Глава 43 (2/2)

- Пойдем с нами, - наконец сказал он, - ребята хотят сказать спасибо за организацию приема, они обидятся, если ты не придешь.- О господи, а я так мечтал обнять свою сырую подушечку и вздремнуть, - сказал Вилле, отчаянно выдыхая, - щас иду, полотенце возьму.- Йесс, - сказал Бам Джессу. Они посидели в сауне, выпили немного по пиву, потрепались и поплавали в бассейне.В отеле, который Клубу Самоубийц имени семьи Марджера забронировал Вилле была не только сауна, но и очень пристойный крытый бассейн. Которым они все воспользовались и с его всеми ребятами из ХИМ. Жизнь, определенно, начинала налаживаться, пусть даже и не так гладко и сладко, как бы хотелось. Они разошлись по номерам после сауны с пивом и купанием...Вилле не сказал бы за всех, но он эвакуировался при первой возможности и вырубился в чем мать родила часа на три на четыре. Вроде бы, он надеялся, что пронесло. По крайней мере, ему не придется разбираться ни в чем с Бамом.Истома сломила его настолько, что кровать казалась периной в безвоздушном пространстве, было тепло и тело, казалось, не весило вообще ничего, Вилле подумал, что если ни одна падла его не разбудит, он, пожалуй, проспит так до утра, бесстыдно и развязно развалясь на двухместной кровати и чуть не подвывая от кайфа, который доставлял его усталому телу этот бытовой комфорт.Ему было посрать, что он заснул в пять часов вечера и что выступление было только в шесть на следующий день, он был готов проспать все 24 часа. Хоть бы никакая падла о нем не вспомнила.Сглазил, конечно.Этим же самым вечером, правда позже, ближе к двенадцати, - когда Вилле уже проспал более шести часов, и более не склонен был убивать, Падла к нему опять постучалась.Вначале Вилле сделал вид, что не слышит. Потому что в этот раз он точно знал. Он шкурой чувствовал, кто там стоит сопит за дверью. Он мог бы поклясться, что он даже чует Бамов любимый одеколон. На свидание пришел, блядь, при параде. В выходном, небось, накрахмаленном белье.Начали стучать ногами и вопить. Он уже понял, что тут не отвертишься от долбоебов, поэтому нехотя встал, включил ночник, достал из сумки первые попавшиеся трусы, решил, что для долбоебов это максимальная форма одежды и открыл дверь с максимально нелюбезной физиономией.- Фпиф небофь? - спросил его подозрительно бодрый сэр Брэндон Коул Марджера, с четырьмя бутылками вина, по две в каждой руке, и с пачкой адерола в зубах.- Да, - сказал Вилле, - и тебе советую.- И фто, ты выгониф меня на улифу? - спросил Бам, - А фде ты фуфло фяф фупиф? (где ты бухло сейчас купишь, очевидно означало последнее).- Вино, амфетамин, в надежде ебаться, что-ли, пришел? - нелюбезно спросил Вилле, - а где, блядь, цветы?- Да фы их мне в фопу зафунеф (да ты их мне в жопу засунешь), - сообщил Бам, - А вино пофалеешь. А ты хорошо меня изучил, - мрачно согласился Вилле, - Ну, входи, дьявол искуситель, - мрачно сказал Вилле.

- Фука, буфылки то вофьми, - возмутился Дьявол-искуситель.Вилле молча взял две бутылки, и засунул их по-хозяйски в свой минибар, охлаждаться, потом по-турецки сел на пол, и принялся задумчиво выковыривать из бутылки пробку выданным любезным персоналом гостиницы штопором, который эту пробку в принципе не выковыривал.- На, - сказал Бам и сунул ему нормальный штопор, проходя мимо. Хороший штопор он заботливо тоже взял с собой.

- Сыпасиба, - сказал Вилле и едва не прослезился. Так о нем давно никто не заботился.- Вот, кстати, про спасибо, - сказал Бам - Джесс просил еще раз передать тебе спасибо...

