Глава 32 (1/2)

Летом Бам затащил Вилле к себе в гости на премьеру своего фильма “Хаггард”.Он любезно выслал в Нью-Йорк арендованный лимузин, и любимое тело Бама доставили в чёртов Вест-Честер как особо приглашенную VIP-звезду.Многочисленные друзья Бама, в основном те, с которыми Вилле не виделся раньше, прониклись присущим ситуации прибытия шикарного чёрного лимузина пиететом и старательно попытались изобразить, что они хорошо знают Вилле. Чтобы не упасть в глазах Бама, разумеется - в рот они ебали, что это за чёрт крашеный в ступе прилетел, но были само радушие!Это радушие чуть не придушило его, как только он в него нырнул. Вообще, сказать по правде, Вилле предпочёл бы, чтобы их радость была не такой эмоциональной, улыбки не такими широкими, а самое главное, чтобы они все по очереди не лезли к нему обниматься. Он уже чувствовал себя президентом Кеннеди на его последней прогулке на лимузине. На волоске от смерти.Его уставшее от работы и дороги интровертированное скандинавское тело, в отличие от мозга, сопереживающего трагедии с Кеннеди, полагало, что оно – малооплачиваемая ведущая порноактриса лучшей порностудии и участвует в трёхдневном марафоне по гэнг-бэнгу. Это количество близости без обезболивающего было ему больно. А до обезболивающего ему было не дотянуться. Вилле не моргнув глазом променял бы весь этот деланый пафос на возможность тенью проникнуть на чужую вечеринку, тихо, гадючкой, залезть под самый дальний столик и молча вылакать упаковочку пивка, не улыбаясь и ни с кем не разговаривая, уставившись в одну точку, даже не моргая.А как мил был Райан Данн, Господь Милосердный! Парень вышел на улицу встречать его вместо Бама. Он открыл дверцу лимузина и насмешливо склонился в угодливом поклоне, приложив сильную мужественную лапу к груди, ласково сияя белозубой улыбкой в светлой золотистой и пушистой бороде и поливая его потоками небесной лазури глаз. Сущее солнышко!

- Добро пожаловать к нам в гости, господин Вало! – насмешливо и пафосно сказал Райан.- Ну, здравствуй… дорогуша, -скрипучим басом сказал Вилле, со стоном распрямляясь после долгой дороги и щерясь на солнце как вампир.- Ну, это… того… давай обнимемся, что ли? – смущённо, по-пацански сказал Райан, и, разумеется, это был риторический вопрос. Вилле просто пришлось принять свою судьбу стойко, как мужчине. Вилле никогда ни с одним мужиком не обнимался с такой искренней взаимностью чувств по части отсутствия радости от факта того, что они видятся. А он уже достаточно лет работал в индустрии шоу-бизнеса. И с кем он только порой, по долгу службы, не обнимался. Иногда приходилось тяжеловато изображать из себя что-то.

Тут было иначе.

Тут все было искреннее просто некуда.-Ты так же по мне соскучился, как я по тебе, солнышко? – почти эротично прошептал в ухо Райану Вилле, вдыхая терпкий запах кондового Олдспайса.- Ага… как там тебя звать ещё раз, прости, я забыл? – тепло, в тон ему ответил Райан, ласково потрепав его по волосам. - Ну, не-не-не, только не надо сразу уезжать, Бамчик обидится.- Как меня звать?! Если бы я был на твоем месте, я бы вообще не торопился меня звать! - ещё секунда - и Вилле чмокнул бы его в ухо. Райан оттолкнул его от себя и расхохотался.Райан совсем не стеснялся своих чувств. Вилле его даже отчасти за это как-то уважал. За своего рода героизм. Он на его месте послал бы себя на хер и растворился в пленэре, но Райан, несмотря на свои резковатые слова, ещё раз ласково похлопал его по плечу.- Багаж есть?- Да, совсем немного, я сам. Там самое святое, что у меня есть.- Что, если не секрет?- Сигареты.- Да брось ты, устал, наверное, после перелёта. Я донесу твои вещи. Бери, что тебе надо, - Райан провел его в дом Бама с заднего двора и проводил до гостевой комнаты, не позволив Вилле взять в руки что-то тяжелее пачки сигарет. Это было чертовски мило, но это также было демонстрацией Вилле того, что тут он был дома. И, в отличие от Вилле, он тут хозяин!

