Начало пути (1/2)

Тьма – первое, что осталось в его памяти. Сначала было темно и холодно. Но с каждой секундой, с каждым моментом осознания себя, темнота отступала, а на место холода пришел жар.

Первый вдох. Самый болезненный, пронзающий все тело. Заставляющий выгнуться дугой. Закашлявшись, он перевернулся на бок, пытаясь дышать, словно выброшенная на сушу рыба. Мелкий песок, походивший больше на осколки стекла, неприятно царапал кожу, а горячие ветра лишь усиливали этот эффект.

Он сжался, обняв себя руками, будто они были способны спрятать его от той бури, в которой находился. А, может, и эпицентром которой был. Сглотнув, тот, чьи волосы были чернее ночи, попытался сделать еще один вдох. Было больно, но не так, как в первый раз.

Собрав всю имеющеюся волю в кулак, он постарался привстать, но слабые дрожащие руки не смогли даже приподнять корпус. В груди жгло, будто некто воткнул раскаленный прут в самое сердце. Сейчас у него было единственное желание – провалиться в небытие, чтобы не чувствовать всего этого, чтобы не слышать гул бури, что так давит на барабанные перепонки.

Но стеклянный песок вдруг прекратил царапать кожу, а гул стал не таким давящим. Словно кто-то поместил его в безопасный кокон. В этот же момент он почувствовал бережное мокрое прикосновение к своим глазам, губам, лицу. Кто-то неторопливо и мягко вылизывал его тело, будто он был кутенком, только что явившимся на свет.

Когда же некто закончил свою процедуру, черноволосый, устало и неторопливо выдохнув, открыл глаза. Рядом с его лицом была морда огромной черной змеи, что своими немигающими глазами смотрела на него. В голове, словно всплывшее из-под воды, прозвучало имя.

– Нага, – одними губами прошептал он, и гигантская кобра издала несколько пофыркивающих звуков, словно радуясь, что он ее узнал.

Протянув руку, черноволосый коснулся чужого носа, и та слегка подалась вперед. Без слов поняв чужое намерение, он мягко сжал руками голову той, после чего Нага начала неторопливо приподниматься.

Словно новорожденный олененок, он встал на подрагивающие ноги, продолжая держаться за змею, которая, как оказалось, и защищала его от жестокого ветра, образовав из нескольких колец своего тела "безопасную зону".

На мгновенье прикрыв глаза, ведь с непривычки закружилась голова, он, все еще опираясь на кобру, стал рассматривать себя: тонкие пальцы, черные волосы и необычный узор по всему телу. Словно плавно раскрывающийся цветок, в голове появлялись знания, которые передала его защитница. Это тело – человеческое, мужское. Это место – Ад.

– Отлично, ты проснулся, – раздался сверху голос, и черноволосый дрогнул, прижавшись к змее.

Пару секунд спустя внутрь "зоны" залетел ворон, что завис перед ним, махая крыльями. Неторопливо вытянув руку, он позволил птице сесть на нее.

– Вран, – тут же вспыхнуло в голове имя.

– Собственной персоной! – наиграно поклонился тот. – Как мы себя чувствуем?– Тело… тяжелое, – неторопливо произнес он, ведь связки, будто заржавевшие, не могли еще работать в полную силу.

– Ты привыкнешь.

– Кто я такой?

– Ты? Хах! Ты – демон.

– Демон?– Ага. Вот только не совсем обычный. Считай, что ты – самый крутой на районе.

– Почему я – самый крутой?– Потому, что ты очень-очень сильный. Ты – сама стихия, выразившая себя, уж прости за каламбур, в демоне, – Вран соскочил на землю, и черноволосый сел рядом с ним, не переставая одной рукой обнимать голову рептилии.– И что я за стихия?– Ты…– Я вернулся, – ногой закрыв входную дверь, Анкалагон, оставив шлепки на пороге, прошел на кухню, поставив на стол пакеты.

