30 - Фиолетовый (1/1)

—?Это многое объясняет,?— Пятьдесят-один натягивает футболку?— Двенадцать благопристойно смотрит в стену, пока он одевается, но на самом деле ему наплевать на смущение. —?Это все объясняет.Он должен бы злиться: с их и так плохой подготовкой решения Двенадцать кажутся воистину катастрофическими,?— но какой смысл злиться сейчас на то, что уже нельзя исправить? К тому же он чувствует себя гораздо лучше?— на фоне последних нескольких дней он чувствует себя почти великолепно! —?и это внушает оптимизм. Даже настороженное молчание и внимательные взгляды Восемьдесят-семь, которого при всем желании оптимистом не назовешь, не нервируют.Так что Пятьдесят-один игнорирует эти взгляды: да, болезнь может вернуться в любой момент, да и мотивы Гэвина до сих пор не понятны, но?— как и прегрешения Двенадцать?— сейчас это неконструктивные и упаднические тревоги.—?Они обещали помочь,?— говорит Двенадцать, в ее голосе сомнение, так что Пятьдесят-один не комментирует, что бойцы из одного улья редко вызываются помочь нянькам из другого по доброте душевной.Восемьдесят-семь закатывает глаза, но молчит?— он и слова не произнес с начала разговора, кроме короткого ?Нет?, когда Перпл попросила поговорить наедине. Но он явно не в восторге.Они оба не знали Двенадцать: их улей слишком огромный, чтобы знать в лицо каждую няньку?— жизнь бойцов с няньками никак не пересекается, к тому же на Котерру они с Восемьдесят-семь прибыли, когда все уже произошло. Их задачей было расследование дела и возвращение эмбрионов любой ценой и как можно быстрее?— вот только никакой Двенадцать в материалах дела не было, и это странно.—?Степень твоей вины нас не касается,?— Пятьдесят-один садится на койку и подтягивает ногу, обхватывая колено рукой. Это почему-то помогает сосредоточиться. —?Но весь персонал репродуктивной станции был мертв.У них, конечно, было слишком мало времени, они могли допустить ошибку, но…Люди и раньше им досаждали?— отвратительный черный пиар, который против них развернуло несколько корпораций, порой был только цветочками. Но на Котерре люди добывали галатитовую руду, которой соотечественники Пятьдесят-один не интересовались,?— их на Западном континенте Котерры больше интересовал климат, идеально подходящий для репродуктивных станций. Пятьдесят-один кажется странным, что они всегда считали перемирие между ульями достаточной мерой безопасности, но он этим не занимался?— а их руководству ошибки, лень и банальное наплевательство ответственных стали очевидны только тогда, когда репродуктивная станция была разрушена, а несколько тысяч бесценных эмбрионов украдено людьми.О том, для чего люди их использовали, стало известно позже, когда они с Восемьдесят-семь прошли по следам до надежно укрытого в джунглях ?медицинского комплекса?.Сейчас Пятьдесят-один чувствует себя достаточно хорошо, чтобы снова ощущать ярость.—?Это была безобидная махинация,?— бормочет Двенадцать,?— ради баллов работы…Она рассказывает, как поменялась с другой нянькой еще несколько месяцев назад, но они не стали оформлять документы, и официально она числилась на другой станции?— у Пятьдесят-один сейчас нет доступа к данным и возможности это проверить,?— а еще как видела в джунглях вооруженных людей, но никому не сказала, а еще как сбежала, когда на станцию напали, а потом преследовала груз, пока это преследование не привело ее сюда, на корабль…Пятьдесят-один не слушает: он думает с досадой, что слишком быстро им пришлось следовать за грузом, так мало удалось выяснить, а на ?Кассиопее? у них не было связи?— и теперь благодаря неумным действиям Двенадцать их ситуация проще не стала. Захватить корабль реально, вот только никто из них не умеет его пилотировать…Тихий стук в дверь выводит его из размышлений.Восемьдесят-семь, внимательно слушавший все это время, поднимается и нажимает на кнопку.—?Я решил вернуться,?— вид у Гэвина встрепанный, его сердце стучит, как бешеное, но он улыбается?— довольно натужно, но Пятьдесят-один все равно улыбается в ответ. Автоматически. —?О, она еще здесь? А я…В дверь снова стучат?— грохочут, и Гэвин разворачивается резко, и даже затылок у него такой, словно за ним гонится монстр.—?Сядь,?— приказывает Пятьдесят-один,?— быстрее.Гэвин плюхается на койку, а Восемьдесят-семь вновь жмет на кнопку.