица наградила таким ?подарком? за чистоту чувств неопытного в таких делах парня. Как потом его, спрашивается, лечить? Пенициллина в этом веке еще не изобрели, а даже если бы и был, вряд ли он предназначался бы для простых смертных, вроде них. Но любовь Хяккимару к этой девице была чувством светлым и непорочным. Это было понятно и дураку: то, как он сидит и ждет ее, просто, чтобы услышать, говорило о многом. Как реагировал в те моменты, когда она просто разговаривала с ним. Сердце почему-то предательски сжималось, и Микки гнала прочь непрошенные мысли. Кто он ей, собственно? Друг, попутчик… Он не знает ее имени, как она выглядит, чем живет, о чем думает и мечтает. А понимал ли он вообще местный язык? Или с ним можно было говорить на любом и эффект был бы одинаков? Правильно, он ведь не учил ни один из них, его разум?— чистая страница, на котором можно писать все, что угодно. Но, наблюдая за его реакцией на чужую речь, можно было сделать вывод, что что-то он все-таки понимал. Магия, не иначе.—?Меня зовут Микки,?— зачем-то сказала она, опустив взгляд. —?Просто, наверное, ты этого не знаешь… Она не сразу заметила, что Хяккимару повернул к ней лицо, вглядывался своими незрячими глазами в ее профиль и будто видел насквозь. И как много раз до этого протянул руку, касаясь ее щеки, будто и правда мог почувствовать под искусственными пальцами тепло чужой кожи. Или… все-таки мог что-то чувствовать, иначе, зачем он… Мысль додумать так и не получилось; сердце почему-то пропустило положенный удар, а глаза напротив сейчас казались живыми, и Микки видела в привычном жесте совсем иной смысл. Но появившаяся на ступеньках Мио отвлекла все внимание Хяккимару на себя.—?Ох, что вы двое тут делаете? —?растерянно спросила она. —?Ах! Лекарство! Да, я принесла...?— в подтверждение, она достала из кулька, который держала в руках, небольшой пузырек, демонстрируя им. —?Я взяла это для тебя. Пояснение не требовалось, но это так в характере людей поддерживать видимость вежливости и заинтересованности в диалоге. В силу физических особенностей Хяккимару оказать ответной любезности не мог, но могла это сделать Микки. Вот только… Легкая улыбка, появившаяся на лице Хяккимару впервые за все время их знакомства, стала настоящим потрясением, и все заготовленные сухие слова благодарностей вдруг куда-то потерялись. Мио будто не замечала присутствия Микки рядом. Ее взгляд был устремлен только на Хяккимару, словно никого другого, кроме них двоих, на ступенях больше не было. Что-то кольнуло внутри и покрылось тонкой ледяной коркой, когда Мио торопливо сунула лекарство обратно в кулек и запахнула полы кимоно, пряча обнаженные ключицы со свежими пятнами порочной страсти.—?Стыдно? —?не удержала злого ехидства в голосе Микки. Пальцы ее затряслись, и она поспешила сжать их в кулаки. Мио потупилась. Щеки тронул легкий румянец, а взгляд заблестел от подступивших слез. Но Микки не было ее жаль. Не эта шлюха нянькалась с Хяккимару все эти месяцы, не она с замиранием сердца следила за боем и молилась всем существующим богам, чтобы все закончилось благополучно, держа неугомонную Дороро, норовящую полезть под руку в самую гущу событий и нарваться на трагичные последствия для всех. Не она терпела лишения вместе с ним, не она готовила пищу для него, следила, чтобы ее спутники хорошо питались и не испытывали жажды. Не она… Тогда почему он смотрит так на нее… На нее, а не…—?Нет,?— мягко ответила Мио, посмотрев Микки в глаза на удивление твердым взглядом. —?Не стыжусь. Просто я забываю, что Хяккимару не зряч, и мне кажется, что он смотрит в самую душу.—?Он и правда может видеть твою душу,?— вклинилась в разговор неизвестно когда подошедшая Дороро.—?Грязную,?— буркнула Микка на родном языке, получив в ответ вопросительные взгляды. Она поднялась на ноги, скривив презрительную гримасу.—?Спасибо за твой труд,?— процедила она сквозь зубы. —?