Не получив какой-либо реакции, парень стал глазами искать оставленных буквально на 10 минут одних Нагу и Врана. И если первую черноволосый нашел под одеялом на кровати, то вот самый разговорчивый член их ?команды? оказался в ванной, стоя напротив работающей стиральной машинки.

– Нет, ты представляешь! – начал было ворон. – Мало того, что носок уже 10 минут как застрял, так еще и эта капсула с порошком застряла, и не отдает свои питательные элементы в одежду, а просто тут, черт возьми, чилится лежит! Иди работай! – встрепенулся тот, угрожающе нахохлившись.

Выгнув бровь, Анкалагон решил оставить Врана наедине с техникой. Вернувшись на кухню, он разобрал пакеты, после подойдя к балконной двери. За окном стоял густой туман, так что дальше вытянутой руки ничего не было видно, и это вызвало лишь тихий выдох у черноволосого. Выходить из квартирки более совершенно не хотелось, не смотря на то, что завеса никак не влияла на остроту зрения и другие органы чувств. Все же в том, чтобы быть демоном, были свои плюшки.

Потянувшись, он подхватил лоток с голубикой и телефон, тут же осторожно плюхнувшись на кровать, чтобы не придавить Нагу. Положив все рядом, черноволосый слегка задрал футболку, короткими ровными ногтями почесав татуировку на солнечном сплетении.

Последние несколько дней рисунок странно зудел, будто что-то раскаляло его изнутри, и Анкалагон все силился понять, в чем же дело. Он раскладывал карты, и те выдавали что-то непонятное, словно само пространство вариантов ходило ходуном. Он пробовал прислушиваться к себе и медитировать, с надеждой, что может внутри что-то вспыхнет. Но, увы и ах.

– Мы за что столько денег за тебя отдали, чтобы тут лежала и загорала!? – послышалось из ванной недовольное карканье, выведшее Анкалагона из раздумий. – Ты там, черт возьми, нужна ребятам, а не тут! С носком, сволочь, сидишь и базаришь! Уууу, сучка!

Невольно улыбнувшись, парень хмыкнул, удобнее устроившись на кровати, поставив рядом лоток с голубикой и взяв в руку телефон. Делать все равно было нечего, так что черноволосый собирался убить несколько часов с помощью интернета.***– И я вдруг отчетливо осознал, что мы просто инерция большого взрыва, – звучал мужской голос из динамика телефона, в то время как Анкалагон, зажав губами ягоду, не мигая, смотрел на экран. – Мы любим, плачем, умираем, ебёмся, воюем, и это не имеет никакого, нахуй, смысла! Но знаете, что? Может быть, блять, оно и хорошо. Потому что это значит, что мы сами можем его придумать. Черноволосый, проглотив ягоду, поставил на паузу, отложив телефон в сторону, смотря куда-то вглубь себя. Нага, что уже успела вылезти из-под одеяла, обеспокоенно посмотрела на хозяина, хоть по ее змеиной морде и нельзя было этого сказать. Подползя ближе, рептилия ткнулась носом в ногу того, и парень, чуть дрогнув, посмотрел на ту.

– Все нормально, – Анкалагон почесал ее под подбородком, и змея стала тихо пофыркивать. – Просто я подумал… Если то, что говорит этот парень – правда, могу ли я тоже придумать себе смысл?

Змея лишь колыхнула языком, и парень просто принял это. В конце концов, и Мэй, и Нико, и Тони были правы, это – его жизнь. Но какой в ней был смысл? Зачем демон делал то, что делал. Ради того, чтобы узнать, кем он был? А был ли? Может Тони был прав, и там, за темнотой, в которой вспыхнуло его сознание, ничего не было. И получалось, весь его напор и желание получить ответы – лишь ?детская? истерика.

Анкалагон осознавал важность эмоций в понимании себя и других. Но никогда не мог понять людей, которые устраивают истерики. Особенно когда сами себе что-то придумают, а ожидания не оправдаются. А потом ?не мы такие, жизнь такая?. Да нет, как раз вы такие.

Тихо выдохнув, демон направился на кухню, краем глаза посмотрев на Врана, что все еще стоял напротив стиральной машинки.

