4. Видения в Голливуде (1/1)

I lost my memory in HollywoodI've had a million visionsBad and good. ?Не люблю Голливуд, здесь на каждом шагу тебя преследуют?,?— Адам тогда не совсем понял, что имеет в виду его похитительница. После кровавого ?причастия? он чувствовал себя так, словно в его стакане смешали чистый виски, кокаин, восьмидесяти градусный абсент, ?жанр? и седативные. Нетерпеливое возбуждение соседствовало с расслабленной умиротворенностью, почти эйфорией, апатией и жаждой немедленных действий. Любых. Сексуальных, в том числе. Да, блять, у него встал! Впервые с того момента, как он подвергся частичной аугментации. —?Это кровь,?— Миа не улыбнулась, отмечая его потрясение. —?Полагаю, и не только моя. —?Что значит, не только твоя? —?он пытался совладать с неконтролируемыми ощущениями, но тело и разум упрямо не слушались. —?Что со мной происходит? Женщина остановилась?— они шагали вдоль тёмной обочины, вдали пылал в овраге брошенный кадиллак. Полицейские и пожарные мигалки окружали этот рукотворный костерок. —?В сущности, ничего,?— Миа пристально посмотрела на Дженсена снизу вверх и бесстрастно докончила:?— Пока. Больше он ничего не спрашивал?— голову кружил встречный ветер несущий звуки, запахи, вкусы, свет и цветную пульсацию ночи: очередной приход поглотил его без остатка. Ощущения были столь необычными, яркими и всепоглощающими, что Адам не заметил, когда его демоничная спутница остановила первый попавшийся автомобиль и вытащила из него незадачливого водителя. Через пять минут они уже катили по Сансет-Стрип в пахнущем освежителем и синтетической кожей электро-каре. —?Куда мы едем? —?возбуждение нарастало в нём волнообразно, вытягивая нервы в сверхчувствительные струны на пиках. —?В клуб ?Везувий?,?— женщина пощупала лихорадочно горячий лоб начбеза,?— там ты сможешь отдохнуть и прийти в себя. Дженсен отстранено кивнул. Он совершенно не хотел приходить в себя. Не так давно, стоило ему прийти в себя, части его тела превратились в сталепластовый механизм: точный и отлаженный, как швейцарские часы, но опасный и смертоносный, как самонаводящаяся импульсная ракета. И жутко блестящий, как чёрные крылышки жука. Адам вдруг обнаружил себя с поднесенной к глазам искусственной рукой?— свет бликовал на гладкой сталепластовой поверхности скользя по изящным, скульптурным изгибам. Нахлынула новая волна странных ощущений, поднимая со дна памяти старые, забытые воспоминания. Они занимаются любовью с Меган. Вокруг золотистый полумрак и сбитые простыни, томные вздохи и дурманящий запах знакомого тела. ?Ещё, Адам, пожалуйста…??— задыхается Меган под ним, её маленькая грудь бурно вздымается, а жар внизу становится невыносимым. Он подаётся бедрами вперёд, наклоняется и целует холодные, безжизненные губы. ?Это кровь, Адам?. —?Миа протягивает к нему бледные руки, касается грудью, в которой не бьётся сердце. —??Прими её?. И он принимает неживую кровь, как благословленное святое причастие. Пьёт её, как младенец материнское молоко, впиваясь губами в тонкое запястье, разрывая зубами белую кожу. Его повелительница в пурпуре и золоте, закатывает зелёные глаза в экстазе. Чёрный нимб венчает её голову, озаряя непроницаемую пустоту тёмным светом. Она размыкает бескровные губы в благоговейном стоне и… —?Проснись, Адам,?— свет, шум и прежние необъяснимые ощущения обрушились на него плотным потоком. —?Просыпайся. —?Где мы? —?дезориентировано осведомился начбез, растирая онемевшее лицо. Ночь походила на ярмарочный фейерверк, ежеминутно расцветающий розетками разноцветных огней и оглушительно гремящий взрывами. Адам беззвучно проклял всё на свете, чувствуя накатывающую волну дурноты и боли. —?В Голливуде,?— ответ Мии прорвался к нему сквозь эту бешеную звуко-световую свистопляску. —?Срежем квартал через кладбище, так быстрее. Не задерживаясь, они вошли в кованые ворота Старого Голливудского кладбища. Он покорно, как на поводу, шагал за своей босой, оборванной проводницей в ад, на самом деле в прохладную, кладбищенскую тьму, где их уже ждали.