6. wish i had an angel (2/2)

Фетиш на мольбы, конечно, новостью для меня не был. Но то, как это действовало на Дилана просто невообразимо. После слова ?умоляю?, ставшего спусковым крючком, последовал резкий толчок на всю длину, мой тихий всхлип и прогиб позвоночника. — Ох, ты все же намерен выбить из меня слезу, да? Эта боль мне только в радость, Святой. Так куда же подевался нимб над твоей головой? Еще толчок. Чуть жестче и глубже первого. Какая же это была сладкая боль, она расходилась по всему телу тысячами мелких мурашек. Но этого мне было недостаточно, поэтому я скрестил ноги у него за спиной, надавливая на поясницу. Я хотел большего. Руки зацепились за спину, я почувствовал, как под кожей Дилана играли мышцы от каждого движения. Пусть тело и не принадлежало ему по праву, но он смог полностью завладеть им, научился полностью пользоваться каждой его частью. А тогда очень хорошо пользовался членом, что был готов разорвать меня изнутри. Частые стоны ловились губами и глохли в безудержных поцелуях. Настолько невозможно было оторваться друг от друга. Я упивался вкусом его пухлых губ и тонул океане дурманящей боли.

Дилан не выдержал и отстранился от меня первым. Яркость глаз ангела не уступала яркости глаз оборотня. Мы позволили себе озвереть в объятиях друг друга.

— Выключи эти фонари, не очень, знаешь ли, возбуждает, — со своей натурой я не мог ничего поделать. — Заткнись уже, — прохрипел Дилан, с нечеловеческой силой сжимая в ладони мою челюсть. Кости затрещали в его мощных руках и за секунды зажили вновь. Немыслимо. Он подхватил меня за бедра так, что упирался я в матрас только лопатками и макушкой. Кажется, он был готов вот-вот кончить. Я прикрыл глаза, ухватился за его колени, впиваясь ногтями в кожу, и выгнулся так, что позвоночник захрустел.

Когда он вышел из меня с протяжным стоном, на мой живот брызнула горячая сперма. Кожу обожгло так, будто на нее пролили лаву, но боль продлилась недолго. Все еще лежа с закрытыми глазами, я потянулся к животу и обмакнул пальцы в ангельском семени, чтобы попробовать его на вкус. Что-то защекотало мой нос, я чуть нахмурился, но облизал кончик пальца. Если возможно было в миг умереть и воскреснуть, то именно это и случилось со мной. Я желал всеми способами выкачать из него всю сперму и не дать пролиться мимо ни единой капле. Распахнув глаза от какого-то странного прикосновения к своему телу, я потерял способность дышать и двигаться. Я замер на рваном вздохе. Это были они. Необъятные. Невозможные. Невероятные. Крылья. Они раскрылись за его спиной как лепестки самого прекрасного цветка. Ничего более завораживающего я в жизни не видел. Я хотел их коснуться, дотронуться и пощупать каждое белое перышко.

Как же он прекрасен. Неужели все мои прожитые человеческие и демонические годы привели меня к тому, чтобы в последнюю ночь своей жизни я предавался греху с ангелом Божьим? Дилан рухнул на живот, тяжело дыша. Одно его крыло распласталось на всю кровать, пока другое подметало пол. Какие же они огромные. Еще часом ранее я бы не решился на такое, но страх, кажется, покинул меня, поэтому я уверенно потянулся к ним. Только бы прикоснуться хоть на мгновение. — Томми, — просипел обессиленный Дилан, все еще восстанавливая дыхание, — дотронься до моих крыльев, прошу тебя! Дилан и представить не мог насколько сильно я этого хотел, но у меня появилось небольшое условие. Я без понятия, как ангел умудрялся это делать, но он вновь смог меня удивить. Только я собрался озвучить свое желание, как Дилан сам чуть приподнял бедра, открывая мне воистину шикарный вид.

Тот, кто летает высоко — падает на самое дно, правда? Так и Дилан окончательно пал, подставив мне свой упругий зад. — Томми… Крылья… Как же они научились их скрывать? Как бы то ни было, я видел, как дрожало каждое его перышко. Выдохнув, я протянул руку навстречу новым ощущениям.