- Не за что...я очень люблю и уважаю твою семью дон Бэм, - сказал Вилле, ловко отворачивая новым штопором пробку семилетнего Бордо.- Если ты хочешь сказать, что спасибо не булькает, то я принес.- Я это понял. Тебе тоже налить? - уточнил Вилле.- Спрашиваешь, - удивился Бам, из вежливости делая вид, что обходит номер Вилле, не уделяя ни малейшего внимания маняще разобранной постельке и уделяя неадекватно повышенное внимание пейзажам на белоснежных стенах номера Вилле. Неизвестный автор морских пейзажей сроду не получал столько внимания, сколько получил от Бама теперь.- Ты типа мириться пришел? - беззлобно спросил Вилле Бама. Потому что он уже очень устал в своей жизни прыгать около, и решил, что может быть отныне будет лучше четко понимать сразу да- да, нет- нет.- Ну так-то да, - признался Бам, - но, ты это... блядь....- Я не переходил на личности, - заметил Вилле.- Чта?! - удивился Бам.- Ничего, - уставшим голосом ответил Вилле, - я заебался объяснять всем свои шутки, давай просто признаем, что у меня нет чувства юмора.- Давай, - согласился Бам, - так будет проще.Вилле выразительно посмотрел на него.- У меня есть амфетамин, - сказал Бам, - я, как маленькая лошадка, привезла тебе счастье.

- Да ладно?Бам сел рядом с ним на пол, так же, по-турецки, выдавил таблетку ему в протянутую руку. И заодно ставя на пол фарфоровые чашечки, которые стояли рядом с кофейным автоматом в номере, чтобы Вилле налил туда вино.- Демократия восторжествовала, - сказал Вилле с наслаждением отхлебывая из чайной чашки сухое красное вино, запивая им аддерал, - Как тебе удалось провезти аддерал через границу? - удивился он.- А у меня типа гиперреактивность, - хихикнул Бам, - мне это врач типа прописывает.

- Надо же! - восхитился Вилле, - у меня тоже в школе диагностировали синдром гиперреактивности и дефицита внимания, но амфетаминов мне никто не прописывал. Дикая страна. Дикие люди. Совсем не то, что страны победившей демократии!- Это сейчас тоже был юмор? - на всякий случай уточнил Бам.Вилле фыркнул в кулак и промолчал. Тут очень не хватало Миге с его тонко настроенным глубоко историческим мировоззрением, охватывающем все нюансы античной истории построения демократии, в особенности в той части, в которой он делал вывод о том, что Соединенные Штаты Америки являются наследницей Римской Империи.Тишина повисла в номере, пока севший на пол напротив него Бам отхлебывал вино из чашки, словно горячий чай, причмокивая. Ему было совершенно насрать, что несет Вилле. Потому что он был рядом и он был относительно значительно более миролюбив чем во время их последней встречи.- Спасибо тебе, что ты так хорошо принял моего братца, ки-с-с-саа, - нежно прошептал Бам, - я не то что бы не ожидал, не пойми меня неправильно, но...я не ожидал... - голос его вдруг стал таким сладким-сладким, кошачьим кошачьим. Вилле только по голосу понял, что у него на уме.Впрочем, что-то в его коже отреагировало на этот голос огромными такими мурашками, испытывая от этого хорошо известный ему кайф, и он начал забывать, что он должен быть холоден и независим, и что у них только деловые отношения, и что что он его ненавидит, и что они посрались вусмерть. Или это так быстро начал действовать амфетамин?- Ноблис оближ, - холодно отрезал Вилле дохлебывая вино и доливая себе еще, - тебе долить?- Чего оближ? - коварно переспросил Бам, заставив Вилле расхохотаться от своей интонации.- Чего надо, то и оближ! - отрезал он.Настало время расхохотаться и Баму.- Да, пожалуйста, - сказал Бам, - вкусное вино. Или это просто с тобой оно становится особенно вкусным....- Да, я типа как Извращенный Иисус. Тот превращал воду в вино, а я — превращаю отстои виноделия в вино.

