Глава 9 (часть 2) (2/2)
Звук расстегиваемой молнии ворвался ураганом в ее уши. Приподняв бедра, Деймон стянул к коленям джинсы, высвобождая напряженную плоть. Рука его легла на основание, мягко поглаживая.- Я стоял в душе, Елена, и дрочил, как мальчишка. Представлял, как вторгаюсь в твой рот — глубоко, до самого дна твоей лживой глотки. Как толкаюсь тебе в губы и вижу распахнутые глаза. Как твой язык порхает по нему, а я держу твою голову и...Что-то не так было с его руками, которые двигались сейчас вверх-вниз, прихватывая плоть. Что-то не так... Зачарованно глядя на отливающее белизной голое тело, она, наконец, поняла, в чем дело. Наруках проступили вены. И именно зрелище этих набухших вен, этих пальцев, ласкающих мужское естество, стало отправной точкой ее безумию.Елена смотрела, как вздымается грудная клетка Деймона, как тяжело он дышит, как с его губ срываются грязные словечки — и понимала, что еще никогда в жизни не хотела его так всесокрушающе. Гилберт поймала себя на том, что дышит в унисон ему, она слышала его сердце. Но...Нет. Нет-нет-нет-нет, Деймон, пожалуйста, нет! Я — твоя смерть, не делай со мной этого! Я не переживу, если убью тебя! - молилась она про себя, отводя глаза по миллиметру. Кожу жгло огнем, в горле скопилась слюна. То, что она видела сейчас, было так бесстыдно и так... возбуждающе.- Твой рот, Лена. Твой поганый, лживый рот. До дна, так, чтобы тебе стало больно. Твои губы, такие тугие, вокруг него...Блядь...
Он простонал сквозь стиснутые зубы, отяжелевшие веки напару мгновений опустились, прикрывая глаза.- Я... Я мог бы кончить сейчас, уже сейчас, понимаешь? - и снова этот голодный взгляд. - Но... Мне мало, Гилберт. Мне... Нужно...
Сальваторе задыхался, глядя на нее. Рука его легла на шею, сдавила горло, опустилась ниже, взяла в захват грудь. Сквозь ткань топа Деймон сжал сосок. Девушка выгнулась, тесно прижимая лопатки к сиденью. Как можно противится этому иссушающему жару?
- Н.. Н-не надо.Это что — ее голос? Если да, то Елена ненавидела его. Голос предал ее, в каждом выдохе, вытакивающем буквы изо рта, была похоть.- Не надо что? - Деймон поддел лямки бретелей и потянул вниз ткань, стаскивая вместе с топом и бюстгальтер. - Не надо хотеть тебя? Ты опоздала, сука.Горячие сухие губы нашли ее шею, Сальваторе лизнул ключицу, прихватил зубами тонкую кожу чуть выше. Елена едва не застонала, но, держась из последних сил, лишь содрогнулась всем телом.
Кровь... Ее кровь кипела, и пузырилась, и требовала вцепиться в иссиня-черные пряди, потянуть их на себя, ткнуться в эти темные, порочные губы, выплевывающие грязные слова, пить их...
- Два дня в тумане, Гилберт.Мечтая о том, как вторгаюсь в тебя, в твое распростертое, доступное тело. Слишком доступное, да, Елена?
Болезненая гримаса исказила безупречные черты, и снова девушке захотелось умереть, лишь бы не видеть, никогда не видеть этогопрезрения в суровой складке губ.- Ты... Я ненавижу тебя, Гилберт, но, блядь, ты нужна мне, - рука опустилась на ее колено, пальцы двинулисьвверх. Елена судорожно сжала ноги.- Какого х*я? Теперь будешь строить из себя святую непорочность? Дай мне, Гилберт. Дай себя. Может, когда я оттрахаю тебя, когда ты будешь кричать, прогибаясь под моим членом, я перестану тебя так дико хотеть. Я смогу думать о чем-то еще, кроме того, какая ты... там. Жаркая, узкая... Такая о*утельно тесная, - голос его сорвался, Сальваторес шумом втянул в себя воздух. - - Иметь тебя. Грубо, жестко. Вколачиваться так глубоко, как только смогу. Видеть, как искажается твой рот, когда ты будешь кончать. Отъ*бать тебя так, чтобы ты задыхалась. Так же, как задыхаюсь я. Блядь, Ги-илберт!Стиснув до синяков плечи, он сомкнул губы на соске, теребя по набухшей вершинке кончиком языка. Елена утопила ногти в своих ладонях, оставляя глубокие борозды.
Он не понимает, не понимает...