- Тебе нужно время, чтобы отдохнуть, привести себя в порядок? – Райан участливо посмотрел на стоящего в проёме двери в глубокой задумчивости Вилле.- Я в порядке, - отрезал тот.-Ты… это… чувачок… ты не стесняйся спросить. Может, нужно чего?- Мне нужно поссать, - сообщил Вилле даже не улыбнувшись, засунув палец в нос и перестав стесняться, как ему и рекомендовали, - отнесёшь меня, милый? Вскоре Вилле оказался уже в самой гуще событий, через улицу в обход перейдя в ту часть дома, где проходило торжественное мероприятие, чтобы принять судьбу Кеннеди. Бам был уже слегка выпимши, он передвигался по второму этажу дома, специально оборудованному к мегапремьере, исключительно облокотившись о Джен, радостно обнимаясь со всеми подряд. В двухэтажном доме тусовалось ужасающее число самых разнообразных людей.Впрочем, следовало бы признаться, что некоторые редкие гости, как ни странно, узнавали Вилле. Больше по причине огромных фоток и постеров, висящих на каждой доступной взгляду Бама вертикальной поверхности. Растаяв пару раз от такого внимания, он вынужден был признаться подвыпившим товарищам своего возлюбленного друга, настоятельно забрасывавшими его соответствующими вопросами, что он просто большой фанат Бама и именно поэтому украл у него хартограмму и носит её у себя на майке.За это ему всучили в руку смутное подобие того, что могло бы успокоить его боль от чрезмерной социализации.Он отпил какой-то слабоалкогольной сладкой дряни из полупустой бутылки, содрогнулся и грустно спросил в никуда о том, а можно ли где-нибудь здесь найти пива. Остроносый и остроглазый чувак, неожиданно оказавшийся рядом с ним, с придыханием сказал:- А меня Брэндон Новак зовут, ты меня помнишь?- он всучил Вилле холодную и даже не открытую банку пива, словно ангел милосердный.- Помню,- сказал Вилле и схватил банку.- Ха-ха-ха, а вот и нет, мы не виделись, - сказал остроносый Брэндон. Правда, ощущение от остроты его глаз явно снижалось при ближайшем рассмотрении его лисьей физиономии, потому что глаза смотрели всё больше в разные стороны. Он был в какой-то другой, своей реальности. Вообще-то они виделись раньше, но это был не тот случай, чтобы спорить: Вилле не был уверен, что он вообще понимает, разговаривает он с ним или с каким-нибудь Шестикрылым Семихуем. Вилле молча открыл пиво, запрокинул голову, всадил ноль три одним глотком, прихлопнув заднюю часть банки так, что она, сплющившись, брызнула фонтаном спермы, сделавшим бы честь старому герою порно, во все стороны, уделав пеной и его, и Брэндона, и всех вокруг.- Малыш, я видел тебя, блядь, во сне, - сказал Вилле, мрачно отряхиваясь от пены. Брэндон расхохотался как девчонка, громко хлопая в ладони и подпискивая - ему так понравилась его шутка. Он уцепился ему за талию, хихикая, и потащил куда-то по направлению к Баму. По-крайней мере, он так сказал. И да, ничего странного в словах Вилле не усмотрел. Он даже развил пару идей о том, как люди общаются во снах…- Кстати, у меня есть отличный пацан, свой чувак из Портланда, хочешь, у него есть отменный герыч… те нужен герыч? Тока Баму не говори. Тс-с-с-с, а то он не в курсах, что я на нём, - сказал Брэндон громко и отчётливо, когда они подошли к Баму почти вплотную, - я ему сказал, что я завязал, хи-хи-хи, а я на герыче…- Хорошо, не скажу, - сразу согласился Вилле.- ВИ-И-И-И-ИЛ-Л-ЛЯ-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я! – радостно заорал Бам, бросаясь ему на руки и пытаясь чмокнуть во все выступающие части лица. Важность признания Новака безусловно теряла свой приоритет в том факте, что перед ним в чёрной майке-алкоголичке, с курчавыми волосами, вольно разлегшимися по плечам, возвышался в лучшем своём образе его прекрасный и стройный, высокий, выдающийся и неотразимый, словно Импайр Стэйт Билдинг среди небоскрёбов на Манхеттене, Вилле Вало. - Тебе понравился мой фильм, родной?Не только руки, но и ноги Бама обхватили его тело, он только успел подхватить его поперёк, чтобы им не грохнуться на пол обоим.- Это было невыразимо ужасно в своей непознаваемой глубине и нечеловечески великолепно снаружи, словно “Некрономикон” Абу Аль Хазреда, который, высунув от старания язык, цветным карандашиком переписал "Дитя Мирового Империализма" по мановению палочки Зубной Феи, - на одном дыхании выдохнул Вилле. Он, разумеется, не успел посмотреть этот фильм, что Бам ему слал, но он предполагал, что это будет именно так. Фильм остался для просмотра, кажется, у Миге или, может быть, у Линде. Они собирались посмотреть его вместе, но что-то не срослось.- Я не понял, о чём ты, но я надеюсь, ты, сука, мне не врёшь, - эротично-горячо нашептал Бам ему прямо в ухо, послав приятные вибрации в нужном направлении, желая или не желая того.- Вру? Я? – удивился Вилле, борясь между желанием сохранить Бамовскую пацанскую честь перед друганами и тем, чтобы схватить его обеими руками за жопу. - Я никогда не вру. Вспомни название моей группы, в честь кого она названа, и пойми, что я никогда не вру! По определению. Моя группа названа в честь чувака, который никогда не врёт… ну, по-крайней мере, он так говорит… Впрочем… я… я… вот несколько кадров я, пожалуй, пропустил - зов природы, все дела… и, безусловно, пересмотрел бы, если ты предоставишь мне такую возможность!Пока Бам слезал с его рук, радостно поскуливая, Вилле продолжал свою речь, хотя он не был до конца уверен, что в своем состоянии Бам был способен понимать тонкости его остроумия, и на это, в общем-то, по большому счёту и рассчитывал.Бам попросил выключить музыку и со всем пафосом представил его обществу:-Эй, народ, внимайте по-быстрому! Наш Очень Особенный Гость - Его Адское Величество, Уилла Уало, мой друг из Нарнии, а не, из Трансильвании…- Повинуйтесь мне, - сделав рок-н-рольную козу рукой, тихо сообщил Вилле.- Сам граф Дракула? –когда стихнул радостный крик и свист, радостно спросил кто-то в толпе.- Граф Драчула,- мрачно ответил Вилле, вызывая снова всеобщий хохот. Джен незаметно подошла сбоку и тоже его обняла. Он ласково чмокнул её в макушку. А что он ещё ей мог сказать?Брэндон Новак материализовался опять рядом - с фломастером и блокнотиком и вопросом:- Можно взять у вас автограф, граф? А вообще, хуй с ним, кусайте!!!На этом, погрузившись опять в хохот и в громкие звуки теперь уже до боли знакомой группы Вилле, официальная часть закончилась не начавшись. Ну и слава богу!Его ещё с кем-то познакомили. Радостно подзуживая фразочками типа “пейдодна”. Вилле молча слушался и вскоре довольно качественно накидался. Потом, когда он начал путаться в собственных ногах и ощутил некоторую особую неотвратимую усталость, он заснул на плече у Бама прямо при просмотре его гениального кино. Примерно сразу же после начальных титров. Как выяснилось с утра, Бам запретил всем его колебать, ссылаясь на Виллечкин джетлэг и всё такое, и поэтому они с утра проснулись в гостиной, которая была соединена с кухней, перед телевизором, причём Вилле спал на плече у Бама, на втором плече у Бама спала Джен.У бедра Вилле, обхватив его поперёк обеими руками, сладко посапывал Новак. Вилле открыл глаза от ужасающих звуков собственной песни:-И в го-ре-е-е и в ра-а-адости, мой дом – в твоих объятьях… Которую напевал Райан. Это выглядело апокалиптично в контексте. Ах, милый пандемониум, демон на демоне, урод на уроде… чувствуешь себя как дома. Солнце опять било в окна и в глаза с суровой неотвратимостью возвращающейся реальности. Вокруг них по кухне бегал Райан и хлопотал по хозяйству, пытаясь сгрести немного в сторону оставленный ими всеми бардак, объясняя, что скоро вернётся Эйприл, и настоятельно рекомендуя им ретироваться.- Я надеюсь, я умер и попал в Ад? – слабым голосом сказал Вилле, растирая затёкшую от спанья в неудобном положении шею рукой.- А что тебе делать в Раю, Вилле, там у тебя совсем не будет друзей, - радостно предположил трезвый и противно бодрый Райан.- Чёрт его не знает, может быть, это было бы и к лучшему, - прошептал Вилле.Райан расхохотался.Однако они встали и, ведомые здравым смыслом, ретировались досыпать. Настоящий пенсильванский джентльмен Бам Марджера проводил даму до своей спальни и завалился рядом с гостем в справедливом расчёте на то, что ему удастся помешать ему поспать хотя бы немного - ну какая ерунда, ну точно, учитывая их состояние, не более получаса.