*** Видения стали возникать за первыми надгробными камнями и склепами. Сначала просто смутные тени, туманные силуэты на периферии зрения, затем вполне видимые, и даже объёмные образы. Не те киношные, сотканные из потустороннего эфира, но абсолютно реальные, пусть и немного замыленные. —?Что это? —?сбавив шаг, Адам озадаченно замер среди заросших могил. Он с трудом понимал, это новый ?кровавый? приход или глюк зрительной матрицы. —?Видения Голливуда,?— Миа взяла его под локоть и повела дальше. —?Призраки, если хочешь. Раньше здесь слонялись толпы зомби. Начбез не захотел уточнять, что подразумевалось под словом ?зомби?, поэтому продолжал рассеянно глядеть на безразлично проплывающие мимо фантомы. Они почти дошли до выхода, когда рядом бесшумно материализовался обезображенный женский труп. Самый настоящий, источающий запах разложения и смерти, труп. —?Господи… —?сдавленно выдохнул Дженсен. —?Это Бетти ?Чёрный Георгин?,?— его спутница удостоила кошмарное видение лишь мимолетным взглядом,?— она любит привлекать внимание. Какая ирония. ?Чёрный Георгин??— как назвала её Миа, неотступно следовала за ними до бульвара Сансет. Адам нервно оглядывался и каждый раз убеждался, что Бетти парит позади. Имя и прозвище казались ему знакомыми, но он был слишком взбудоражен, и вскоре призрак растворился в стремительном сиянии Сансет-Стрип. Клуб ?Везувий??— неотличимый от сотни ночных заведений Голливуда, завлекал посетителей голографическими проекциями полуобнаженных хостес и стриптизерш, откровенно дефилирующих по фронтону и карнизам здания. Мерцающие голограммы, подобно кафедральным горгульям, наблюдали за ними свысока и с насмешкой над всем святым. Внутри заведения их дожидались уже по-настоящему обнажённые и живые танцовщицы во главе с обжигающе алой и роковой соблазнительницей, чья открытая и властная сексуальность не вызывала сомнений. И вводила в заблуждение. —?Посмотрите-ка, кто пришёл,?— томно протянула алая незнакомка, манерно выставив бедро в высоком разрезе платья. —??Мисс Диаблери 2027?. Что с тобой произошло, моя прелесть? Попала под поезд? Встретила оборотня? Миа улыбнулась опасно спокойно и, выпустив локоть начбеза, выступила вперёд. —?Твои шутки настолько же пошлые, как и твой клуб, Вельвет. Не забывайся, иначе я намотаю твои кишки на каждый пилон в этом сучьем притоне. Вельвет наигранно укоризненно покачала головой. Облачённая в кроваво-красный бархат, она выглядела одновременно вызывающе и целомудренно. —?Ах, твои угрозы будоражат моё воображение, Миа! Обсудим? —?С удовольствием! —?А что с парнем? —?Он со мной. Пускай его проведут в отдельный вип-кабинет и оставят в покое. Его действительно провели в приватную комнату, но миниатюрная, крашеная в лаймовый блонд хостес и не подумала оставлять его в покое. Её голая грудь с прикрытыми пэстис сосками, призывно колыхалась нарочито близко, в поле его зрения. Адам почувствовал зарождающееся внизу живота желание, но куда более яростное и необузданное. Животное. Жестокое. —?Как тебя зовут, малыш? —?блондинка подошла к нему вплотную и будто невзначай скользнула пальцами по напряженному паху. —?Давай я помогу тебе снять напряжение? Дженсен не ответил. Схватив девушку за кисти рук, он грубо развернул её к себе спиной и прижал к ближайшей стене. Хостес пронзительно взвизгнула, но он моментально заткнул её сгибом локтя и навалился всем телом. В нём клокотала жажда, тяга не присущая его естеству. Тяга насилия и чужой боли. Смерти в самых страшных её проявлениях. Крови на руках… В голове у него что-то щелкнуло, и он резко отпрянул, отпуская свою несостоявшуюся жертву. Та в слезах бросилась прочь, и начбез остался в комнате один?— обескураженный и сбитый с толку. Постепенно к нему возвращалась способность мыслить ясно, и он вспомнил, откуда знал прозвище ?Чёрный Георгин?. На лекциях по криминалистике в университете периодически мелькало это имя. Начинающая актриса Элизабет Шорт, или как её прозвали газетчики ?Чёрный Георгин?, была зверски убита в Лос-Анджелесе в 1947 году. Дело получило мировую огласку, но убийцу так и не нашли. ?Потому что убийца?— не человек, и он по-прежнему здесь?,?— выбежав из комнаты, Адам не разбирая дороги ринулся к выходу. Бетти Шорт ждала его.