Мой туннель отсюда (Танака) (1/1)

—?Урод, ластик отдай. —?Сначала скажи, что у тебя происходит,?— неодобрительно качая головой, снисходительно добродушным тоном произносит Дайчи. —?Второй день как в воду опущенный. Осознание того, что это семпай здесь и сейчас с ним, бьёт под дых, едва выбивая ?простите?, сказанное настолько тихо, что и самому не разобрать, но даже его присутствие не избавляет от нахлынувшего невроза и чувства беспомощности. Танака лишь дёргает плечами, как будто боясь разговоров, и всё так же агрессивно, но с б —?Ну как? —?Никак. —?А я говорил. —?Раз говорил, сам пойди и поговори. —?Так я и говорил, что мне надо поговорить. —?Ну так и иди,?— Дайчи машет рукой, разрешая всему катиться в тартарары, и только словно бы на прощание смотрит в полные беспокойной решимости глаза Коуши, который, улыбаясь, сидит напротив и явно уже думает о своём будущем разговоре с Танакой. —?Так и чего сел, раз поговорить хотел? —?Да я ведь тоже подготовиться должен. Это же Танака, я не думаю, что он стал бы тебя игнорировать ради какого-нибудь пустяка,?— Сугавара улыбается, вновь прячась за гримасами беспечной лёгкости, и до побеления костяшек сжимает ладони?— Дайчи старается подмечать такие малозаметные детали в нём, хотя бы просто для понимания того, что все они люди, несмотря на лики ангелов у кого-то. А люди как раз любят демонстрировать силу, пряча за сжатыми кулаками страх. —?Надеюсь на тебя. Снова.*** Рюноске останавливается у ворот школы и затравленно, горько смотрит, как за школьным двором догорает солнечный летний день, жаркий и душный?— как всё его отравляющее существо, яркий и назойливый?— как раскрытая всегда нараспашку душа. Правда, она, как и этот день, прямо сейчас тлеет и непривычно жжёт угольками кожу извне. Словно поднявшимся до его истлевающего внутри ?Я? мотыльком, рядом из ниоткуда оказывается Суга-сан и нечаянно пожимает плечо в знак поддержки. Рюноске молчит вслед его жесту, позволяя проникнуться своими угасающими завтра, и просто смотрит в горизонт до тех пор, пока семпай первым не нарушает полное уютной выплывшей из недр подсознания скорби молчание: —?Так что? Это серьёзно? —?ощущение посильной поддержки обволакивающим грузом ложится вслед за ладонью на плечи, и Танаке думается, что рассказать Сугаваре в наступающих сумерках о настигшем не страшно. И вместо слов, обычно так и рвущихся наружу, он лишь поднимает руку к затылку, резко сдирает с кожи телесный пластырь?— у Рюноске были свои методы пряток?— и проводит по страшно ровному штрих-коду с подписью в две полосы. —?Соу Инуока? —?читая кончиками пальцев имя, с послевкусием горечи переспрашивает Сугавара. —?Вы были знакомы? —?Даже несмотря на очевидное,?— Рюноске кусает щёки изнутри, чтобы собраться с правильными словами?— бить себя, как обычно, уже не выходит и больно. —?Я бы хотел познакомиться с ним. —?Это тонкий лёд, Танака. —?А что теперь поменяется? —?Сугавара не смотрит в его глаза, хоть и знает, как там сейчас дотлевает солнце, и старается подобрать те слова, которые смогут снова разжечь этого несносного забияку. —?И не надо говорить, что я могу следом, фу. —?Тогда я помолчу рядом,?— наконец Сугавара тоже переводит свой взгляд на закат и с улыбкой провожает сегодня, которому осталось каких-нибудь пару минут до сумерек. Однако Рюноске вздыхает, не давая досмотреть на лучи, и, словно говоря с самим собой, делится: —?Как-то я о нём слышал от друга друга… в общем, не важно, но слышал. Мне сказали, что он высокий и шумный, похлеще меня. Что любит рис и умеет разговаривать на выдуманном языке. И глаза жёлто-карие. Мы бы подружились, считаешь? —?Танака оборачивается к семпаю, улыбаясь и плача одновременно, и смотрит, уже заранее зная, что нет, и уже вовсе даже не потому, что не сложится ничего, а потому что Рюноске не сможет дружить с кем-то ещё более шумным, чем он сам,?— так по жизни сложилось. А прямо сейчас он просит соврать ради спокойных снов. Так Коуши и поступает: улыбается в ответ, скрывая сожаление за прикрытыми веками, и полусмеясь говорит: ?Конечно?, наверное, тоже представляя смешливые карие с жёлтыми крапинами глаза таинственного Инуоки. —?Ты теперь не боишься? —?Знаешь, я спал уже, когда это случилось. Видел десятый сон, и вдруг словно вспышкой перед глазами явился он: растрёпанный, с залёгшими мешками у глаз и всё равно довольный чем-то?— и тут же исчез. Настолько яркий, живой, я даже проснулся. А он, уверен, в эту секунду уснул. Так к чему я… мне не страшно, я знаю, как будет выглядеть мой ?туннель? отсюда. —?Ты же знаешь, что об этом придётся забыть на время, чтобы Дай-кун не сделал из нас двоих фарш? —?А где он? —?В зале дежурит,?— Сугавара вновь прикасается к плечу Рюноске и пожимает, мимолётом роняя: ?Жаль, я в таком не уверен?, и кивает в сторону школьного здания, предлагая вернуться на пару сетов. —?Сейчас отличное время, не находишь? —?У меня с этим не очень, но я чувствую себя лучше! Мы правда можем пойти,?— словно кто-то действительно спрашивает его мнения, ответственно говорит Танака и словно вмиг теплеет душой, превращаясь по миллиметру в себя такого, каким быть и должен: беззаботного и шумного. Семпай одобрительно кивает и первым идёт к спортзалу, чтобы у Рюноске осталось немного личного времени, за которое можно подсмотреть за затеплившимся пламенем жизни в груди и снять, а быть может, просто поправить телесный пластырь на шее.*** —?Ну? —?взволнованно обернувшись на дверь, за которой уже маячил Сугавара, спрашивает Дайчи, едва ли не больше всех ждавший этого разговора. Но вместо ответа он получает: ?Тс-с? и слабый кивок за спину, где в высшей степени по-дурацки кланяется в пол Танака. —?Я пытался сказать, что кланяться слишком,?— Коуши неловко смеётся и одновременно треплет волосы на своём затылке. —?Ничего-ничего, заставил старших поволноваться, пусть извиняется,?— напустив строгости, тут же парирует Дайчи. —?Дай-кун,?— одно качание головой даёт всем оказавшимся в зале понять, что это плохой пример воспитания. —?Простите, что заставил волноваться за меня! Сугавара вздыхает, оборачиваясь к Рюноске, и как бы между прочим бормочет:? — Мы будем по-настоящему волноваться, только если ты вновь увидишься с Инуокой.