Дороро, надо обработать этим лекарством его раны. Хяккимару, идем… Она дождалась, когда в ее нетерпеливо протянутую руку будет вложен заветный пузырек и тут же зашагала в сторону храма, надеясь, что ее друзья последуют за ней. Но остановившись у самого крыльца, она оглянулась. За ней никто не шел. Хяккимару впервые на памяти Микки вступил в своеобразный диалог: пальцем указывал на свой открывающийся и закрывающийся рот. Нет сомнения, чего он хотел?— услышать пение Мио. Больно. Это было так больно. Но с другой стороны, чего она хотела? Он защищал ее, она о нем заботилась. Все было честно. Это был классический симбиоз и не более. Но тогда почему… почему было так невыносимо обидно? А обиднее стало, когда в такт фальшивому пению и Дороро стала покачиваться в такт, тоже явно получая удовольствия от красивой в своей простоте песни. У Микки задрожали губы. Черт. Да что же это такое? Там, в другом мире она была старше своего теперешнего биологического возраста, а прожив еще одну жизнь?— целых шестнадцать лет, осознавая каждую свою секунду, то и вовсе была давно зрелой. Но тогда почему ведет себя как сопливая девчонка? Втянув воздух сквозь сжатые зубы и стиснув в руке пузырек с лекарством, Микки вернулась к компании.—?Какая идиллия… С ума сойти можно,?— от яда в голосе самой становилось противно. Дороро вскинула на нее удивленный взгляд.—?Сестренка, ты ведешь себя странно,?— озвучила очевидное девочка.—?Ой ли? —?фыркнула Микки. Злой взгляд был направлен прямо на Мио. Видимо, было в нем что-то, что заставило девицу отступить назад, спустившись на пару ступеней. —?Забери,?— протянула она ей пузырек обратно. —?Не нужны нам такие подачки.—?Я просто… просто пытаюсь забрать у этой войны все, что могу,?— опустив взгляд, тихо сказала Мио.—?Сестренка! —?возмущенно пискнула Дороро, вскакивая на ноги.—?Это все хотят,?— проигнорировав девочку, продолжала распаляться в своем раздражении Микки,?— он пытается,?— кивнула она на Хяккимару,?— Дороро, я, дети, что спят сейчас в этом храме и даже самураи и прочие высшие мира сего. Все хотят своих выгод. Но ты пошла по самому простому пути. Раздвигать каждую ночь ноги?— особого ума не надо.—?Я не стыжусь,?— повторила Мио, словно заклинание. И Микки к своему стыду поняла, что, наверное, утешает Мио этим себя, а не оправдывается перед кем-то. Но вдруг Хяккимару поднялся на ноги. По его лицу нельзя было понять, что он чувствует сейчас. Очевидно у него снова разболелась голова от этой ссоры. Микки стало стыдно.—?Болит? —?учтиво поинтересовалась она. Хяккимару на удивление кивнул. Не придумав ничего лучше, Микки сделала пару шагов к нему и приложила свою прохладную ладонь к его лбу. Температура все еще была, но уже не такая высокая, а прохлада ее руки, видимо, дала секундное облегчение. Потому что Хяккимару тут же прижал ее руку к своей голове сильнее и прикрыл глаза.—?Ему надо принять лекарство,?— снова услышала она голос этой девицы. —?Пожалуйста, возьми его. Оно поможет.—?Хорошо,?— согласилась Микки, устав спорить. Какая разница? Даренному коню… —?вдруг вспомнилась пословица. И правда, какая разница, где Мио раздобыла деньги на лекарство и как? Она вызвалась помочь?— она помогла. Это Микки повела себя некрасиво в этой ситуации. Пожалуй, ей даже немного стыдно за это. Решив поговорить об этом с Мио потом, она осторожно отняла от лба Хяккимару свою руку и тут же взяла его под локоть, мягко, но настойчиво направляя в сторону храма.—?Тебе надо поспать, — убеждала его Микки, когда Хяккимару обернулся, будто спрашивая, пойдет ли и Мио с ними. Микки постаралась проигнорировать этот факт. — Сейчас выпьешь лекарство и станет легче. Во сне все проходит быстрее. Вот увидишь, проснешься бодрым и свежим, а не вялой лапшичиной. Монстры на смех поднимут ведь. Давай, милый, не упрямься. Она не знала, зачем так назвала его. Уже потом, уложив Хяккимару на выделенную ему лежанку в общем зале и напоив лекарством, Микки задумалась над этим. Это в том мире было нормально в шутку называть людей ласковыми прозвищами: для кого-то показывая этим, как много они значат в твоей жизни, для кого-то?