- Виллечка, ты же сам меня учил, тогда ещё, давно, что утренняя ебля избавляет от похмелья, - подсказал Бам Вилле.- Я ебучий Франкенштейн, я создал монстра, - хрипло сказал Вилле, тем не менее позволяя его руке продвинуться дальше. И не только руке, и не только Бама, и не только по его телу.Однако во второй половине дня Вилле проснулся в большой кровати гостевой комнаты в гордом одиночестве. Он воспользовался гостеприимством своего любезного хозяина, не спрашиваясь залёг в тёплую ванну на два часа, вылив туда для пены немного местного средства. Вначале он было подумал, что его астма доконает его только от интенсивности ароматической смеси корицы с сандалом и перечной мятой одновременно - или один чёрт знает, что они могли туда залить, - но через десять минут привык, и глаза перестали слезиться. Когда он вышел из ванной, он подумал, что будет благоухать этим Адом Данте ещё месяца полтора, даже если перестанет мыться в принципе. Он оделся в чистую одежду. И аккуратно спустился вниз.- Здравствуйте, Вилле,- радостно приветствовала его мать Бама, Эйприл.Дом был чист. Настолько, что их вчерашний шабаш не угадывался совершенно. Кто это сделал, Райан или Эйприл, было сложно угадать. Но Вилле не узнавал ни угла.- Здравствуйте, мадам, - сказал Вилле, - мы тут… вчера… немного… нашалили, кажется.- Да, мне нелегко приходится порой с моими оболтусами. Ерунда, садитесь завтракать, молодой человек. Вилле. Вы же Вилле?- Я – он, - смутился Вилле. - А можно... кофе?

