Вожделение. (1/1)

Наверное я был готов к заведомому поражению. Сегодня я узнал о том, что мой отец умер несколько лет назад. То письмо, что я сжимал в своей дрожащей руке, было последним его творением. Я прикусил губу дабы не заплакать и не выдать своего отчаяния перед друзьями. Йонне не стал лезть со своим: ?Я же говорил?, а Вилле увлёк меня в свои объятья, ни капельки не смущаясь перед друзьями. Мы простояли целую вечность?— ту вечность, что сыпалась по обе стороны от нас, скрывая наши тела за своими тяжёлыми занавесками. Мотель взывал нас в свой уютный колизей и, уже через пару минут, мы оплатили номер, поднявшись по ковровым ступенькам на свой этаж. Усталость окончательно сморила меня. Это было понятно без лишних слов и пустых разговоров с участниками процессии. Сигарета исчезла за долю секунды, за ней?— вторая. Я дымил, как чёртов паровоз под сочувственными взглядами товарищей. Скорее меня съедало не горе по поводу утраты главного из родственников, а то, что мои друзья пустились в столь неблизкий путь ради очередного облома. Они молчали, но я знал о наличии их мыслей, таких непонимающих, злых и сочувствующих. Вилле постарался увести меня из?под ?огня?. Мы вышли на балкон и отвязали тяжёлые портьеры, что рухнули за нашими спинами, сокрыв от цепких взглядов и помогая уединиться в горестном одиночестве. —?Йонне накаркал,?— Вилле отмахнулся от светлячка и торопливо достал энную по счету сигарету. —?Глупости. Он лишь высказал свои предположения. Я и сам не верил в чудо, что обходило меня всякий раз стороной. —?Почему? Почему?.. —?Я привык к подобным гримасам судьбы. Если не брать их в расчёт, то я?счастливый и удачливый человек. —?Сколько оптимизма,?— Вилле хмыкнул. Его лицо светилось в полутьме. Светлячки любопытно сновали по его спутавшимся волосам. Я прикрыл глаза и привалился к стене. Завтра будет великолепный день, который не омрачит ни одна из ныне существенных подоплёк. А то, что режет глаза,?не слезы, а хронический недосып. —?Так и буду думать, пока не переварю тяжёлые факты своей жизнедеятельности… —?Хочешь расслабиться? —?Вилле неспешно подошёл ко мне и слегка приобнял за плечи. —?Что ты можешь мне предложить? —?угрюмо пробормотал я, едва справляясь с дрожью. —?Нельзя тонуть в своей боли. Единственная боль та, что должна притворяться в твоё сознание по мере нарастающих движений… —?Каких? —?я сделал вид, что не понял его слов. —?Моих в тебе и твоих во мне,?— он смущённо хмыкнул. —?Предлагаю забыть обо всем. —?Почему ты думаешь, что это мне поможет? ?Будто он знал, что действительно может мне помочь в сложившейся ситуации? Единственный способ расслабиться изобличил моё бедро. Вилле перевёл взгляд на свои джинсы и слабо расхохотался. —?Ого,?— он скривил губы,?— Как быстро ты среагировал… —?А чего тянуть? —?Я пожал плечами и скользнул пальцами под его футболку. —?Ну не здесь же, кролик?— за портьерами мой брат. Пошли… —?он вышел с балкона и пересёк гостиничный номер. Мы двигались по спящим коридорам. Моя боль начинала сходить на нет. Я позволил ей уйти, даже не попрощавшись со старинным чувством досады и гнёта. —?Здесь свободно… —?Вилле зашёл в номер и аккуратно запер его на ключ. —?А вдруг кто?— нибудь придёт? —?я приподнял брови и присел на кровать. —?Может да,?— он безразлично пожал плечами и присел рядом со мной. —?Лили, я сочувствую… —?Давай без этих глупостей, пожалуйста. Ты же не хочешь это говорить, не так ли? —?Да, не хочу. Ты ел картошку фри? —?При чем здесь она? —?я расслаблено ухмыльнулся. —?Твои волосы пропахли этой ерундой,?— Он отрывисто рассмеялся и погладил меня по голове. —?Когда успел? —?Какая разница? Идиот,?