- Ну, это не совсем отстой, - обиделся Бам, - все-таки географическое наименование, семь лет... - Я не знаю, что значит это слово, но если ты мне что-нибудь оближ, то я буду не против. И не говори мне пойти на хуй, я пьян, я пойду.- Бами, перестань. Перестань, милый мой, - Вилле, наверное, больше жалел самого себя, говоря эту фразу, но Бама как подкинуло от этого обращения, он аж заплакал, сидя на полу, всхлипнул, и вытер лицо обеими руками.- Я не хотел, - выдавил он из себя наконец, - Мне просто было очень плохо без тебя.- Да? - удивился Вилле, высасывая свою чашку до упора, - и чего именно ты не хотел?Баму было насрать на язык Эзопа, на вежливость и иносказании.- Почему ты бросил меня? - Бам нашел свою долю жидкой храбрости в чашке из набора в номере Вилле для кофе и Бордо. Ну, не говоря о том пиве, что он употребил до.- Это не я это сделал, - сказал Вилле, - у меня бы яиц не хватило.- Почему тебя нет рядом со мной? - переспросил.Вилле расхохотался и взял лицо парня в руку. Сладострастно провел по двудневному небритому подбородку, который сделал бы фору его жалкой наследственности. Чтобы вырастить такую растительность ему бы надо было не бриться месяц.- Меня рядом с тобой нет, малыш Бами, - сказал Вилле очень ласково, - Малыш Бами, потому что для меня нет места рядом с тобой.- С чего ты это взял?- Мне так показалось.Бам мужественно достал вторую бутылку из холодильника, отпихивая эту в угол. Решительным чпоком вытащил из нее пробку своим цивилизованным штопором, и разлил.- Послушай, - Бам понял его слова как мог и внезапно очень расстроился, так, словно бы вдруг понял бы его без всяких слов, - пойми меня если сможешь. Ты сможешь?- Не уверен, - честно сказал Вилле, пока Бам разливал по новой, но, когда недолил, честно же добавил, - но я постараюсь.Бам долил.- Вилле.- Я душу продам за слово Вилле в таком акценте, - сказал Вилле и поднял чашу вверх.- Вилле.- Ну.- Вилле.- Что?- Вилле нам надо поговорить.- Не надо.- Почему.- Я устал был третьим лишним.- Я уже это слышал.- Так что ты здесь делаешь?- Лечу к тебе через океан, покупаю бухло и умоляю дать мне отсосать, - сказал Бам. И тот факт, что язык его заплетался только добавлял романтического оттенку его смыслу.- Да ладно.- Какая из частей моей речи тебя удивила?- Бам, я устал быть третьим лишним.- Вилле, я устал быть третьим лишним, - сказал Бам.- Еб твою мать, - Вилле не нашел слов, и, покачав головой допил вино, - ты о чем, блядь?- Я тебя люблю, блядь. Я душу дьяволу за тебя готов отдать.- Ария настоятеля собора Парижской богоматери.- Какой матери?-Божьей. Из мюзикла ?Нотр Дам де Пари?, - сказал Вилле.- Хватит быть гондоном, Вилле, это не решает проблемы.- Нет, напротив, только гондон и решает все проблемы, Бамчик.- Мы с тобой им не пользовались.- Ой только не это опять, - устало сказал Вилле.- Я и не об этом, - сказал Бам, - я хочу жениться на Мисси.- Я-то тут при чем? - Спросил Вилле умирающим голосом.- Она хорошая, - извиняясь, сказал Бам.Вилле кивнул.- Ты же хочешь жениться на Йонне? - спросил Бам.- Кто тебе слил? - удивился Вилле.- Никто, считай, я такой экстрасенс, - сказал Бам.- Ой, да идите вы все нахуй, - честно сказал Вилле.- Ты уже говорил мне идти на хуй, - сказал Бам спокойно, разливая дальше средство для смазывания душевных ран.- Да, ты мне за это разбил ебло, - сказал Вилле.- Я был неправ.- Оу.- Я просто недооценил предложение, ты знаешь.- ААооууу.- Виля.Опять ебучий Виля.

- Бам, нам надо поговорить.- Я боялся услышать эти слова.- Бам я...- Я молчи, я...- Я молчу, - согласился Вилле.- Я только тебя люблю. Я никого так в своей жизни не любил как тебя. Я закрываю глаза, я вижу тебя. Я ебусь я думаю о тебе.- Как трогательно, - сквозь зубы сказал Вилле.- Если бы ты был бы бабой, я бы на тебе уже женился, - сказал Бам.- Ты уверен? - выразил определенный сарказм Вилле.- Да! - сарказм был погребен под юношеским энтузиазмом по техническим причинам не воспринимающим нюансов мозга.- Матерь божья, Бами, ради всего святого оставь меня в покое! Я еще не подумываю над операцией по смене пола.- Ты мне итак нравишься!- Господи ты боже ж мой, за что мне это все.- Вилле, я не могу себе позволить тебя. Эйп ждет от меня ребенка!Вилле аж вином подавился так, что оно у него из носа пошло.

-ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ! - откашливаясь прошипел он.- Своего внука, - Бам как обычно в свое же благо не понял юмора Вилле, и уже секунду спустя, Вилле был благодарен Богу, что это именно так. Он просто не мог отдышаться от хохота.- продолжения меня...- Бам, подожди, не части, дай мне отдышаться, - сказал Вилле, - итак, Эйп ждет от тебя ребенка, что я, признаться, всегда не то, что бы знал, но определенного рода подозрения у меня были.Бам не понял сарказма и продолжил: - И да, ей мало детишек Джесса, я не могу разочаровать так их всех, мою семью...

- Если вы хотите разочаровать своих родителей, но к гомосексуализму душа не лежит — идите в искусство, - каменным голосом проговорил Вилле.- Ты не понимаешь.- Я все понимаю, - отрезал Вилле, - я даже понял первую сказанную тобой фразу так глубоко, как, возможно, ты никогда не поймешь.- Это какую?- Про царя Эдипа.- Какого царя?- Я говорил, ты не поймешь. Оговорочка по Фрейду.- Что такое Фрейд?- Убей меня. Куда я блядь вообще смотрел, когда с тобой знакомился.- Да, кстати, киса, и куда же ты смотрел? - переспросил Бам, внезапно воодушевившись.- Ладно, замнем эту тему, - сказал Вилле, поняв, что разговор принимает невыгодный для него поворот.- У меня хуй больше чем у Миже, - сказал Бам.- Блядь, Бам, это не та причина, по которой мы сошлись вместе!- А какая, блядь, была причина? Мои гениальные мозги?Вилле не выдержал и фыркнул в чашку с вином. Блядь, надо признаться, что это был очень сильный выпад.- Бам, не нужны мне никакие хуи. Вот они у меня уже где ваши хуи... - Вилле показал жестами.- Нашел себе ебаря с бОльшим хуем что ли? - подозрительно уточнил Бам.- Бам, понимаешь, нельзя все в жизни сводить к вопросу поиска хуя побольше.- Это ты сейчас кого в этом пытаешься убедить? - изумился Бам.- Засранец ебучий, - сказал Вилле.-Как его зовут?- А что? Тебе не терпится что ли?- Не терпится, - согласился Бам, - Как его зовут?!- Не твое дело!- Ах, так я был прав, и все дело только в этом?- Бам, мне не нужны никакие хуи. Никакие. С меня достаточно.- А чего ты тогда хочешь?- Ничего, - сказал Вилле, - я ничего не хочу. Я понимаю все твои проблемы, я так же люблю твою семью. Я не вправе разрушать ни их жизнь ни твою.- Но проблема в том, что я тебя люблю, - сказал Бам.- Это не проблема. У тебя много тех, кого ты любишь. Ты найдешь еще больше дальше, это просто у тебя мозги переклинило.- Вилле, не будь сукой.- Почему эта?- Просто не будь сукой. Вокруг тебя не меньше людей, которые хотят тебе отсосать. Которые только и ждут, пока ты снизойдешь до того, чтобы дать им доставить тебе удовольствие, и я знаю некоторых лично, а других просто знаю, но я иду на это, потому что я знаю, что Вилю хотят все, и это закон. Тот, кто не хочет Вилю, просто врет!- Да? Тогда почему я об этом не знаю.- И ты еще говоришь мне, что это я тупой? - искренне удивился Бам.- Да, ты прав, я тоже идиот, - согласился Вилле, отмечая что и его речь стала не такой четкой, как полагалось употребляющему британский литературный английский.- Ничего, я тоже на тебя не за мозги запал, - сказал Бам. Вилле должен был признаться, что за то время, что они не виделись, Бам превзошел самого себя в мстительном ехидстве, и вот-вот догонит его.Но он просто покачал головой. Молча покачал головой.- Послушай, у меня к тебе серьезное предложение, - Бам меж тем стал внезапно серьезен, -У меня контракт с МТВ на живое шоу с моей свадьбой, Анхоли Юнион . Там будут все, там будет Игги Поп, там... мы можем сыграть эту свадьбу вместе.- Вместе?- Ну я с Мисси, ты с Йонной — двойная свадьба, это будет офигеть что! Ты просто подумай, что это все снимет МТВ!- А что мне за это придется продать? Почку, душу? - поинтересовался Вилле.- Не неси ерунды.- Чего ты от меня хочешь, - спросил Вилле.- Всего, - сказал Бам.- А что ты мне дашь, - сквозь зубы с ненавистью спросил Вилле, - возможность иногда, когда ты будешь в Финляндии быть твоим домашним животным? - О чем ты говоришь? Я тебя не понимаю. У тебя какие-то ваши финские феминизмы, – сказал Бам. - Эвфемизмы? - переспросил Вилле.- Вот, да, они, - сказал Бам.Черт, это был очень нехороший признак, что Бам заставил его идиотически ржать над финскими феминизмами. Тепло слишком быстро захватило его изнутри, а это было ни к чему. Он уже мысленно лез к парню в штаны, представляя себе, как щекочет его язык эта трогательная щетинка на его лице. И он понимал, что Бам читает его похотливые взгляды ничуть не хуже, чем он его, стекленевшие на его бедрах и, порой, зачарованно медленно скользящими по его губам, когда он подносил к ним стакан, или облизывался после.