- Налейте себе, вон там кофеварка уже накапала, чашки в шкафчике, прямо над ней.- Спасибо, - сказал Вилле, потом молча, некультурно вылакал чашку, стоя у кофейника, и налил себе ещё. - Огромное Вам спасибо.- Что вы будете завтракать? – спросила Эйприл ласково, но ему почему-то захотелось стать по стойке смирно, приложив ладонь к виску, и сказать "НИКАК НЕТ, СЭР", хоть от армии он и откосил. Видимо, передалось половым путем от Миже.- Я… не… - застыл он с кофейником в руке.- Наливайте ещё, не смущайтесь.В чём была загадка того, что он чувствовал себя перед ней таким идиотом? Нет, он-то знал, но знала ли она?!- Я слышала, европейцам американская еда кажется несъедобной. Возможно. Знаете, Вилле, я и сама думаю порой, что это так… потому я так много и готовлю.- Если бы Гордон Рамзи пробовал вашу еду, он бы уволился, - Вилле подумал, если радость у американцев можно изображать с такой смелой натяжкой, то почему бы не использовать в быту?- О, боже, вы слишком добры! Я, кстати, тоже никогда не любила эти дурацкие блины с кленовым сиропом. Если бы меня не просили их делать каждое утро! А ещё, знаете, донатсы эти чудовищные…- Чудовищные, - согласился Вилле. Он, правда, их ещё не пробовал.- А хотите, я приготовлю вам омлет с беконом? – ласково предложила Эйприл, раз уж они нашли общий язык.- Спасибо, мэм, но я вегетарианец…- Хорошо, без бекона. Я понимаю, уже вечер, но обед ещё не скоро, и я бы посоветовала Вам…- Я… не… завтракаю…- Но…- Можно я тут посижу в уголке как дурак и выпью кофе? – в отчаянии попросился Вилле.- Чувствуйте себя как дома, - сказала Эйприл, разом отвернувшись от него.В ожидании Бама Вилле с час скромно просидел за столом, пытаясь занимать как можно меньше места, пока мать Бама как обычно суетилась по кухне. Она сетовала ему на то, что её сын слишком много работает. Вилле кивал, изображая лицом полнейшую эмпатию, посасывая чёрный кофе и понимая, что если ему не удастся сейчас выкурить сигарету, он просто сдохнет. Он как-то подозревал по выражению лица Эйприл, что здесь курить ему не дадут, а выйти во двор посреди её эмоциональных рассказов об её расчудесном мальчике было бы невоспитанно.У него уже лицо чесалось от желания курить. Он его чесал и пил кофе, не вовремя кивая. Он не был уверен, что произвёл на Эйприл впечатление хоть какого бы то ни было рода адекватного человека. Он чувствовал себя словно Чужой за чашкой чая у английской королевы. Ему казалось, что в нем всё, абсолютно всё не так, и пытался не очень высовывать вторую пасть и не капать кислотой мимо чашки, чтобы не прожечь стол.Ну где же чёртов Бам?Словно услышав его молитвы, Бам ворвался на кухню с энергией комнатного торнадо, подскакивая на каждом шаге и волоча за собой довольного, но подтормаживающего смущенно Джимми Фрэнкса.- Привет самой красивой девочке Финляндии, - радостно рявкнул Джимми с порога.- Ассалям алейкум, Ходжа Али, - сказал Вилле Джимми.Пару месяцев назад Джимми сообщил ему, что по следам Кассиуса Клея, ставшего Мохаммедом Али, он решил принять ислам. И носить отныне имя Джимми Поп Али. Это, по его мнению, должно было эпатировать публику, внушать ей уверенность в его непоколебимой мужественности, а также улучшить его перспективы по судьбе и обмануть карму.