Я не мог даже вообразить, что они окажутся такими мягкими. Любое перо, какого не дотронься, ласкало кончики моих пальцев, а после и ладонь целиком, и было невероятно приятным на ощупь. От тихих стонов Дилана, голова как-то по-человечески закружилась. Мне уже невтерпеж было получить долгожданную разрядку. — Вот так, да? Хочешь ещё, мой ангел? — конечно, он хотел. Многим ли Дилан позволял пользоваться собой и делать с ним то, что делал я? Царапать ногтями плечи, спускаясь ниже по спине к трепыхающимся крыльям. Обводить каждый позвонок и задевать, будто нечаянно, легкий пух, отчего только сильнее хотелось завладеть его прекрасным телом. Схватив одно крыло у основания, я приставил головку члена к его заднице. Стоило Дилану дернуться, как я тут же вогнал член в его дырку по самые яйца. Ангелу нужно было лишь чуть-чуть потерпеть и исцелиться. Тугое кольцо мышц обволокло мою плоть, а неестественное тепло распалило меня до предела. Я властно сжал крыло до боли, но Дилан не сопротивлялся и наслаждался размашистыми толчками внутри себя, широко раскрывая рот и выпуская чересчур неангельские стоны из самого горла наружу. Мне захотелось увидеть его лицо.

Я не знал, как мне хватило на такой трюк сил, но одним движением мне удалось перевернуть его на спину, напрочь позабыв о крыльях, что рушили любые предметы в радиусе досягаемости. Что-то со звоном разбивалось, ломалось и падало с полок. На меня еще никогда не смотрели такие мутные глаза с танцующими чертями на ярких разноцветных радужках. Дилан схватил меня за руку и утянул в поцелуй. Такой необычный, будто мы были давними любовниками и хорошо знали слабые места друг друга. Его ладони опустились на мои бедра и стали с неистовой силой сжимать их. Будь я человеком, то на теле наверняка остались бы синяки. Я охнул, подумав, что Дилану понравилось бы после секса изучать бордовые узоры, оставленные его собственными руками. Когда он, провел пальцами по моей раздолбанной дырке, я более перестал чувствовать боль. Он меня излечил. — А девственность ты сможешь вернуть? — съязвил я, получив дополнительную дозу удовольствия. Он лишь захныкал, после того как я хорошенько ему вставил. Мне хотелось натянуть его настолько глубоко, насколько было возможно. Мне было так мало. Я чувствовал, как он горел. Я ощущал жар его тела своим собственным. Каждым миллиметром кожи. Я слышал, как Дилан задыхался, как он не успевал втягивать ртом воздух между моими частыми толчками. И я тоже хотел задохнуться вместе с ним.

Если гореть, то вместе — если сгорать, то дотла. А еще я был бы не прочь вновь насладиться вкусом его крови, что опьяняла своим карамельным ароматом и пульсировала, протекая по вздувшимся венам. Одна из них так и манила, отбивая бешеный ритм под кожей на его шее.

Я провел по ней языком, собрав соленый пот, а после прокусил зубами кожу.

Простынь в цветочек превратилась в кровавое поле боя — повсюду бордовые пятна. По комнате тем временем кружились пух и перья, на полу валялись битая утварь дома и осколки стекол. И когда мы успели разломать ножки у кровати? Рай против Ада. Наш личный Армагеддон.

— Обними меня, прошу тебя, — я кое-как оторвался от его шеи, напившись ангельской крови. — Только не руками… своими крыльями. Умоляю тебя, мой ангел… Вот и наступил он — пик моего блаженства, которого я так долго ждал. Дилан, впиваясь поцелуем в мои окровавленные губы, обволок меня мягкостью своих крыльев. Перья гладили мне лицо, руки, спину и дарили непередаваемую нежность, создавая контраст с моими безудержными движениями. Ангельским крыльям не составило труда довести меня до состояния полной эйфории. Я с закрытыми глазами свалился Дилану на грудь, почувствовав прилив необъяснимой мощи. Спустя какое-то время я поднялся и присел, распахивая веки и хватаясь за голову. — Томми… твои глаза… они почернели, — все еще захлебываясь воздухом, прохрипел Дилан, рана на шее которого успела затянуться. Я повернул голову в сторону шкафа, зеркало которого чудом уцелело. На меня из отражения косился юноша с окровавленным ртом, подбородком и черными глазами. Тьма осталась там, где когда-то была моя душа. — Это можно исправить, — проговорил Дилан, закрыв зеркало крылом. — Тебе дан второй шанс. Мы очистим твою душу. — Умеешь же ты кайф портить, — фыркнул я, закатив глаза. — Только не начинай мне опять впаривать эту чушь про то, что я стану человеком. Даже если и будет так — все, что я натворил, не отмыть жалким заклинанием. — А еще святой водой и кровью святого, — закончил Дилан, вытирая пот со лба. — Ну-ну, — я моргнул, а мои глаза приняли свой обычный темно-карий оттенок. Я сумел подглядеть сквозь щелку меж перьев. — Кто твою душу очистит, Пернатый? — Не называй меня ?пернатым?, — запротестовал Дилан, прищурившись.

— А как тебя тогда называть? Крылатым? — хихикнул я. Дилан внезапно напрягся и приставил палец к губам, давая понять, чтобы я сейчас же замолчал. Секунду спустя кто-то уверенно постучал в дверь. Кого же могло принести в дом священника посреди ночи?