Бам опять посмотрел на его губы с таким лицом, что у него аж все ухнуло внутри, так хорошо он знал этот мега-серьезный, почти сумасшедший и отчаянный взгляд маньяка, который аж рот приоткрыл, чтобы его кровеносная система в нужных местах снабжалась бы кислородом. У Вилле вся жизнь промелькнула под потемневшим зрением. Ну не вся жизнь, а половая, да и та не вся, но.......много что промелькнуло. Обтягивающие боксеры безусловно кое-что обрисовывали, и это точно было не в его пользу. Его повело. Он знал это чувство, он надеялся его больше не испытать при виде Бама, и тот Бам с которым они срались уверял его в том, что у него больше этого не будет при виде него. Но к нему пришел сейчас другой Бам. Совершенно другой, тот же самый милый мальчик, только с бороденкой. Так же томно пахнущий и так же сладко стелющий. Господи, он не будет таким идиотом, чтобы опять начать это все сначала.- Бам, милый Бам. Не обижайся на меня. Не обижайся на то, что я хочу тебе сейчас сказать. Если я скажу тебе что я не люблю тебя — я совру. Я люблю тебя, идиот. Я не могу контролировать себя, я тебя ненавижу. Но я люблю тебя. Ни к чему хорошему это все не приведет. Ты знаешь, что все твое окружение ждет от тебя другого. Я не знаю кто чего от меня ждет, мне кажется, всем на меня насрать, но я думаю, что я тоже не в силах еще так сильно разочаровать родителей с двух сторон сразу. Нам было хорошо. Но нам надо расстаться, пока еще это все живо. Просто надо расстаться и все. Мы с тобой режем хвост собаке по кускам. Я не хочу звучать мелодраматично, может быть выпивка поможет это смягчить.