- Думаешь, тебе это поможет?– спросил тогда, когда в первый раз об этом услышал и они пересеклись на каком-то фестивале, его Вилле.

- Мне нечего терять, я и так обрезанный, – ответил ему Джимми, - работа у нас с тобой опасная. Того и гляди случайно подохнешь. Или фанат-идиот прирежет, или бутылка пива не в ту голову попадёт, или вдруг дождь на фестивале, а у тебя под ногами потёртые кабеля по 220 вольт и незаземлённый микрофон. У нас с тобой работа, связанная с повышенной опасностью, дорогуша.- А что же, Аллах и от попадания не в ту голову защищает? – спросил Вилле.- Не знаю, - сказал Джимми, - я сам не читал. Но, говорят, зато после смерти ты попадаешь в рай, где тебя обслуживают сорок гурий.- А хуи у гурий есть? – деловито спросил Вилле.- Ну, вроде бы говорят, что они все сплошь – чистые девы, но если тебе очень надо, то и мальчики есть, - сказал Джимми.- Я такой рай себе и сам могу устроить, прям щас, прям здесь, - мрачно сказал Вилле, - для него даже умирать не надо.- Ну не мог же Мохаммед Али ошибаться? – возмутился Джимми. - У него, знаешь, тоже тяжёлая работа.- Я не хочу никого оскорбить, но я не думаю, что лучших мыслителей нужно искать на работах, связанных с частыми и мощными ударами в голову, - сказал Вилле. -Рок-н-ролл, конечно, и сам не место для мыслителей, но бокс, я думаю, единственная профессия, которая ещё хуже сказывается на твоей центральной нервной системе. Вот у меня, например, младший брат - кик-боксер, не, он хороший чувак, я его очень люблю и всё такое, но…- Он тоже принял мусульманство?- Пока нет, - сказал Вилле, - ему есть чего терять.- Стоит ли лишний кусок кожи жизни вечной? – с видом пьяного суфия продекламировал явно кусок не из своей речи Джимми.- Стоит ли докинг жизни вечной, учитывая то, что последнюю тебе ещё ни разу убедительно никто не гарантировал?

- Что такое докинг? – спросил Джимми.- Щелезуб, радость моя, мы тебя уже обыскались, - рядом с ним внезапно возникли два молодца одинаковых с торца - Миге и Бёртон. - Пошли, манагеры уже сжевали все свои документы. Нам пора.- Извини, приятель… Храни тебя Аллах.- Но что такое докинг???- Потом расскажу.После они так и не увиделись, разошлись по разным вечеринкам, и с тех пор не виделись несколько месяцев.

