Глава 39 (2/2)
Вилле схватил неоткрытую банку пива и направился к беседке, которая давно волновала его душу. Первые капли дождя ударили по затылку, и заставили его замереть, и поднять лицо вверх, чтобы капли дождя жестко, наотмашь, приятной влажностью ударили его, заставляя чувствовать себя живым больше чем в славной компании, что он был до.Беседка была крытая, в японском стиле, с крышей, отводящей воду, и частым шагом перекрещивающимися лагами. Дарившая возможность лежать посреди урагана и не быть залитым им по самые яйца. Вилле прилег, опираясь на локоть, на один из расстеленных по полу матов.Громкий чпок и характерный запах хмельного счастья бросился в нос, облегчая первым глотком восприятие им реальности. Ах, пивко.
Он лежал и медитировал в темноту, погружаясь в открывшуюся ему бездну боли, равнодушия и холода. Он не чувствовал, как слезы предательски текли по его щекам. Мат под спиной был мягкий, но холодный, такой же холодный был дождь, но еще холоднее было то, что происходило у него в душе.Он вдруг понял, что тут ничего и не было.Да, он доверился, как дурак, решил, что вот это вот точно не то, что там думают себе фанаты, он подумал, что это именно те отношения, ради которых стоит рискнуть всем. И он рискнул. Как дурак. Доверился всем. Всем, что у него было, и дружбой и любовными отношениями, в рамках этого всего даже тот несчастный факт, что они трахались, отступал на второй план. Вилле было бы во много раз проще, если бы они просто трахались. Они стали родными людьми, родственниками. У Вилле не было отрицательного общения с родственниками настолько, чтобы они его предавали. Он совершеннейшим образом не знал, что делать.
Просто было очень и очень больно.Так открыться человеку со всех сторон, как бы дорого бы тебе это ни стоило, и получить в ответ такой неприкрытый цинизм, о оценку того, как ничтожно оцениваются твои наивные детские комплексы ака движения души.Ему не было обидно, что его опустило общество Бама.Он был убит тем, что Бам так цинично и тонко его опустил. И не обидой на то, что опустил, а тем, что доверял все это время себя в самой ранимой своей ипостаси — вы понимаете какой — человеку, который откровенно мог над этим всем с такой же успешностью ржать, или обсуждать это как принадлежащую ему вещь.
От этого тошнило.Он вначале думал, что получит еще от этого фанатского обожания удар по карме, потом в какой-то момент забылся, ему бы очень хотелось, чтобы они были на равных, и он принял свое "хотелось бы" за правду. Он поддерживал Бама, он грудью стоял на его защите, он был уверен, что этот парень нуждается в нем, и был готов отдать ему все. Компенсируя их разницу в возрасте и в положении, и благодаря его за любовь и преданность.Однако что-то вдруг пошло не так и вдруг заместо любви вылезла откровеннейшая злость, и зависть, и желание указать ему его место! Где-то промеж пятым и стопятидесятым поклонником кошелька Бама Марджеры. Ох ты ж Боже мой это было даже как-то стыдно.Дождь собрался в тучи, и начал стучать по крыше беседки. Дождь начал барабанить. Задул сильнейший ветер. Потом дождь ослабился. И снова усилился.
Вилле не знал, сколько времени прошло, когда к нему пришел Бам. Довольно много, но он особенно не обиделся, потому что по его пониманию, он вообще не должен был бы быть здесь.- Эй, ты здесь? - спросил парень.- Здесь, - сказал Вилле, стараясь, чтобы голос его звучал не слишком жалостливо, поэтому лучше, чтобы звучал хрипло.- Ты чего здесь сидишь?- У меня разыгралась проказа, и я не могу общаться с людьми, - сквозь зубы сказал Вилле.Было темно. Вовсю шарашил дождь. Слезы на лице Вилле не просыхали уже с полчаса, но слез не было видно. Слезы было бы трудно объяснить. Да он не мог говорить и не мог дышать, но это же всегда можно было списать на астму. Что он и сделал. Объяснил, что ему стало нехорошо.
