Глава 12. "Подожди до завтра"/ The Jimi Hendrix Experience - Wait Until Tomorrow (1/1)

Уже около четырёх, когда мы добираемся до того странного места, где живёт Константин?— лофт над боулинг-клубом на одной из улиц с многоэтажными домами. Перед дверью квартиры я немного медлю, в последний раз спрашивая себя, нужно ли нам это? (?Нам?. С каких это пор?— ?нам??) Потом нажимаю кнопку звонка.

Когда мне начинает казаться, что мы всё-таки не вовремя и вообще Константина здесь нет, дверь распахивается, и вместо приветствия мне в лицо летит облако сигаретного дыма, а затем Константин подаёт голос: — Грейвз-охотник-на-приведений. — Он самый, Константин-изгоняющий-дьявола. Константин хмыкает, и мы жмём друг другу руки. Честно говоря, вид у него не особенно дружелюбный.

— А это??— он кивает в сторону Криденса. — Криденс. —?Просто Криденс или Криденс-у-меня-большие-проблемы? — Скорее, второе… — Ясно всё с вами. Ладно, заходите. Помещение длинное и не особо уютное, в особенности после гнёздышка Ковальски. Мы располагаемся вокруг стола, уставленного пепельницами и стаканами. — Ну, в чём проблема? — Джон. Мне нужно, чтобы ты проверил Криденса. — Каким это образом?

— А каким ты обычно проверяешь? —?Всегда по-разному. Упрямый. Делает медленную затяжку и выпускает дым в потолок. — Ты бы хоть сказал, в чём проблема, Грейвз. Потому что в последнее время от тебя то ни слуху, ни духу, то потом ты вдруг как снег на голову… Кроме того, я ничего не делаю за так. — Ты думаешь, у меня много денег? — Я думаю, у тебя есть информация. Мы одновременно подаёмся вперёд и сверлим друг друга глазами.

— Окей,?— говорю я, когда дуэль взглядов прекращается.?— У меня действительно есть информация. Очень крутая информация. Тебе понравится. Но только при одном условии?— ты сначала проверишь Криденса. В парне сидит какая-то неведомая тёмная хрень… — Я думаю, это демон, — подаёт голос Криденс. Константин играет желваками. — Демон… демоны в Аду. Но я посмотрю. Хорошо. А ты, Грейвз, пока иди погуляй. Возвращайся через час, там видно будет. —?Договорились. — А лучше в пять. Почему-то мне снова хочется пинать стены, когда я спускаюсь вниз. Я делаю несколько кругов по кварталу?— разминаю ноги, всё-таки автомобиль утомляет. Захожу в китайскую закусочную, получаю порцию странной на вид пищи и съедаю её, не ощутив никакого вкуса, кроме острого соуса. Я поминутно поглядываю на часы, но время еле ползёт. Наконец, в пять ровно я снова звоню в дверь. И снова?— долгое ожидание, а затем выходит Константин. Из-за двери выносит волну музыки?— кажется, джаза. Я замечаю, что он закатал рукава рубашки.

