1. Брат (1/2)
Amor omnibus idem.(В любви все одинаковы.)Сталь чужую как подарок за тебя приму, мой брат.(Hi-Fi, «Брат»)Он – мой брат.Мой младший брат.
Я старше его на девятьсот с лишним лет. Я помню день его рождения, помню, как мать укачивала его, младенца, такого крохотного, слабого, беззащитного, на руках, как протягивала его мне, предлагая полюбоваться младшим, как улыбался отец, глядя на маленького сына, как поздравляли с прибавлением королевскую семью придворные…Я отнесся довольно равнодушно к этому событию. Ну, еще один брат… что с того? Хотя малыш, надо признать, меня позабавил. Милый, улыбчивый, да еще так похожий на меня и на отца…С возрастом сходство это увеличилось – хотя только в плане внешности. И порой я не мог сдержать улыбки, замечая радостно блестящие изумрудные глаза или слыша такой знакомый, родной голос, звенящий от радости и смеха.
Он – мой брат. И потому – я ближе всех к нему… и в то же время – дальше всех. Мы живем в одном дворце, и комнаты наши не так далеко, но, находясь рядом друг с другом физически, мы, как мне кажется, душевно отдаляемся все больше с каждым днем. У него – свои заботы, свои увлечения, свои друзья и своя судьба. Он – младший принц, он слишком юн, чтобы взваливать на него какие-либо дела, и потому он свободен как птица, он – еще ребенок, который толком и не знает окружающий мир и которому еще опасно кружиться в водоворотах смертельных интриг дроу. Я же – наследник престола, у меня – пропасть дел и бездна обязанностей, огромная ответственность перед своей страной и куча государственных бумаг на рабочем столе. Я известен как опасный, хитрый, сильный хищник, которому переходить дорогу чревато как минимум потерей собственной жизни. Меня боятся, меня уважают – и мой младший брат тоже.
Я давно заметил, что стал часто смотреть на него – слишком часто, чем того требует простая братская забота. Слишком пристально, чтобы объяснить это обычным беспокойством за младшего. Слишком взволнованно, чтобы не заметить влечение, выходящее за рамки родственного чувства.
Я желаю его.
Я хочу, чтобы он принадлежал мне. Мне – и только мне. Хочу, чтобы ночами он не покидал моих объятий. Хочу видеть завитки мягких черных волос, разметавшихся по шелку простыней. Хочу ловить губами его стоны и плавить его тело невыразимо приятными прикосновениями, впитывая в себя его крики и сотрясающие его судороги. Хочу…Хочу его.Он – мой брат. И между нами – пропасть.
Днем я с дежурной усмешкой наблюдаю, как он заливисто смеется, болтая со своим светлым приятелем где-нибудь в королевском саду, или шипит, огрызаясь на тонкие колкости Королевского Советника, а ночами – стискиваю руками подушки, пытаясь прогнать встающие перед глазами соблазнительные видения.Как часто мне снился его испуганный, пораженный взгляд, его приоткрытые, дрожащие, чуть покрасневшие от только что запечатленного на них поцелуя губы, его гибкое, стройное, красивое тело, выгибающееся подо мной на белеющих в сумраке опочивальни простынях? Сколько раз я ловил руками зыбкий фантом, являющийся мне средь исходящего от горячей ванны пара, желая обвить тонкий стан и прижаться к влажным блестящим губам? Сколько ночей я не мог заснуть, мучаясь желанием, или просыпался, тяжело дыша, дрожа от только что испытанных во сне ощущений и чувствуя ладонью влагу на простынях? Сколько раз я затягивал в свою постель первых попавшихся на глаза женщин только потому, что часом раньше увидел полуобнаженного младшего в его покоях, или потому, что мне в очередной раз пришлось тащить пьяного вдрызг братишку на своей спине из кабака?
Сколько раз…Он – мой брат. Мне часто говорят, что мы похожи. Насчет внешности я верю, но вот характеры у нас определенно разные. Но порой – о боги! – я ловлю его злые, холодные взгляды, которые являются словно копиями моих взглядов, его коварные, опасные улыбки, дублирующие мои, я замечаю у него выражения, жесты, движения, манеры, похожие на мои, — и это сводит с ума.
Однажды мне приснилось, что самообладание изменяет мне, что я просто припираю стоящего ко мне спиной братишку к столу, сдергиваю вниз рукав рубашки, присасываясь губами к точеному плечу, зажимаю ему рот ладонью и шепчу, почти плача: «Молчи, молчи… Не говори ничего… Молчи… Молчи! Молчи!» — торопливо спускаю его брюки, наспех растягиваю и вхожу в него… Я до сих пор помню этот сон – и наши смешавшиеся стоны, и тяжелое, частое дыхание, и обжигающее тепло слившихся друг с другом тел, и его влажные, прилипшие к спине волосы, и испарину на шее, и гасимые моей ладонью крики… и свой исступленный, жалобный, умоляющий шепот: «Молчи! Молчи! Молчи!..»Он – мой брат. Прекрасный, желанный, недоступный. Мы близки – как братья. И мы безумно далеки – во всех прочих отношениях.
В моих мечтах он отдается по своей воле. В мечтах – я схожу с ума, видя его распластанным на моей постели, такого притягательного, разомлевшего, горячего… Я жадно смотрю на него, восхищаясь каждой его чертой, каждым изгибом его восхитительного тела, каждым его легким, незаметным движением. Его лицо спокойно и невыразимо прекрасно, на нем написано подлинное блаженство, и он откидывает назад голову, подставляя шею моим поцелуям, прикрывает глаза, раздвигает губы. Его длинные черные волосы рассыпаются по белой ткани покрывал, и я зарываюсь в них пальцами, подношу их лицу, прижимаю к губам, вдыхаю их дивный аромат, запоминая его. Я ласкаю изгибы тонкой шеи, крепкие плечи, мускулистые руки, провожу языком по груди, — и он неимоверно соблазнительно выгибается подо мной, и комкает пальцами простыни, и извивается, сминая одеяла, приподнимает бедра, тяжело дышит, умоляя – быстрее, сильнее, глубже…И я просыпаюсь.
Я желаю своего младшего брата. Боги тому свидетели, но я не стыжусь этого. Я сокрушаюсь лишь, созерцая ту пропасть, что растет между нами.