— поддержать непринужденный, легкий тон беседы. Но здесь это подразумевало нечто совсем иное. К счастью, Хяккимару не понимал таких сложностей социальной жизни. Пока не понимал. Но понимала Дороро, и Микки была уверена, что расспросы настигнут ее в ближайшее время. Но, к счастью, или нет, Микки просто уснула. Вымоталась за эти дни, наволновалась за друзей, за себя. Да и физическая усталость уже начинала сказываться. Уснула прямо на голых досках, растянувшись рядом с Хяккимару. Краем сознания Микки отметила легкие приближающиеся шаги Дороро. Поняла, что девочка замерла на пороге, наверняка широко раскрыв глаза, глядя на них. Микки не касалась Хяккимару, как и он, лежа на спине и вытянув вдоль тела руки, не касался ее даже рукавом, но такая близость была неприемлема для людей противоположного пола, не связанными никакими родственными связями или договоренностями. Но Дороро ничего не сказала. Удивительная проницательность и чуткость этой девочки была чем-то необычным для этого времени. Микки очень любила ее за это. Расспросов не было и вечером. Когда Микки проснулась, Хяккимару все еще спал. Лоб его уже не был таким горячим, дыхание тоже было ровным и спокойным. У Микки отлегло от сердца, что кризис миновал. Он справится?— обязательно справится. На ступенях, ведущими к храму, она обнаружила задумчивую Дороро.—?Ты знала? —?сухо спросила она без приветствия. На непонимающий взгляд, которого Дороро, впрочем, так и не увидела, она поспешила пояснить. —?О работе Мио.—?Хм… —?нахмурилась Микки и присела рядом с девочкой. —?Ты пошла за ней? Дороро кивнула. Какое же это ужасное время, что дети могут в полной мере дать отчет тому, что увидели.—?Даже когда нам было совсем трудно, мама бралась за любую работу, кроме этой. Микки вздохнула.—?Знаешь, такой… работой… занимаются не от хорошей жизни. У Мио толпа голодных и больных детей на плечах, за которых она взяла ответственность. Где она еще найдет такие легкие деньги?—?Все равно?— это неправильно,?— сжала кулаки Дороро.—?Каждый вертится в этой жизни как может. Убивать тоже неправильно, но мы соглашаемся с тем, что делает Хяккимару, потому что это спасает нам жизнь.—?Но братец убивает монстров! —?горячо возразила разбойница, бросив на Микки блестящий взгляд.—?Живых существ,?— осторожно заметила Микки. —?Они тоже дышат, тоже живут. Пусть отличаются от волка или тигра, но также, как и они, хотят есть и охраняют свою территорию. Мы боимся их, поэтому и убиваем.—?Ты говоришь глупости! —?топнула ножкой Дороро. —?Демоны сожрали тело братца, а ты говоришь так, будто они ни в чем не виноваты.—?Виноваты, если они обладают сознанием. А если они просто звери, то оставь беспомощного младенца в лесу и хищники его точно так же сожрут. Ну, да ладно. Речь не о нашем друге, а о Мио. Мы здесь?— временные гости. Не нам ее судить, не нам мириться с последствиями ее выбора. Так что просто?— забудь.—?Но тебя ведь тоже разозлило это. Ты очень сердилась с утра. Микки вздохнула.—?Ну да… наверное… —?объяснения своему поведению она найти не могла. Сейчас общаясь на эту тему с Дороро, она была искренней, но когда Мио любезничала с Хяккимару и тот отвечал ей тем же, то в душе поднималась буря негодования относительно ее профессии.—?Ты тоже знаешь, что то, что делает Мио?— не правильно,?— сказала Дороро.—?Не мне ее судить,?— сухо ответила Микки, поднимаясь на ноги. Она устала от этого разговора, как устала доказывать, что им вообще не должно быть дела ни до какой Мио и ее проблем. Она была зла на эту девицу, что она крепко прибрала их друга к рукам, хотя вообще не имела права затягивать его в свое грязное болото. А почему, собственно не имела? Хяккимару был не против, и кто она, Микки такая, чтобы ему что-то запрещать? Видимо на ее лице что-то отразилось, потому что Дороро поднялась на ноги вслед за ней, хватаясь за ее пальцы.—?Сестренка… —?пробормотала она. Что бы не хотела сказать Дороро, появление монаха Бивамару отвлекло их обеих от утомительного спора. А вышедший его встретить Хяккимару и вовсе отбивал желание вести любые разговоры насчет Мио.