Но когда пальцы, ласкающие бедра, приблизились к краю трусиков, она не сдержалась и коротко выдохнула. Мужская рука провела по ткани, нащупав влагу возбуждения.- Ты сочишься желанием, Гилберт. Ты, гребаная шлюха, хочешь меня так же сильно, как я тебя, да?Елена не была уверена, что ему нужен ответ. Сальваторе словно обезумел. Сжав в руках клочок ткани, он с силой дернул, отшвыривая в сторону испорченное кружево. Его пальцы запорхали, поглаживая, тиская, лаская женскую плоть. Они скользнули во влажный жар, растягивая ее, изучая... Несмотря на темноту, окутавшую их, Деймон знал, что ее кожа порозовела, он чувствовал это, вторгаясь пальцами внутрь такой желанной, такой порочной плоти. Он каким-то таинственным образом обрел способность чувствовать ее тело. Оно отзывалось на касание пальцев, на движения губ, Деймон точно знал, что и как сделать, чтобы ей былотак хорошо, как только возможно. Гилберт сочилась похотью — в этом он был уверен. Ему не нужно было видеть ее лицо, чтобы знать, как мучительно она напряжена сейчас, чтобы быть уверенным в ее готовности дать ему все, что он хочет. Но он все-таки смотрел — на закушенную губу, на трепещущие веки, на испарину на лбу... На то, как Гилберт пыталась сдерживать стоны, рвущиеся из груди... Это было завораживающе. Он и не думал, что может вожделеть ее больше, чем сейчас, но правда была в том, что, видя мучительную гримасу, с которой Елена пыталась удержать в себе всхлипы, и неравномерно вздымающуюся грудь, Сальваторе задыхался. Его возбужденная плоть надсадно болела от необходимости почувствовать ее. Целиком.Отодвинув водительское сиденье, Деймон перегнулся над соседним креслом, легко подхватывая девушку, и усадил ее себе на бедра.- Ну же... Ты ведь хочешь, - срывалось у него с языка. - Возьми меня, Гилберт. Хватит трахать только мой мозг.И тут он увидел ее взгляд. Смертельно напуганный. Остановившийся. И эта ее губа... Она впилась в нее так, что Деймон почувствовал запах крови. Ее восхитительной, будоражащей, блядской крови.- Нет. Пожалуйста.Отчаяние. Его было так много,что он едва не поперхнулся им. Но в глубине темных глаз полыхало пламя — то самое, которое уже уничтожило его самого. Елена положила ладони ему на грудь, она хотела оттолкнуть его, остановить. Поздно. Слишком поздно.Рывком притянув к себе послушное тело, он одним точным движением вошел в нее, зашипев от удовольствия. Все так, как он помнил — обжигающий жар в тисках узкой плоти. Нет, это было лучше. Это было в миллионы раз лучше, потому что Гилберт сжала его мышцами, так сильно, так полно, что Деймон боялся разрядиться тут же, прямо сейчас. Но нет — он хотел больше, много больше.Этот рот... Ее губы, искаженные страстью или страданием — не важно. Важной была крохотная капелька крови, застывшая на нижней губе.Он подался бедрами вперед, проникая еще глубже, а губы, наконец-то, нашли ее рот. Ни грана нежности не было в его поцелуе, лишь бьющее по нервам желание. Язык Деймона ворвался внутрь, скользнул по небу, провел по зубам. А потом он впился в эту чертову прокушенную губу, слизывая кровь. И это было... запредельно. Толкаться внутрь ее лона, быстро, жестко, чувствовать на языке ее кровь... Он и сам не заметил, что изо рта его вырывается грубый, утробный рык.
Вампир. Он чувствовал себя сейчасвампиром. Эта кровь — такая охеренно сладкая, и соленая, и горячая.. Она была как самый о*хуительный наркотик. Поймав себя на этой шальной мысли, Деймон оторвался от ее рта, с неверием глядя на выгибающуюся в пояснице девушку.Если уж мы нарушаем все правила, и мне гореть в аду...
Вот только он не был гребаным принцем Эдвардом, а она уж точно не была наивной неискушенной Беллой! И все-таки эта девушка, дрожащая, сокрушающаяся под его глубокими выпадами, творила с ним что-то невероятное. Он никогда не был таким — помешанным на влажно блестящем, горячем теле, на этой ее чертовой крови, ее глазах, ее плоти. Все остальное потеряло смысл — только она, только эти сумасшедшие толчки вглубь, в нее, так глубоко, как только можно. Деймон вцепился в ее бедра, насаживая на себя еще. И еще. Он мог бы умереть так, корчась в муках желания. Только чертова сука Елена Гилберт имела смысл, все остальное растворялось, исчезало, и Сальваторе уже не был уверен, существует ли мир за пределами тесной кабины«Камаро».- Блядь... Как... О*уительно... Хорошо.Рваный всхлип. И она ответила. Она наконец-то ответила. Приподнимаясь на бедрах, она затанцевала на его члене. Подаваясь вперед, прогибая спину. Ее лопатки уперлись в руль, волосы разметались черными змеями по вспотевшему телу. Елена казалась какой-то языческой богиней, в глазах ее был жар, и обещание наслаждения, и... темная сила. Он увидел ее, когда Гиберт, приподнявшись, почти выпустила его из себя, а потом вновь опустилась на него своим лоном, впитала его, когдаее рот открылся в беззвучном крике,а глаза стали большими, такими большими, что он смог рассмотреть в самой их глубине эту мощь. Подчиняющую. Заставляющую забыть обо всем на свете.