- Бывает, - равнодушно сказал Бам, так же цинично и равнодушно демонстрируя своим вопросом - так чо ты ушел-то?- Я не знаю, - Вилле отклонился вниз на подушки сиденья, - мне кажется, что они меня не принимают, что я тут не к месту. Я просто как-то не вписываюсь в вашу компанию, что ли… Я пытаюсь шутить, пытаюсь как-то общаться, но у меня ощущение, что я там один… более того, мне показывают, что я не вписываюсь в вашу компанию. Я не знаю что делать...Вилле наверное в первый раз так отчаянно просил помощи у Бама напрямую. Ну пожалуйста, пойми меня, мне очень больно. Только разве что это вот самое он вслух не сказал.Бам вообще не хотел понимать его ни в коем разе.- Да ладно тебе, все огонь! - сказал Бам, - кончай свою овуляцию!- Я здесь побуду, ладно? Видимо, моя скандинавская кровь не в состоянии вступать в социальные интеракции Нового Света, ей надо пройти свою овуляцию.- Ага, ха-ха, - Бам радостно расхохотался его шутке, - Хаха, - сказал он уже холоднее и серьезнее, - ну что, походу, тебя просто задело, что ты не центр внимания, оказывается это больно быть не центром внимания?
- Да, - согласился Вилле, - пожалуй, ты прав, меня сегодня особенно удивило, насколько я никто. Я, как-то, в общем-то привык к этой мысли, но даже меня сегодня тебе удалось шокировать...- Ну так привыкай по-другому, - хихикнул Бам. - Каково это быть.... когда ты не центр всего происходящего.- Ах, вот оно как… - переспросил Вилле.- Да, так, - равнодушно сказал Бам и встал, - пошли, поржешь, как пьяный Рабхимселф заснул и плавает в обнимку с надувным крокодилом бассейне. Все ржут. Давай, все самое интересное пропустишь.У Вилле все перевернулось внутри от такой смешной ремарки. Про привыкай по-другому. У него аж дыхание перехватило разом, и никакой Вентолин тут бы не помог.“Привыкай по-другому”.Это не был наезд на самомнение Вилле. Это бы он точно бы пережил. В этой невинной фразе было то, что внезапно оборвало те хрупкие ниточки, что связывали их дружбу до сих пор.Дело было не в том, что ему, звезде, шутливо сказали расслабиться и получить удовольствие. Дело было в том, что ему сказали, что он тут для Бама не значит ничего, и пусть подстраивается и будет благодарен за то, что его, так и быть, позвали.- Я никогда так не делал с тобой и своими друзьями, - сквозь зубы выпалил Вилле вслед уходящему Баму.Да он и дал ему все что мог, он сделал Бама членом своей семьи, заставив всех если не любить, то, хотя-бы уважать его! По серьезному уважать. Он рискнул своей дружбой со своими друзьями детства, Миге и Лили, чтобы они приняли его.Он был уверен, что этого финта ушами ему точно не простят. Но он влюбился, он подумал, что это будет стоит того, и какой унизительной комедией ему это все встало.Вообще-то это было не в его правилах оправдываться, но эта ситуация взяла его за живое. Ему казалось ему дали поддых, его демонстративно опустили при всех, да еще и преподали ему урок, что, якобы, именно так с ним и надо. Он не то что бы был в ярости, он был в шоке. Он бы никому бы не позволил бы так обойтись с собой, как это сделали только что.И самое мерзкое, было не в том, что с ним так обошлись. Как с ним только не обходились. И кидание в морду бутылок с пивом и трусов – это было самое мягкое. Если бы он был из слабонервных, он не пошел бы в этот бизнес. Самое мерзкое в этой ситуации было то, что он позволил себе показать слабость перед Бамом, и Бам опустил его еще сильнее.