- Твое половое здоровье, - поднял рюмку Бам. Судя по мерзкой ухмылке на его лице, он пизданул что-то лишнее. Очевидно лишнее.- И твое, - чокнулся с ним Вилле, выпил до дна, и затянулся сигаретой, - слушай, ты же понимаешь, что мы не можем быть вместе. Мы пытались. И так, и сяк. Я провалился.- Знаешь, как это? – Бам остался на своей волне, - каждый раз, когда ты берешь в рот…- Да чо ты приебался-то? – изумился Вилле.- В смысле я беру в рот.- Ты берешь в рот, - повторил Вилле, меланхолично напомнил он, потому что это красиво так звучало, - я, кстати в курсе.- Сигарету.- Аааоооу…- Иди в жопу. Каждый раз, как я затягиваюсь, я чувствую у себя на губах твой поцелуй. Каждый, твою мать, раз. Я думаю о тебе, я чувствую, как твой блядский рот ласкает мой рот. Я каждый день думаю о тебе. Ты ведешь себя как гавно. Ты ни во что меня не ставишь. Я поставил тебя на пьедестал и служу тебе, а ты даже не снисходишь, чтобы подумать, каково это мне.- Я-то как раз и не снисхожу, - сквозь зубы сказал Вилле, снова затягиваясь сигаретой, - вот это поворот!- Ладно, я не за тем приехал. Ты можешь говорить сейчас, что угодно, я на это не поведусь, - сказал Бам поджигая сигарету.- Ебаться в рот! - восхитился Вилле.- Отличная идея. Заткнись и пошли лизаться.- Я пять дней не брился, неделю не мылся, отъебись, - сказал Вилле.- Ты был сегодня в бане, дебил. Да мне посрать, - честно сказал Бам, - хочешь, вон пойди, в оленьем говне изваляйся. Тут у нас в блядской Нарнии есть же олени? Ну значит есть и их гавно. Мне больно так, словно у меня пол-шкуры оторвали. Мне физически больно без тебя, и мне насрать, как ты меня ненавидишь. Меня это даже заводит. Спорим, тебя это тоже заведет.- Что?- Я буду тебя ебать, а ты будешь меня ненавидеть.- Блядь, ты знал, - сказал Вилле.- Я всегда догадывался, - сказал Бам, - что именно тебе в этом процессе нравится.- Секс такая сложная вещь, - сказал Вилле.- Не такая сложная, как ты думаешь.- Ну и иди ебись с теми, кто попроще.- В данном случае мне нравятся те сложности, о которых ты думаешь, - задумчиво сообщил Бам, - я бы даже тебе сказал, что именно тех сложностей, о которых ты думаешь, мне, возможно, очень и очень не хватает, если ты понимаешь, о чем я.- О, господи, Бам.. Вновь приобретенный гетеросексуализм Вилле пал. Опять пал. Пал, как Карфаген. Как Сиракузы. Как Александр Македонский под бедрами Гефестиона по мнению сочинений философов-киников.Он сидел на полу, Бам рядом, но Бам встал и обнял его тело поперек груди жарко сопя ему в ухо, другой рукой зажимая его член через трусы.- Пойдем в кроватку, киса, - скомандовал он.Исстрадавшееся от отсутствия нужного обращение тело Вилле решило исход этого вечера, а также всех его претензий за него. У него переклинило что-то от ладошки Бама там, на том самом месте, он внезапно отупел, и, если бы Бам попросил, переписал бы на него и квартиру. Очень сложно литературным языком без использования обсценной лексики описать то возбуждение, что он испытал. Думая об определенных конкретных сложностях.До кроватки они, впрочем, не дошли.Он сосал, его ебали, - настолько раскрывало художественный смысл происходящего, что можно было просто диву даваться, насколько.Может быть, если бы Бам был бы лучшим любовником в общепринятом смысле, это все даже не доставило бы ему удовольствие. Это все выглядело для него как наказание, которое он был готов принять, и ему было не важно от кого. Он бы даже может быть хотел бы принять это от кого-то еще более индифферентного ему. Опять всплывала та самая старая тема того, что отношения — это больно, любые заинтересованные отношения — это больно, чтобы получить истинный четкий, и идеальный сексуальный кайф, жизнь подсказывала, что надо найти человека, который будет тебе пофиг, и которому ты будешь пофиг, но проблема заключалась в том, что у него, при этом, должен был бы быть ротор, чтобы удовлетворять тебя. То есть, при всей индифферентности, у субъекта должен был быть стояк. Хотя бы ментальный, чтобы тебя удовлетворять.Этот секс с Бамом почти удовлетворил его по этой части.Он сосал его до остервенения, до того, что он сам выл и цеплялся руками за его голые бедра. Лишь бы ничего не коснулось бы его...этого самого. Того самого, что пульсировало, и что выдавало такие сигналы по телу, что ни один порнограф бы не отобразил бы. Он сосал, сходя с ума от возбуждения, от каждого собственного движения по гладкому обрезанному стволу. Он сходил с ума от возбуждения, касаясь еще большей поверхности кожи хуя, двигаясь все быстрее. Если честно, он мог бы кончить только делая это. Сколько разумных действий в своей жизни он мог бы совершить, если бы старательно отмытый обрезанный хуй, стоящий как его указательный палец, словно бы там была кость, не входил бы ему в рот сладострастно и не распалял бы его чресла надеждой на что-то большее. Это был момент, когда он переставал был человеком, и просто отчаянно делал, невзирая на честь и достоинство то, чего не хотел бы, но от чего кончалось так, что захватывало дух.Он отсосал так, что потом стоял посреди комнаты, на полу, со спущенными до полу труселями, взвывая от нужды, принимал хуй любовника через боль к мгновенному странному удовольствию, которое было за пределами понимания боли или восторга, когда у него горело так, что он насаживался на его хуй без малейшего опасения принести себе вред, потому что ему хотелось больше и больше

