Прошлое (1/1)

Кэл возвращается в мир, которого не было: звенящий свет, чистый воздух, свист сверхзвукового монорельса и птичье пенье. Кажется, это раннее утро — на улице пусто и тихо, и Кэл, отступая в тень, беспомощно думает: это не его сорок первый век.В его сорок первом веке не было слепящей синевы в просветах между шпилями небоскребов и куполами станций, не было чистых улиц, не было жалюзи с голографическим узором - цветущая сакура в облаке розоватых лепестков, плавно текущая река, несущаяся сквозь снег стая волков. Кэл переводит взгляд с одного окна не другое и думает: кажется, здесь это модно.В его сорок первом веке были руины, копоть и металлические пальцы К3НТ, сжимающиеся на его плече. Женский голос К3НТ говорил: ?Не бойся?, — мужской говорил: ?Вперед?.Его сорок первый век сгорел в черноте, и вместе с ним — К3НТ.?Не бойся, — мысленно повторяет Кэл, — вперед?. Сердце колотится так, как будто Сфера выбросила его не на тихую улочку какого-то города, а в открытый космос. В гущу боя — Кэл вспоминает крошащийся под пальцами металл, сухой треск на стыке киберпротеза и плоти, дрожащее под пальцами сердце.Он уничтожил Империкса — они уничтожили.Легион.Если бы он оказался в космосе, с ним был бы Легион. Тот Супермен, первый. Имра, Брин, Гарт. Двойняшка — Кэл вспоминает пальцы ее рыжей половины, сжимающие его запястье, и тихий голос: ?Я понимаю?.Интересно, она знала, что белая часть не вернется, даже если они победят?Конечно, знала, они все разбирались во временных парадоксах получше, чем Кэл. Выросли в мире, где еще была наука. Где можно было учиться по книгам, или задавать вопросы в космической сети, или ходить... в университеты — кажется, так это называлось.Кэл выдыхает, мысленно повторяет: ?Легион?, — и это помогает сосредоточиться.Кольцо по-прежнему теплое и тяжелое. Кэл сжимает и разжимает пальцы, подносит ладонь к лицу и, просветив его рентгеновскими лучами, кивает: должно работать, ни одна микросхема не повреждена.Если Легион до сих пор существует — если Легион до сих пор существует, кто-то должен ответить.— Супермен-Икс — Легиону, — говорит Кэл, почему-то шепотом.Ответа нет. Кэл ждет секунду, другую — и повторяет:— Супермен-Икс — Легиону.Он старается не думать: прошла тысяча лет.Он старается не думать: Легион может просто не знать, кто такой Супермен-Икс.Он старается не думать: Легион мог исчезнуть, как исчезла Лига Справедливости. Может быть, первому Супермену об этом не рассказали, но Кэлу доступ к историческим документам никто не ограничивал. Он читал об этом — Лига просуществовала двести сорок восемь лет, а потом Кал-Эл погиб, и никто не пришел ему на смену.— Супермен-Икс — Легиону, — в третий раз повторяет Кэл.Он задерживает дыхание, закрывает глаза. Сердце стучит как будто в самом горле. Пальцы машинально сжимаются. Под веками копится опасный, злой жар, и Кэл не знает, чем это будет — слезами или вспышкой лазеров. Он думает: Легион не может так просто исчезнуть. Даже если кто-то погиб, даже если больше нет Громилы, Двойняшки, Каратиста — должны были остаться другие. Те, кого не может уничтожить время.Брин с его мутациями.Имра — тысяча земных лет не предел для жителей Сатурна.Брейни.— Брейни, — тихо говорит он, приоткрывая глаза.Мир смазывается в золотой вспышке — шагая в портал, Кэл уже знает, что увидит на другой стороне.Брейни поднимается ему навстречу, по-прежнему хрупкий мальчишка с растрепанной светлой челкой и тьмой за тонким пластиком линз. Кэл думает: ?Как будто для него тоже не прошло и пяти минут?, — и отвечает короткой ухмылкой на пристальный, спокойный взгляд.— Здравствуй, — говорит Брейни. — Я тебя ждал.Кэл делает шаг к нему, смутно осознавая: что-то неправильно. Где-то здесь, среди деталей, проводов, экранов и пыли, кроется ошибка. Огромная, непоправимая. Кольцо Легиона как будто сжимается крепче вокруг его пальца, и Кэл ищет взглядом второе — на пальцах Брэйни, на его шее.В тридцать первом веке кто-то из новобранцев носил кольцо на цепочке. Кто-то — возле пояса, но к поясу Брэйни крепятся только провода.— Где твое кольцо? — спрашивает Кэл.Под его ногами скрипит пыль и пластиковая крошка, когда Брэйни сухо, металлически улыбается:— Зачем оно мне?— Легион, — говорит Кэл.Он чувствует ответ — где-то глубоко в груди, за пластиной со знаком Элов.— Легиона больше нет, — говорит Брэйни.Чернота в его глазах похожа на ту, в которой погибла белая часть Двойняшки и мир, который Кэл когда-то знал.