– Тебе еще не надоело? – крикнул тому парень.– Да ты прикинь, даже носок уже съебался, а эта, чтоб ее, жижа! Ей все равно! Я прямо вижу, как она говорит ?Горите лесом, хочу загорать?!

Закатив глаза, черноволосый подошел к ворону и, сев на карточки, вытянул палец, от которого тут же пошла черная дымка. Проникнув под дверцу, она толкнула капсулу с порошком, и та затерялась в одежде.

– Теперь доволен?– Очень, – Вран, насколько это было возможно, состроил улыбку, собираясь что-то добавить, как вдруг в небе раздался мощный рокот грома, от которого задребезжали все стекла.

– Ого, видно у Сатаны в животе бурчит. Или у твоего родственничка скверное настроение, – уже сидя на чужом плече, сказал ворон, смотря в окно вместе с Анкалагоном.

– У моего родственничка? – выгнул бровь тот.– Ну, ты же не думал, что один такой красивый. Вернее, ты-то один, но помимо твоей, существуют же еще множество стихий. И за каждую отвечает свой элементаль.

Молча выслушав это, черноволосый открыл балкон, вдохнув полной грудью, кожей ощутив приближающеюся с моря грозу. Словно подтверждение, в небе снова раздался рык грома, после чего оно озарилось сетью молний, и Анкалагону в какой-то момент показалось, что на него посмотрело два огромных глаза.

Легким движением руки отозвав Врана и Нагу, демон неторопливо раскрыл мощные крылья, одним взмахом устремившись ввысь. Знак на его солнечном сплетении загорелся фиолетовым светом, пульсируя все сильнее каждый раз, как черноволосый совершал очередной взмах.

Что-то внутри влекло его в самую бурю, пока Анкалагон не завис в воздухе, махая крыльями. Он был окружен черными тучами, свечением сотни молний и рокотом грома. Он ощущал на себе взгляды множества глаз, но рядом никого не было.

Демон мотал головой из стороны в сторону, игнорируя начавшийся ливень, силясь что-то понять. Все вокруг и внутри взывало к нему. Перед глазами будто начались помехи, и это заставило парня мотнуть головой. Он постарался сосредоточится, прогнать поднимающееся словно из глубин его сущности наваждение, но ничего не помогало. Несколько молний, ударив рядом с ним, сложились в очередные глаза, и совершенно не дрогнувший парень нахмурился. Тату зудело, но он не смел отвлекаться на нее, совершив очередной взмах, дабы подняться выше, и молнии будто последовали за ним.

Снова зависнув в воздухе, черноволосый на мгновенье прикрыл глаза, снова открывая их. Его зрачок загорелся розово-красным светом, а дыхание замерло. На Анкалагона смотрело множество разных существ, каждое из которых имело свой цвет, форму и структуру, но, парень знал, все они были чистой энергией. Огромной, как планеты, и неудержимой, как лавина. Все они сейчас смотрели на него.

Капли дождя, словно по чьему-то приказу, замерли в пространстве, так что каждую можно было рассмотреть в отдельности. Чужой взор тут же помутился, и Анкалагон, не размыкая губ, заговорил с окружающими его существами на странном, понятном только им одним языке. Одновременно с этим капли, под действием чьей-то силы, устремились к нему, постепенно образуя ледяной кокон вокруг чужого тела, но черноволосый даже и не думал сопротивляться. Лишь перед тем, как корка покрыла его с головой, он закрыл глаза, погрузившись в себя.

Спуск был одновременно быстрым и тягучим, холодным и горячим, заставляющий жаться в кокон от тяжести и одновременно расслабиться от легкости. Анкалагон не чувствовал чего-то похожего даже когда принимал вещества, влияющие на разум.

В голове было блажено пусто, а сердце, гулом отдаваясь в ушах, отбивало ровный ритм, и это было больше похоже на колыбельную. И когда тело снова стало становится более ощутимым, будто демона вновь запихали в материальную оболочку, он открыл глаза, осматривая все вокруг себя и почему-то будучи уверенным, что он уже был здесь.