портишь такой момент. Я выбрался из его рук и отошел к окну, к тому, откуда простирался чудесный вид на незнакомый ночной город. Вопреки предыдущему, в этом не было бесчисленного количества заводов и прочих прелестей мира Валлилы, зато были сады, роскошная архитектура и ни с чем не сравнимая прелесть свежего воздуха. Так я мог простоять сутки, пока мое тело не рухнуло бы от усталости;?Разглядывать миниатюрные модели ?макетного? городка?— удовольствие из высшего разряда. Светильник противно зудел на веках, и я поспешил выдернуть данный из розетки. В номере воцарился торжественный полумрак. Через мгновение в комнату начали проникать пучки света, что обосновывались на крайне?подозрительных поверхностях. Один из лучиков расположился на бархатных ресницах моего друга. Его глаза трагично разглядывали дешевые обои, а губы кривились в насмешливой ухмылке. ?Силуэт? расслабленно вздохнул и ?достал? сигарету из пачки. —?У тебя ведь нет никаких кошек… —?Более странного монолога я прежде не видывал. —?Вовсе он не странный. Я читал Эдгара Аллана По. Ты все время стремишься подражать ему. —?А, ты про это… —?Вилле шумно вздохнул и закинул руки за голову. Полежав так немного, он снова пригубил фильтр и пожал плечами. —?Что в этом плохого? —?Просто мысли в слух, как говорится. —?Так подари мне кого?— нибудь. Обезьянку, не знаю. —?И что ты с ней будешь делать? —?Я округлил глаза. —?Я буду божиться на нее. —?Вилле фанатично ?заблестел?. —?Давай я подарю тебе кактус? Если он загнется?— будет не так много вони… —?Можно. Надо ведь с чего?— то начинать… Хотя, у меня есть брат?— солидная макака. И кролик… Я устало закатил глаза. Снова он на своей волне. Я, скорее,?напоминал собаку?— преданно посматривая из темноты и стараясь не потерять из виду не единого его движения. Позже я упал рядом с ним и уставился в потолок. Вилле отвлекал меня своим шебуршанием?— устраиваясь по удобнее и что?— то бормоча себе под нос. Секунду спустя я перевел свой взгляд на его сильную руку, что лежала совсем неподалеку: набухшие приторной кровью, его вены? волновали мое сознание похлеще какого?— нибудь порно. Только сейчас я понял, насколько сильно соскучился по этим пытливым и любопытным пальцам. Хотелось облизнуть один из них, или чего хуже?— ощутить в себе. Кровь приливала к вискам,?возбуждение росло с каждым ударом сердца?— тяжелой поступью оно прокралось от кончиков пальцев ног до макушки. Словно бы оттуда ему было проще наблюдать за сложившейся ситуацией. Ладонь двинулась по моему животу и обличающе расположилась на самом подступе к ноющему, просящему, и желающему, паху. Я рефлекторно дернулся, желая продолжить ход оных к сосредоточению всей моей нервной системы на данный момент. —?Мы столько месяцев знакомы, а ты?ведешь себя по?— прежнему. Совсем недавно мы трахали друг друга… Помнишь эти ощущения? —?С трудом,?— Я больно глотнул и перевел взгляд на пытливые глаза. ?Зелень? пошло мерцала, взывая к развратным пляскам. Для того, чтобы увидеть мой стояк не требовалось ни биноклей, ни текстурных прикосновений к грубой ткани джинсов. Казалось, его монументальные громады вполне можно было увидеть с другого материка… А Вилле как всегда ничего не видел, или делал вид, что ничего не замечает. Его багровая рубашка была самым приятным бельмом на моих усталых глазах, и не потому ли, что знал я, какие таинства скрывает мягкая материя; Клочок испуганных нерв, изящную шею подрагивающую от беспрестанных глотков, впалую грудную клетку с тончайшими поребриками мускульной массы и костяного остова… Такая анатомия пришлась мне по вкусу, и я не упустил случая пригубить каждую из вышеописанных, приложиться к низшим деталям и облюбовать языком углубление на шее. Вилле нисколько не удивлялся моим несусветным ласкам, даже наоборот?