- Выеби меня, - отчаянно выдохнул он.- Ой, Виля, ой, блядь, я уж думал я больше этого дерьма никогда не услышу в своей жизни больше не услышу! - счастливо укусил его за ухо Бам, сам хрипя и сопя как дорвавшийся до лакомства кабанчик, ласково прихватывая его член в руку и поддрачивая на себя, зная, что еще двух-трех его так давно желанных фрикций хватит, чтобы вылиться подло, но так приятно для себя в задницу его любовника. Слава богу, ему удалось закомуфлировать этот процесс, поскольку Вилле ровно в эту минуту отчаянно взвыл, смыкаясь мышцами на его хуе и отчаянно поддаваясь в его руку, чтобы тот дал кончить ему как следует, отдрачивая ему хуй и разбрызгивая так широко от души и щедро, как это возможно, по казенному ковролину.Только после этого после краткого нытья Вилле про ковролиновую болезнь, которая его не отпускала, и за которую он получил от Бама по жопе, они перебрались все-таки в кроватку, где после наконец-то обещанного отсоса, который Бам все-таки претворил, поддерживая его хуй в кулачке, облизывая каждое оказавшееся вдруг заботливо побритым яичко, забрасывая себе на плечо его ногу, пока сосал.Сжимал член, облизывал головку, в процессе понимая, что обмягший от предыдущей жесткой, но видимо такой удовлетворительной ебли, член его любовника вновь превращается в оптимистический хуй. Сосал его как сучка, постанывая, давясь, как дура, лишь бы увидеть, как он запрокидывает голову назад от кайфа и стонет. Ох, этот стон, этот голос, он мог бы слушать это вечно. Баму хотелось сосать ему еще минут сорок, просто, чтобы он изгибался под ним и вот так вот стонал.

Вилле схватил рукой основание своего члена, подавившись стоном. Бам ласково облизал ему каждый пальчик и некоторые даже взял в рот. - Я сказал, что я хотел тебе отсосать, - сказал он, - это была не фигура речи, - с громким чмоком Бам выпустил изо рта его третий палец. Он плюнул на хуй Вилле, с блядским восторгом растирая это по поверхности его хуя, надрачивая его до полного, прекрасного в своей совершенной любовной архитектуре, завершенности.- Блядь, как же я хочу тебя, - стонал он, все усиливая и усиливая стимуляцию своим настойчивым кулаком.- Сядь на меня сверху, - прозвучало для него возбуждающим вызовом. Бам сел. Ну как. Ну то есть попытался пару раз не выронить глаза из орбит на нервах от боли с воплем, - БЛЯДЬ, ЗАЧЕМ ЭТО ВСЕ ЛЮДИ ДЕЛАЮТ!- Не все, - отрезал Вилле, - только упоротые идиоты.- Блядь, тебе тоже так больно?!- Ебаться в рот, какой приступ любви к ближнему, Бам, давай я буду тебя звать мать Тереза.- Чта?- Двигайся, сучка, так, как будто тебе это нравится, - мстительно сказал Вилле.- Ммм...а в этом что-то есть, я имею в виду в этой позе, определенно, что-то есть...- Заткнись.- Сам заткнись. Оу. АУ!Вилле схватил его член в руку и начал надрачивать в такт движению жопы Бама по его хую.- Блядь!- Да не ори ж ты так!- САМ БЛЯДЬ НЕ ОРИ, КОГДА ТЕБЯ ТАК! - восхищенно сказал Бам.- Я хочу, чтобы ты кончил на мне как я на тебе, без рук, милашка.- Я не смогу.Вилле усилил движение его бедер в жопе Бама.- БЛЯ!- Ты на верном пути, - сказал он.- Сууууу-кааааааааа......и его живот, и грудь увлажнились дополнительной любовной эссенцией.Ебучая любовь.