Возможности (1/2)
Когда Рид все же смог приоткрыть один глаз, ему показалось, будто его ударили по голове чем-то тяжелым, а в рот насыпали несвежего наполнителя из кошачьего лотка. Только спустя несколько секунд он вспомнил, что просто надрался.
— Тебе нельзя пить, Гэвин. Ты становишься похожим на отца.
— Твоего или моего?— Да какая нахрен разница, в сущности?— Хм. Действительно. Никакой. — Гэвин рывком сел на диване, мгновенно пожалев об этом и едва не рухнув обратно, но все же спустил отяжелевшие ноги на пол, уткнувшись лицом в сложенные ладони и зачесывая волосы. Лишь по прошествии пары минут нашел в себе силы поднял затуманенный похмельем взгляд и уставился на Элайджу, звенящего кастрюлями на его кухне. Так, стоп. Элайджа. Это что, тот самый Элайджа, одетый дороже, чем стоит вся Гэвинова квартира вместе с кошкой и Ричардом, сейчас сам что-то готовит на кухне? Все, алкогольный делирий. Или Гэвин все еще спит?
— Гэээээв? — Элайджа щелкал пальцами перед лицом детектива. — Я сказал, что ты воняешь. Трижды. Иди в душ. А я пока постараюсь придумать ответ на вопрос ?какого хера ты здесь делаешь, Эл??, который читаю в твоих глазах с момента пробуждения.Ощущение полной ирреальности и сюрреалистичности происходящего догнало Гэвина в душевой кабине. Давая мягким струям воды смывать с себя последствия выпитой бутылки виски (как не сдох с такой-то дозы после многолетнего перерыва?), Рид пытался привести в относительный порядок разрозненные мысли. Все они были только о Ричарде, даже Камски с его внезапным и эксцентричным появлением отошел на второй план. Фаулер вчера говорил что-то о том, что Гэвину нужно с кем-то поговорить, или выпить, или хоть что-нибудь, главное быть подальше от участка. Капитан, в свое время собаку съевший на делах о похищениях, не был уверен, что следом не исчезнет и Рид. Но детективу уже давно было плевать. Плевать и на возможную смертельную опасность и уж тем более плевать на приказы капитана. Гэвин вышел в кухню в полотенце, обмотанном вокруг бедер и, скрестив руки на груди, смотрел на Элайджу, что-то неспешно напевающего себе под нос, пока переворачивал оладьи. Оладьи. Детектив потер пальцами переносицу.
— Ты придумал?
— Что?— Ты придумал ответ?
— Да. Но сначала сядь и ешь. — Элайджа поставил перед Гэвином тарелку и сел на стул напротив. — Знаешь, я мечтал, что когда-нибудь мне представится случай, и я смогу ответить тебе тем же. Просто бросить тебя, проигнорировать твои проблемы, просьбы, мольбы и вообще… жить, будто тебя не существует и никогда не существовало.— Камски замолчал, уставившись в одинокую чашку кофе, явно пытаясь подбирать слова, хотя вообще-то это не было его привычкой.?Как всегда ничего не ест, придурок?. Гэвин, все еще слегка пошатываясь, переложил оставшиеся на сковородке оладьи в чистую тарелку и поставил ее перед братом, добавив стоящую поодаль бутылочку с медом. Снова заняв свое место, Рид не торопил Элайджу с ответом, лишь терпеливо ждал, когда тот снова заговорит.
— В общем… Я вчера был в твоем участке, поговорил с этим, как там его, капитаном. — Детектив решил сделать вид, что не заметил смены темы. Ему, как ин странно, не хотелось терять этого новообретенного хрупкого равновесиямежду ними. Хоть здесь бы все не испортить. — Так вот. Мне сказали, что моя последняя разработка попала в лапы каким-то психованным ублюдкам?— Ричард.
— Что, прости?— Его зовут Ричард. У твоей ?последней разработки? есть имя. — Рид закрыл лицо ладонями. Камски точно был последним человеком во всем гребаном Детройте, перед которым Гэвин хотел бы разрыдаться. — Он сам его выбрал.— Да, знаю. Капитан мне все вчера-сегодня сообщил, они сейчас работают, он запретил тебе появляться в участке, вызовет тебя сам. Я хотел сказать, что я все знаю, так что можешь не скрывать, Гэв, я знаю, что вы жили вместе. Просто скажи мне – почему? Ты ведь ненавидел все, что я делал, все, чем я занимался. Ты ненавидел андроидов, ты ненавидел меня. Так что же изменилось?