— стремился впитать каждую из них. Время плавно перетекало из полуночи в рассветную мессу. Дыхания становились учащенными, а мысли?безбрежными, полоумными, просто?дичайшими. —?В мире нет ничего такого, что длилось бы вечно и беспрерывно. Думал об этом? —?Хрипло прошептал я в его губы. —?Разумеется, каждый день и глядя на тебя. Я чувствую каждую нотку твоей боли, твоей радости, твоей оскомины, что притворилась на глаза при взгляде на этот хаотичный мир. Если бы я мог остановить твое саморазрушение, то непременно пришел бы на помощь. Но и это состояние спешит смениться на другое. Ты постоянно меняешься, как и все люди, в зависимости от настроения. —?И что ты будешь делать? Станешь ли лечить меня? —?Я смешливо заглянул в его потухшие глаза. —?Да, видимо нам не обойтись без этого. —?Он поменял положение своего тела, и вот?— я лежу снизу, под омрачающей тяжесть любимого мною тела. Дыхания хватает ровно на минуту. Позже начинается борьба с вожделенными ощущениями, кои даруют его заунывные руки. Именно?— ?заунывные?, ведь в них нет азарта. Есть лишь спокойствие, знание дела и невероятная гордость от состоявшейся близости. Появляется нестерпимое желание умчаться в дали дальние, либо закупорить все окна и бреши, дабы ни один взгляд не посмел изобличить нас в столь пагубном досуге, ни одна внешняя ветошь, которая подглядела бы в ?замочную скважину? нашей любви. Будучи в состоянии?не комфортном, но удивительно?— приятном, я принял каждый глоток эфемерного счастья. Понятия не имею, что происходило со мной там?— снизу, ведь я все время сосредотачивался на его глубоких, пронзительных глазах. Они проверяли меня на прочность, спрашивали: ?Хорошо ли тебе?? Мои ладони проникли под ремень его брюк, любопытно отдаваясь ощущениям чужого тепла. Вилле задушено всхлипнул и поцеловал меня в ноющий висок. —?Можно и пальцами,?— Прошептал он, краснея от собственных слов. —?Сейчас, именно сейчас, я бы хотел быть ближе к тебе, ни в коем случае не отдаляться и не превращать тебя в чертов кусок плоти, как бывало в прежние разы. Если бы можно было трахаться с твоим сердцем, именно этим я бы и занимался всю долю свободного времени. —?Да, ведь для этого тебе не пришлось бы стягивать свои кожаные ?путы?, не так ли? Я не дождался его ответа и продемонстрировал полную свою невменяемость, входя указательным пальцев в его разгоряченное тело. Вилле испустил короткий стон и качнул головой. —?Все в порядке,?— Подытожил он, напористо насаживая свое тело на мою руку; Он выгнулся до неприличия развратно, проводя пальцем по кромке собственных губ. Что ни говори?— восхитительное зрелище, позволяющее замарать собственные джинсы на чем свет стоит. —?Кажется, я хочу иначе, а ты? —?Ты хочешь быть снизу? —?Пугливо спросил я, понимая отчасти, что не готов к подобному повороту событий. Но, бесполезно было сопротивляться. Ремень небезопасно дернулся в короткой пробежке пальцев по данному. Брюки скользнули ниже, и я завороженно уставился на его почти обнаженное тело. В прошлый раз я предпочитал разглядывать его со спины, а теперь же… Настолько мужественным и женственным?— одновременно,?— мог быть только он; С темными, припавшими к плечам, волосами, ласкавшими своими ?языками? каждый белесый изгиб во тьме, с податливым, слегка подрагивающим, телом, со сложными татуировками на отдельных его участках. В детстве я слыхал о сексе. Разумеется от свей матери, которая от всей души ненавидела сие занятие. В моменты данного, как говорила она,?люди имели склонность выглядеть отвратно и невежественно, с открытыми в исступлении ртами, с безобразными лицами. Само по себе, такое занятие?