# 2. Ваня и Ваня. (1/1)
В пачке всего две сигареты.Ваня дрогнувшими пальцами вытаскивает одну, зачем-то заглядывает еще раз, будто в надежде, что каким-то чудом пачка вновь станет полной.Но чудес не бывает, он это хорошо знает.
Значит, надо будет идти за сигаретами. Ванька не курит… Давно уже не курит, но сигаретный дым, выдыхаемый Ваней — единственное, что его успокаивает. Он как-то затихает, усаживается на пол, вдыхает жадно, жмурится. На лицо падают пряди отросших волос, когда-то выкрашенных в пепельный. До ужаса, до мороза по коже в такие минуты похож на себя прежнего. И чем дальше, тем больше Ване хочется шагнуть к нему ближе, всмотреться в лицо — а вдруг Ванька вернулся? И если нет — гори оно всё синим пламенем, пусть ему разрывают горло на куски и жрут, потому что так больше просто не вы но си мо.Сигареты, да. Выдвигаться надо будет сейчас, с раннего утра, часов в семь-восемь, самое безопасное время, когда эти еще спят. Ближайшие магазинчики давно уже разграблены, значит, надо будет идти за пару кварталов от дома, подальше. Ваню передергивает.За себя он не боится. Давно уже не боится. Ваньку одного оставлять не хочется. Не дело это, чтоб он тут, если Ваня вдруг не сможет вернуться, сдох тут, прикованным к батарее. Но освободить его — самоубийство чистой воды. Ваня себе не врет. Он врет Славе, говоря, что Ванька не заражен, просто приболел и устал, врет Мирону, врет всему миру, что нет, нет, нет, с Рудбоем всё в порядке, он просто устал, простыл, сломал ногу и только поэтому не выходит на связь, нет, не надо приходить к ним, идите нахуй суки, с ними всё в порядке.Только себе врать не получается.И по-правильному нужно уйти и не возвращаться. Пустив перед этим пулю в голову тому, кто заперт в соседней комнате. Потому что Ваньки там больше нет, осталась одна оболочка, одержимая слепым желанием убивать.Ваня чиркает зажигалкой, подпаливает сигарету, затягивается.Голову ведет от слишком крепкого табака на голодный желудок — сколько он уже не ел? Сутки? Двое? Последние запасы, кажется, позавчера подъел, а из дома не выбраться было, вокруг кишмя твари кишели, Ваня видел их в окно.
Подходит к дверям комнаты. Когда-то миллион лет назад и, наверное, совсем в другом измерении, тут была спальня.
Ванька сидит на полу, уронив голову на грудь. При шорохе в дверях вскакивает, рвется вперед, оскалившись, веревки опасно натягиваются — Ваня равнодушно думает о том, что когда-нибудь они перетрутся, эта мысль совершенно не пугает и кажется даже притягательной — но потом, учуяв дым, успокаивается так же резко. Усаживается на пол, не отводя взгляда от Вани, вдыхает. Ваня усаживается напротив двери, скрестив ноги. Медленно затягивается.— Там еще одна осталась. А потом мне надо будет сходить запасы пополнить. Сигарет найду. Может, повезет, найду пару банок твоего любимого пойла. Как его там? Не помнишь?Ванька склоняет голову набок, будто вслушиваясь, и молчит. Смотрит.
Ваня курит. Выдыхает дым в Ванькину сторону. Молчит. Сегодня молчит. Обычно он говорит с Ванькой как с прежним, пытается, по крайней мере. Сегодня нет сил. Сигарета кончается до обидного быстро. Ваня поднимается на ноги. Натягивает стоптанные кроссовки, укутывается в чужую куртку, которая ему чуть велика, зато всё еще, кажется, пахнет Ванькой и прежним миром, который рассыпался в ебеня.
Шагает к дверям и замирает, прислонившись лбом к холодной стене. Шепчет.
— Я обязательно вернусь. Обещаю.