— Ну как? — Ты смеёшься, Грейвз? Мы ещё и не начинали. — Что?! А что вы, мать твою, делали?! — Ну не надо так бурно. Я подготавливался. Необычный случай. Не хотелось бы быть безоружным… —?Слушай, Константин… —?Слушай, Грейвз, я уже дал своё согласие. Всё. Я взял это дело. От тебя сейчас требуется только не мешать, так что… вали отсюда… — Да какого… — Рогатого. Иногда мне хочется выбить из Джона всю его британскую спесь. Вот как сейчас, например. Но я сдерживаюсь. Константин?— спец, каких мало. — Хор-р-рошо. Когда зайти? Снова через час? —?Нет. Мало. Заходи… вечером, нет. Знаешь, лучше возвращайся утром. — Утром?!! — Утром, Грейвз, утром. Часов в десять как минимум. —?Ты же шутишь? — Я серьёзен, как рак лёгких. — И куда же мне себя девать всё это время?! — Я не знаю. Куда хочешь, туда и девай. Это твои проблемы. Всё, пока, Грейвз. Дело не терпит. Он очень спокойно разворачивается и уходит. Снова волна джаза. Щёлкает замок. А я остаюсь стоять перед дверью, судорожно сжимая кулаки и подавляя желание выломать эту дверь на хрен. — Ублюдок,?— бормочу я. *** Я возвращаюсь в машину и какое-то время мрачно сижу, не двигаясь, смотря перед собой. Кроме Константина у меня нет друзей в Лос-Анджелесе, а снимать на ночь комнату в отеле совершенно не хочется, если только… если только я не найду себе занятие. Такое, чтобы не думать о Криденсе. Не думать о его губах. Искусанных. Или влажных от виски. Или сладких от какао. Или прижимающихся к моим собственным… Мысль, нелепая мысль приходит мне в голову, и я начинаю остервенело рыться в бардачке, пока не нахожу клочок бумаги с адресом. У меня нет в Лос-Анджелесе друзей, кроме Константина. Но у меня есть… моя бывшая жена. *** Я примерно представляю себе район, но всё-таки приходится поколесить, прежде чем удаётся найти нужную улицу. Чопорные, ?тебе-это-не-по-карману-детка? дома с газонами, шикарные автомобили на подъездных дорожках. Ограды из чугунных прутьев. Домофоны. За прошедшие восемь месяцев Серафина неплохо устроилась. Адвокатам в Голливуде платят куда больше, чем во Фриско. Припарковавшись на обочине, я подхожу к ограде и решительно нажимаю кнопку вызова. Пятница, начало седьмого. Её просто может не быть дома. Однако через несколько секунд раздаётся знакомое ?Да??. — Это Грейвз. Молчание. Затем ворота бесшумно отворяются. Я завожу свою такую неуместную здесь ?Ауди? во двор. Район районом, а шпана рассуждать не станет. Это вам не Санта-Карла (впереди всего штата по убийствам, но машину могут и не тронуть. Мою не трогали. Может быть, из-за защитных наклеек?) Когда я снова вылезаю из автомобиля, на крыльце уже стоит Серафина. Сложив руки на груди, она холодно наблюдает за мной. На ней до сих пор строгий брючный костюм и туфли на шпильках?— видимо, вернулась незадолго до меня. Как всегда, идеальная причёска. Как всегда, должно быть, идеальный макияж. Я иду к ней по дорожке походкой одинокого койота, и, когда оказываюсь достаточно близко, но всё-таки на некоторой дистанции, останавливаюсь, давая себя оценить. На мне старые, истёртые до дыр, джинсы?— я люблю их за то, что они очень мягкие и сидят, как вторая кожа; футболка, которую я впервые надел вчера утром, но которая уже успела за время дневного жара несколько пропитаться потом; поверх неё накинута клетчатая рубашка; на ногах?— ботинки, купленные невесть сколько лет назад. Кажется, этот стиль называется ?грандж??.. Прибавьте к этому отросшую бороду. Ещё прибавьте весьма непреклонный взгляд моих глаз, глаз почти интегрированного дикого мужчины. И, под конец,?— прибавьте облако феромонов, которое движется вместе со мной и даже немного обгоняет, поскольку я вижу, как вздрагивают ноздри Серафины, и, хотя она ещё пытается быть холодной и непреступной, её очередное ?Грейвз?? звучит уже не так уверенно. — Грейвз,?— снова говорит она.?— Чего тебе нужно? — А ты не догадываешься??— я делаю пару шагов вперёд. —?Мне казалось,?— то, что задумывалось, как саркастическая усмешка, меня не убеждает.?— Мне казалось, что ты… как бы сказать… сменил ориентацию. Браво, Серафина. Само остроумие! — Ориентацию нельзя сменить,?— я подхожу ещё ближе.?— Она такая, какая есть. Всё включено. — Устал от своего любовника? Нет, нет, Серафина, не убедительно! Я же знаю, что такое твой настоящий лёд, и, поверь, этот лёд?— не настоящий. Я вижу, как на твоих щеках начинает проступать румянец. Это не лёд. Это жар. ?Любовника?, хмм, как она сказала… Образ Криденса мелькает у меня в голове. Криденса, который мог бы быть здесь, на месте Серафины. — Печенька,?— теперь я совсем рядом.?— Ни слова ни о каких любовниках, когда я с тобой… …и делаю последний шаг. Я кладу свои руки на тонкую талию моей бывшей жены, а Серафина сама впивается в мои губы страстным поцелуем. Воистину, женщины меня поражают. Серафина, аккуратистка, непримиримо строгая к себе и окружающим, не прощающая ни малейшего просчёта, не дающая второго шанса… Серафина, которая стонет подо мной во время невообразимо горячего любовного акта, такого, какого я не припомню за все двенадцать лет нашей совместной жизни?— Серафина, оказывается, мечтала о ?грязном Грейвзе?. На кой чёрт тогда я пытался подстраиваться под неё? Носил все эти ?приличные? костюмы? Пытался быть образцом супруга, практиковал секс исключительно в миссионерской позиции? Если бы она хоть намекнула! Если бы хоть раз сказала: ?Грейвз, сделай мне кунилингус, я так этого хочу?? Двенадцать лет! Двенадцать!!.. Это даже не смешно. Наверное, всё-таки, был смысл в этом разводе: мы словно сорвали маски друг перед другом. Всё остальное… было притворством. Вот вам совет от Старого Мудрого Грейвза: не повторяйте моих ошибок! Всегда будьте собой?— и только собой, чего бы от вас ни ожидали люди! И, в особенности, близкие люди… Надо сказать, что своей цели я добился. Я правда не думал той ночью ни о чём. Ну, почти не думал. С утра я было хотел ещё немного поваляться на дизайнерской кровати в навороченной дизайнерской спальне, но Серафина встала в семь и, как ни в чём ни бывало, начала собираться, ответив на мой немой вопрос, что у неё назначена чрезвычайно важная встреча в десять часов. Она, впрочем, всё-таки приготовила чудный завтрак на двоих, но, выталкивая (вполне дружелюбно) меня за дверь в восемь, выдала заключительную фразу: — И не думай, что это что-то меняет. — Я и не надеялся, Печенька.