- Ну, - задумчиво сказал Бам, поскребя себя по коленке, – видимо так это и происходит в первый раз, Вилечка, - сказал он.- Спасибо за урок.Бам промолчал, отворачиваясь. Все это время он был точно не с ним. Может быть, случись ситуация иначе, они бы уже и поругались бы и подрались, но такого холода от Бама он не ощущал никогда. Они не были ни любовниками, ни даже друзьями. Вилле подозревал, что даже от случайного знакомого он мог бы заслужить большую приязнь, чем сейчас от Бама.- Но сколько бы я отдал бы, чтобы его бы не получать, - тихо добавил Вилле.- Да ладно тебе, а что случилось-то? – удивился Бам.Что-то вдруг взяло и оторвалось. Очень драгоценное. Что-то вроде нити, которая соединяла их во всех других ситуациях, нити толщиной с бензозаправочный шланг, заливая содержимым, а именно кровью, все изнутри. Ничего, кроме того, что до этого всего я мог говорить тебе все, делиться с тобой всем, ты мне был настолько близок, что я был готов пожертвовать ради тебя даже своей близостью с Миге.Вернуться и перечеркнуть: я пожертвовал ради тебя близостью с Миге. Близость с Миге утеряна навсегда, а мне ты засандалил ногой поддых.Оказывается, он это все себе просто придумал. Непуганый олень. Их с Бамом просто и не было никогда. Это все только он себе вообразил идеальный роман-дружбу, идеального друга-партнера, который не то что бы и в горе и радости, а даже больше. Он был готов пожертвовать ради их отношений всем. Семьей, друзьями, сожительницей, и вдруг выяснилось что в ответ-то он просто тупая никому не нужная бывшая знаменитость, которую так и быть, из уважения к былому показывал друзьям Бам, а друзья и в рот не ебли, что это за пидор из Нарнии, и только ржали, типа что, это те пидары, которых ты пытался раскрутить, а вышла жопа? А-ха, как смешно, а слабо засунуть себе в рот этот микрофон? Все это было смешно, и можно было бы обстебать в ответ, если бы не Бамово – “А ну, почувствуй себя не в центре”. Эта фраза вогнала мозг Вилле в панику, заклинив его раз и навсегда.
Это очень больно, когда твой половой партнер говорит такую вещь, что смирись, что все тебя могут опустить. С одной стороны Вилле понимал, что да, знакомство их с Бамом произошло не на равных условиях, а стало быть за это ему пришлось бы рано или поздно заплатить.Он думал он был готов.Ха-ха. Он даже наивно думал, что он даже и кое-что уже и заплатил. В высоком смысле слова плата. Разумеется, он имел в виду знакомства с его друзьями, навроде Юсси с Юрки, или Маккоя. Да, вроде бы он старался со всеми своими друзьями познакомить Бама, и преподносил его всегда как удивительного таланта, и просто хорошего человека, и сразу давал понять приятелям, что за Бама он готов порвать.
Он и вправду думал, что между ним и Бамом есть что-то особое… теперь он узнал чего это все стоит.“Ага, ха-ха, ну что, оказывается это больно быть не центром внимания?” Так вот что было разменной монетой их дружбы.Вилле закурил сигарету. Это помогло.Лучше бы это был, конечно, хэш. С другой стороны, это все позволяло ему чувствовать боль четче. В этом был свой кайф. Известный всем старым эротоманам кайф. Это был конец. Их любовь подохла только что гнусно и неромантично разбившись о четвертый круг Ада Данте. Кто из них круче, и кто более достоин, и дороже стоит.- Да ладно тебе, не порть людям праздник, пойдем оторвемся.- Да, я сейчас иду, не трать на меня время, скажи, я скоро буду, - сказал Вилле. Он смог прийти в себя настолько, чтобы больше не демонстрировать ему своих чувств.
