Часть 6 (1/1)

День восьмойУтро встретило обычным похмельем, больным желудком и холодным молоком из бутылки. Джонни глотал из горлышка, стоя около маленького холодильника, даже не закрывая его, а бабушка, не поворачиваясь в сторону внука, протирала стол и подоконник.—?Он уехал. И, похоже, ты к этому причастен,?— Дейдре не нужно было даже поворачиваться, вся ее поза, ее интонация, ее резкие движения, не говорили, кричали, как она относится ко всему этому. И к потере отличного работника, и к очередному загулу внука.—?И что нам теперь делать, умник?—?Справимся,?— хмуро бросил через плечо Джонни, выходя из кухни.Дейдре с сомнением вздохнула, провожая его обеспокоенным взглядом.Джонни не собирался сдаваться. Справлялся же он как-то, пока не приехал Георге? Худо-бедно, но оставался на плаву. Да, тяжело; да, усилий приходится прикладывать больше; да, по времени любая работа в два-три раза длиннее. Но он все еще может в одиночку притащить нужную овцу в отдельный загон и обработать ее болячки антисептиком.После обеда привез отца из больницы. Диагноз известен, лечение назначено, и никто не будет держать человека в больнице, если он сам и его родные не хотят. Тем более, что на содержание денег все равно нет.Сын достал из багажника кресло-коляску, пересадил отца с переднего пассажирского места. Мартин кулем опустился на сиденье, с трудом сохраняя вертикальное положение головы.Второй инсульт поразил опорно-двигательный и речевой аппараты?— он не мог ходить, не мог самостоятельно есть и разговаривал с трудом. Больше мычал, долго подбирал слова и те выговорить не мог.Бабушка держалась стойко. Как бы ни было тяжело, но все же живой сын лучше никакого. Она накинула на его шею полотенце, чтобы не испачкать, и кормила с ложки, как маленького, словно и не прошло этих последних пятидесяти лет.Джонни было тяжело видеть своего отца в таком виде. Старался больше находиться вне дома, предпочитая работать, благо выдумывать себе планы нет необходимости.—?Н-надо… с-сарай,?— заикаясь выговорил отец.—?Я знаю,?— Джонни натягивал на себя робу, чтобы выйти во двор.—?Так… иди, займись им,?— Мартин все еще не мог оставить старую привычку контролировать все, что происходит на его ферме.Спорить или что-то объяснять отцу Джонни не стал, молча выскочил за дверь.Орудуя щеткой в коровнике, отскребая навоз и грязь с пола, Джонни все не мог отделаться от мысли, что что-то неправильно. Это шарканье по полу навело на мысль о последнем разе, когда чистили это стойло.В тот злополучный раз Георге очищал пол, молча, педантично и совершенно не был готов срываться куда его звал Джонни. И даже его зеленая роба все еще висела на крючке. Джонни подошел к одежде, потрогал рукав. Ткань жесткая, плотная, наверное, не очень приятная к телу, но румын не жаловался. Его всегда все устраивало. Казалось, это все для него не то что в радость, но настолько привычное, словно он после большого перерыва взялся за любимую работу, на которую заточены руки и сосредоточены все мысли.Вечером, придя домой, Джонни застал сидящего за столом в гостиной скрюченного отца. Тот хмуро глянул на сына, отмечая, куда тот направляется. Парень даже не стал переодеваться, только стянул резиновые сапоги и прошел на кухню. По привычке открыл холодильник, достал пиво, задумчиво покрутил его и засунул обратно. Ни желания, ни хотения открывать эту банку не было.Отец ждал, когда сын вернется в гостиную, и тут же с трудом начал требовать доклад:—?Ты… управился со с-скотиной?Джонни настороженно кивнул.—?Куда-то собираешься?Сын отрицательно мотнул головой.—?Он-ни… ягнята…—?Да, я знаю,?— поддержал он отца.—?Пров-верь их п-перед сном.—?Хорошо.Объяснять, что он уже это сделал, не стал. Джонни просто вышел из дома, воспринимать отца таким беззащитным, слабым, больным было выше его сил. Ноги сами привели в фургончик. Он зашел внутрь и со всего размаха зло пнул еще разложенный диван. Подушки разлетелись в разные стороны, тут же досталось и настольному светильнику?— он отправился в полет в противоположную сторону. Выплеснув оставшуюся негативную энергию, Джонни обессиленно рухнул на сиденье.Почему он бросил его?! Почему уехал?! Что такого невероятно плохого сделал Джонни, что можно так с ним поступать? Ну подумаешь, с каким-то парнем за члены подержался?! Это стоит того, чтобы все бросать, отказываться от своих обещаний и сваливать в неизвестность? Да, он, Джонни, тот еще, как там его Георге на румынском обозвал. Да он и сам себе эпитетов может придумать на чистом английском не меньше сотни! Лишь бы только он вернулся! И лишь бы только перестать чувствовать себя последним мудаком и мерзавцем!Джонни чуть отдышался и присмотрелся. В углу в вечерних сумерках мелькнуло что-то до ужаса знакомое.Парень вытянул из-под подушки раздражающий красно-серый свитер. Неожиданный трофей почему-то сразу успокоил и Джонни утащим свою ?добычу? в комнату. Георге слишком любил этот свитер, он практически не снимал его, когда работал.Заснуть все равно не получалось, хоть за день он и уработался до звездочек в глазах. Саксби был трезв, все еще взвинчен и обижен на весь свет. Можно было бы напиться как обычно, чтобы отвлечься от проблем, но почему-то этого делать не хотелось.Джонни практически голый сидел на кровати и трогал свитер. Оказывается на ощупь он мягкий и нежный. Цвет, конечно, раздражал, но все же немаркий. Поддавшись порыву, Джонни натянул на себя свитер румына. Теплый, приятный телу. Интересно, кто связал его? Бабушка, мама? Или это вещь того, с кем у него ?что-то было?? Почему Джонни не спросил об этом? Почему не поинтересовался, когда была возможность? Вот теперь остается сидеть, гадать или додумывать.На правом рукаве около манжета разошелся шов, но Георге не зашил его, а всегда натягивал дырку на большой палец, тем самым согревая руку. Это до жути бесило Джонни, а теперь, пропустив рукав на палец, показалось таким странным и почему-то милым. Спина согрелась, запах Георге обволакивал, и в какой-то момент Джонни показалось, что его нежно обняли со спины.?Завтра,?— запланировал себе парень,?— завтра нужно будет что-то делать?. С этой мыслью он наконец-то смог заснуть тревожным и часто прерываемым сном.