Но уже в следующий момент Сальваторе не смог думать об этом — он услышал, наконец, ее стон. Низкий, приглушенный. И такой возбуждающий... Зарычав, Деймон стиснул тисками девичьи бедра, вколачиваясь в тугую плоть снова и снова.- Блядь, мало, Гилберт, мало. Кричи для меня. Я хочу слышать, как ты кричишь от удовольствия, знать, как распирает тебя, когда я вхожу. Так глубоко. Так...Рука его прониклатуда, где соприкасались их тела. Подушечкой большого пальца он провел внутри — там, где сосредоточилось ее напряжение. Где было мокро и обжигающе-горячо. И тогда он услышал это. Ее божественный крик.Гилберт протяжно закричала, выгибаясь на нем. Ее движения стали неуправляемыми, а взгляд диким. Она откинулась назад, выставляя напоказ отливающую перламутром, набухшую грудь. Дерзкие соски сводили его с ума. Не прекращая движений пальцев, он с рыком втянул в рот сладкую вершинку, покусывая ее. Ощущать, как по телу Елены проходят судороги удовольствия, было... потрясающе. Неимоверно. О*хуенно.- Моя, - прорычал он, оставляя засосы на груди, плечах, шее. - Ты моя, Гилберт.
Внутрь, вглубь — до конца.- Не отдам.Он весь, без остатка был в ней. Там, глубоко-глубоко, где сейчас рождалось пламя, готовое вот-вот поглотить его, Деймона Сальваторе. Идиота, одержимого этим телом.
- Лучше... сдохну, - пообещал он то ли ей, то ли себе. - Но. Не. Отдам.И тогда это началось. Экстаз выкручивал каждый нерв, каждую мышцу. Он вспарывал острым наслаждением каждую клетку горящей кожи, препарировал мозг. Абсолютное. Непередаваемое. Блаженство.- Ты убиваешь меня, - смог выдохнуть Деймон, пропадая в ощущении немыслимого удовольствия, взрываясь внутри ее тела. Перед глазами все поплыло, и сил осталось ровно столько, чтобы прижаться губами к ее ключице, и вдыхать пряный запах ее возбуждения. И ощутить на самой грани восприятия, как вплетаются в волосы тонкие пальцы, даря долгожданное освобождение.Елена до сих пор не верила, что смогла остановится. Это было невозможно. Немыслимо. Не тогда, когда оглушительный оргазм накрывает, как цунами. Все ее попытки балансировать на грани с треском провалились, как только Сальваторе вошел в нее. Она больше не могла думать — только чувствовать. Видеть океан чистейшей, безудержной силы, зарождающейся в нем. Самой желанной, такой правильной силы. Елена тянулась к ней всем своим существом, она хотела ее так же сильно, как мужчину, вторгающегося в нее. Сильно. Страстно. До жжения в кончиках пальцев. И... она уже коснулась ее. Успела впитать самую малость, и эта малость разливалась внутри блаженным светом, уничтожая дикий голод, сметая его приливной волной. Она хотела пить из этого океана силы снова и снова, пока не впитает последнюю сверкающую капельку того волшебства, что затавило почувствовать себя... живой.Ты убиваешь меня...
Он не знал, не мог знать, насколько прав. Но именно эти слова, сорвавшиеся с пересохших губ Сальваторе, заставили ее остановиться. И один только Бог — или Дьявол — ведал, чего ей это стоило! Находясь на грани безумия, содрогаясь от конвульсий сокрушающего экстаза, она каким-то чудом сумела сдержаться. Невозможно. Немыслимо. Не тогда, когда, казалось, даже кожа плавилась от наслаждения. И.... Елена понимала, что не сумеет остановится в следующий раз. Потому что теперь знала, какого это — сумасшествие Деймона Сальваторе. Знала, как много он мог бы дать. И каких сил стоит отказаться от него.Вздрагивая всем телом, она позволила себе последюю ласку, переплетая ладони в черных, как вороново крыло, волосах. Наслаждаясь тяжестью его головы, уткнувшейся в шею.Он все еще был внутри — обессиленный, опустошенный, но даже сейчас ощущение его плоти будоражило.Почувствовав, что мужчина приходит в себя, Елена приподнялась, выпуская его из себя, и отодвинулась, упираясь спиной в руль. Потерянный, хмельной взгляд прошелся по ее телу, отмечая синяки на плечах и бедрах, дорожку засосов по шее, спускающуюся к груди. Деймон широко распахнул глаза и уже открыл рот, пытаясь что-то сказать. И тогда заговорила Елена.- Ты больше никогда не прикоснешься ко мне, Сальваторе.Перекинув ногу, она вернулась на свое сиденье. Приводя в порядок одежду, девушка избегала смотреть в его сторону. Однако, когда она уже потянулась к ручке двери, Елена бросила быстрый взгляд на Деймона.
- П-прости, - выдавил он из себя, касаясь кончиками пальцев темных отметин на плечах.Нет, только не это! Нельзя позволить емуиспытывать чувство вины. Она должна положить этому конец раз и навсегда.- Уж лучше Стефан, - процедила сквозь зубы Елена и, распахнув дверь, оставила его одного.