причислялось, с ее слов, к похоти и безнравственности. То, что я видел сейчас?потрясло меня до глубины души. Будь этого больше?— момент не имел бы должной сакральности и прелести. Меньше?— не знаю,?но, все равно иначе. Все должно было оставаться на своих местах. Берусь отметить, что впервые участвовал в чем?— то подобном, ежели просто лицезрел оное на каких?— либо картинках, тайно припрятанных в недоступных для чужих глаз местах. Если жизнь и смеялась надо мной, то за свой смех она платила самой потрясающей монетой. Монетой ввиду Вилле, что так девственно отдавался новым ощущениям, без капли прежнего сарказма, без приторно?— собачьего смешка сквозь припухшие губы. Он доверял мне, а это дорогого стоило. Мне было паскудно совать в него свой член, но иначе я не смог бы чувствовать его во всех смыслах этого слова. Он был заранее подготовлен и с удивительной легкостью позволил мне войти в свое пагубное тело. Сознание взмолилось о своей усталости, намереваясь ?кончить? в первую долю секунды. Приказ мозга стоически аппретировал все возможные попытки на преждевременную остановку. —?Ты?сверху, даже сейчас. —?Я прикрыл глаза и потянул его на себя. Такая поза была неудобной, но вкус ощущений от этого не терялся. Облекая своими пальцами его влажные плечи, я уверенно поймал его губы в тернии собственных. Он безвольно среагировал на мои прикосновения и сумел ответить на томительный, доменный поцелуй. В комнате было столь жарко, что я искал глазами образ гальванической батареи, но, не нашедши оной,?вновь возвращался к иступленным движениям моей плоти. Энергия притворялась из неоткуда, и я давно перестал задумываться о ее источнике?— просто черпал ту из глубин загнанного тела и удовлетворенно выдыхал в пространство. —?Не дай бог мы попадемся… Вилле не замечал ничего и никого вокруг, даже меня. Он настолько сильно погряз в собственных мыслях, что вряд ли представлял себя на постели в моих объятьях. Если бы была такая сверх способность, то он уже давно бы отделился от своего тела и проник призраком в мое собственное. Кратким движением он попросил у меня сигареты. Я благодарно отвлекся и нашел те?под одеялом. Разумеется?это произошло после того, как я не сдержался и заполнил его изнутри своим семенем. Вилле включил сознание наподобие лампочки?— он рухнул рядом и жадно подкурил из мои рук. —?Лили Линдстрем… —?Он затянулся по?— крепче и недовольно посмотрел на меня. Я же слегка опешил от такой перемены настроения. —?Что не так? —?Если не прекратишь меня трахать?— я почувствую себя пассивной подстилкой. —?Пф, ты сам напросился. —?Самое интересно, что мне это нравится,?— Он грубо рассмеялся и закинул ногу на ногу. В такой позе он более?— менее походил на известного всем Вилле. —?Вот отправимся в тур, и сгорим в своих желаниях. —?Я грустно вздохнул. —?По?— крайне мере, я буду стоять на сцене и точно знать, что хотя бы у одного моего одногруппника?в штанах теснее, чем в тур?— автобусе. —?Он заправил волосы за ухо и издевательски рассмеялся. —?И правильно… Зачем мне медиатор? Буду первым в мире гитаристом, что молотит членом по струнам. Как смешно… —?Ублюдок, у меня снова встал. —?Вилле просверлил меня взглядом и торопливо потянулся к одежде. Я наблюдал за ним долю секунды, а затем поймал его пальцы. Наши ладони переплелись на простыне —?Вилле, не надо. Давай просто полежим, я так редко вижу тебя настоящим. —?Как скажешь,?— Он грузно улегся обратно, но пальцы не отпустил?— даже не шелохнулся. Он был готов потакать мне, даже если мои желания расходились с его личным мнением. Спустя какое?— то время мы снова повторили; Вилле сам попросил добавки. —?Он настаивал, развратно терзая мои безутешные и распухшие губы…