— Ты такой умный, Эл, а выводы у тебя идиотские. Я не ненавидел тебя. Я просто игнорировал твое существование, это не одно и то же. Андроиды были лишь еще одним напоминанием. О том, что ты не просто есть где-то там, такой себе абстрактный Элайджа Камски, а тот самый, мой брат, который всегда хотел стать великим. Изменить мир. А чего добился я? Они все были еще одним укором мне, не имеющему ничего и ничего не умеющему, кроме как ловить всякую мразь, и то, блять, с переменным успехом.— Знаешь, большинство людей живут только за тем, чтобы в конце концов вырыть себе могилу. Но ты не такой, Гэвин, и таким никогда не был. Я совсем забыл об этом. Да, возможно, ты огорчен тем, что твоя шрамированная мордашка не украшает обложку какого-нибудь журнала, но ты делаешь нечто намного важнее. Достаточно просто посмотреть на результат.— Хах. Не ожидал от тебя подобной проповеди, Эл. Но спасибо. В принципе, мне нравилась моя работа, несмотря на все это дерьмо. Это было то, что у меня делать получалось, и я был рад. С появлением Ричарда все стало меняться. Неумолимо. Меня это напугало до усрачки, что б ты знал. Он делал то, чего от него вообще меньше всего ожидаешь. Да еще и с таким видом, будто так и было задумано. — Гэвин впервые за эти дни тепло улыбнулся, смахивая с лица отросшие волосы, а после все-таки поднял взгляд на изумленного Элайджу. — А потом меня ранили, и Ричард слетел с программы. Судя по его лицу в тот момент, это было не слишком приятно. И все, после больницы он переехал ко мне. Точнее, мы даже не стали обсуждать этот вопрос, просто сразу было ясно, что теперь он будет жить со мной. Эл, ты не представляешь, как я хочу его вернуть. Вот только не говори, что сделаешь мне нового, я тебя умоляю. Ричард – не игрушка и не кукла, которую можно заменить.
Несколько мгновений Камски сидел, не рискуя даже шевельнуться. Лишь глядя на уставшее лицо двоюродного брата, которого так давно не видел. Не слышал и не знал. Не знал, что Рид вообще способен на чувства. И уж тем более к кому-то, кого еще год назад считал если не классовым врагом, то лишь не более, чем камнем у дороги. Сказать, что он поражен такой перемой в вечно черством и упрямом Риде – это ничего не сказать.— Я могу лишь расстроить тебя, Гэвин. Я не делал для модели RK900 никаких отслеживающих устройств. Совсем. Отследить нельзя, надо искать другой вариант. Но все в участке сейчас носом землю роют, они смогут найти.
— Я лишь рад, что он еще жив.
— Почему ты так уверен? В смысле, я бы хотел разделить твою уверенность, но…
— Иначе они бы уже злорадствовали. Если я правильно изучил психологию этих уродов, они бы не стали прятать то, что оставили от него. Выставили бы на показ, согнали журналистов, устроили целое показательное выступление с фейерверками и Цирком дю Солей.
— Я останусь, если ты хочешь.
— Останься. Но только если это твое желание. — Гэвин хотел было добавить что-нибудь еще, но никак не мог сформулировать. Ему было странно. Странно, что державший двадцать лет подряд обиду Элайджа вдруг приехал. И не для того, что б добить и втоптать в грязь окончательно, как он сам и признался, мечтал сделать, а приехал помочь. Ну или хотя бы не дать Гэвину сдохнуть. Что ж, ладно, и это неплохо. Возможно, их отношения еще можно спасти. — Пойду сделаю еще кофе. Знаешь, мне всегда казалось, что ты никогда не понимал людей. Потому и начал создавать тех, кто будет от них отличаться.
— Ну, может дело не в том, что я не понимаю людей, а в том, что они мне не нравятся?
— Хм. В этом мы похожи. Но, в таком случае, почему ты сделал их такими... как бы правильно сказать…?— Живыми?
— Да. Почему? — Гэвин поставил перед ними еще по одной чашке.
— Потому что хотел изменить мир, ты был прав. С детства я часто слышал от взрослых, что никто на самом деле не любит то, что делает. И я никогда не понимал, а зачем же тогда это делать, если тебе не нравится, зачем превращать свою жизнь в дымящиеся руины? А потом я понял, нами движут лишь сиюминутные импульсы. И вообще, наслаждайся абсурдностью нашего мира.— Верно. Так меньше болит. Уж я то насмотрелся на абсурдность.
— Ты и есть абсурдность, Гэвин. Твои чувства к Ричарду чего стоят. Я не ожидал.
***— Эй, открой глаза! Открывай, тебе говорят!
[нестабильность системы]— Ты что, оглох!?[нестабильность системы]— Что вам нужно?— О, смотрите-ка какой вежливый!
Руки за спиной неприятно тянет тяжелыми наручниками. Что это?