Бам вышел из беседки.Вилле почувствовал, как любовь умерла.Дружба, благодарность за заслуги, и прочее личное уважение, конечно, остались, но любовь умерла. Он больше не доверил бы этому человеку даже программу стирки его носков в стиральной машине. Разумеется, он вернется к обществу Бама, и разумеется, он не подведет Бама в том, в чем он на него рассчитывал, тем более, походу, это не займет у него много сил.Смешно.Бам вышел в дождь. Не оборачиваясь, и сверкая мокрой спиной в свете фонарей, ведущих из беседки к дому.Он даже не повернулся.Вилле затушил сигарету о свое запястье. И практически не почувствовал боли. Его так заинтересовал этот феномен, что он закурил еще одну сигарету. С трудом, потому что то ли дождь, залетавший в окна беседки, то ли его слезы, щедро оросившие ладонь, изрядно подмочили сигарету. Со второй получилось лучше. Он аж взвыл от эффекта!Слава богу рядом никого не было, да и ночь и проливной ливень, как и гремящая музыка не могли никого привлечь его странным занятием. Его же самого оно очень увлекло, потому что анализ собственных болевых ощущений и своей способности их вынести сильно отвлекал его разум от каких бы то ни было мыслей. Сегодня ему отсюда не выбраться. С этом надо было смириться. В эту глухомань ни одно такси не поедет. Завтра с утра он уедет в аэропорт так быстро и так тихо, как сможет, и забудет это все как страшный сон.Как было бы хорошо, если бы любовные привязки можно было также легко вылечить, как травму кожи. Может быть, даже было бы забавно, что некоторые из них оставляю шрамы пожестче остальных!Он помнил только, что Бам любезно зашел за ним в беседку. Когда Вилле упоролся прижигать на коже болезненные отметки.- Пойдем спать?Он позаботился о нем. Как это мило. Нет, он мог бы поспать в принципе и здесь, но конечно, цивилизация была редкостной заботой.
- Пойдем.- Вон туда, и там на первом этаже первая комната слева, где ты оставил свои вещи.- Спасибо, милый, - Вилле выкинул сигарету и засосал собственную руку.- Я тебя провожу. Подожди меня, - озабоченно сказал Бам.- Смотри как звезды ярко светят - все так хорошо сегодня ночью,* - спел Вилле, хихикая, и отбрасывая носком кеда корягу. Ему показалось, что эта песня как никогда уместна.Бам посоветовал ему спеть Желаем вам Веселого Рождества, это очевидно был сарказм над его состоянием. Вилле спокойно заметил:- Нет, это другая песня. Может быть даже хорошо, что ты ее не знаешь.На кровать по указанному Бамом направлению - Вилле лег, как был в кедах и обмундировании, и прикорнул глядя в стену. Ну, попытался, потому как ожоги на руках давали о себе знать. Нанесенные самому себе раны, как говаривал свет, Миже. Они противно ныли и саднили, под жизнерадостный пьяный храп Бама, собственническим движением пытавшегося прижаться к нему, из-за чего Вилле вынужден был аккуратно сползти на самый край кровати, практически, вися над ней под сорок пять градусов.
Вилле раньше знал, что такое не получать секса от товарища, которого очень хочешь. Ему тогда казалось это самым страшным наказанием, которое может быть. Вилле лежал, смотрел в стену и думал, что последним, что он сейчас хотел от Бама был секс, и это оказалось во много раз трагичнее.Он лежал с ним в одной кровати, как много дней до того, и понимал, что там, на той стороне – враг. Человек, который ненавидит его, и желает его унизить всеми доступными ему способами. Как это могло сочетаться со всем, что было между ними ранее, он не мог одним разом сочленить.Вилле заказал себе такси в аэропорт на раннее утро. Чтобы не портить праздник Баму. Он позвонил в такси в Пенсильвании, которое делало это. Он так и не сомкнул глаз в эту ночь. Прощай, милый Бам.*Never let me down again - Depeche Mode