- Алейкум ассалам, ханым-эфенди, - сказал Джимми, склонившись в учтивом поклоне в кухне Бама Марджеры и Эйприл, на начинавшемся закате яркого солнечного дня.Бам подошел и чмокнул сидящего на стуле Вилле в плечо.С видом, типа, чего здесь такого? Джимми закрыл лицо руками.- М-м-м, от тебя пахнет моим шампунем, - ласковым голосом, явно желая польстить, сказал Бам.- Я просто не нашел "Туалетного утёнка", - прошипел Вилле. С его точки зрения, это выглядело уже даже вообще не двусмысленно: то, как Бам, закативши глаза, упорото его нюхал практически на глазах у своей собственной матери.Джимми заржал в голос. Потёр лицо ладонями, завыл и опять заржал.- Садитесь завтракать, мальчики, - без всяких эмоций сказала Эйприл.- Да, мам.Слава богу, эти двое оказались сговорчивее и смели и блинчики и омлетик за милую душу. Джимми отбросил к чёрту стеснение и пошёл к холодильнику намазать себе бутерброд с арахисовой пастой.Эйприл наконец-то положила еду и себе.- А знаете, Вилле, - мечтательно попивая кофе и элегантно пережевывая кусок тоста, на который она намазала спред и джем, сказала она, - а ведь эти засранцы пытались меня развести…- Развести? Вас? А это возможно, мадам? – манерно удивился Вилле.Как-то так сложилось, что Эйприл всех друзей Бама называла без всяческих вопросов на “ты”, а вот с Вилле у них сложилось по жизни всё только какое-то викторианское чаепитие, так что они обращались друг к другу с подчёркнутым уважением. Бам и Джимми, увлечённо уплетавшие арахисовые тосты с малиновым джемом, озадаченно замерли.- Они сказали мне по поводу портрета, который украшает спальню моего сына, что это девушка, думая, что я не догадаюсь.- Как цинично с их стороны, мэм, - вежливо улыбнулся Вилле.- Но я сразу поняла, что это вы.

- Ну, мам…- Вы удивительно хорошо получаетесь на фотографиях, - сказала Эйприл.- Премного благодарен. Мэ-эм, - в отчаянии растянул свои губы в оскал Вилле.- Нет, не то что я бы хотела сказать, что в жизни вы выглядите хуже, как раз наоборот, но…Джимми захихикал в голос.- А что не так, мам? – спросил Бам.- Все хорошо, сынок, - сказала Эйприл, - но не кажется ли тебе, что украшать свою спальню полуголыми эротическими фотографиями своего друга с надписью “Она”… это не слишком нормально?- Пф-ф-ф, МАМ, ДА ЧТО ТЫ ПОНИМАЕШЬ, - возмутился Бам, - ЭТО Ж РОКЫНРОЛ!Вилле устало закрыл нижнюю часть лица руками. Не так он видел свидание своей мечты, ой, не так. Больше всего на свете ему бы хотелось депортироваться отсюда, и как можно дальше. Конечно, Бам был очень дружелюбный и общительный парень, и вроде бы ничего из их отношений не могло поставить их в глазах его матери чем-то отличающимся от ряда других, но ему почему-то померещилось в эту секунду, что Эйприл всё прекрасно понимает.Иначе бы она не устроила этой сцены при нём.Чёрт его не знает, может, это была его дурацкая паранойя. Эйприл Марджера была с ним подчёркнуто любезна и вежлива, но он внезапно понял, что она всё знает. Ну, не всё, конечно, но ровно то, чего ей знать бы не следовало. Ему стало очевидно, что она демонстративно пытается ему это всё показать. Он и сам был достаточно близок со своей собственной матерью, чтобы понять, что чужая мать хочет ему сказать.Курить захотелось ещё отчаяннее, а ещё отчаяннее - в самолёт, и потом, через десять-двенадцать, как повезёт, часов перелёта - в свою одинокую холостяцкую коечку, где ему ничего не надо из себя изображать перед своими старыми вонючими домашними тараканами. Зачем он вообще принял это приглашение Бама, ему было абсолютно непонятно. В смысле, разумеется, он ночей не спал как хотел его увидеть, и как только себе не представлял уже, как именно хотел бы, но правда жизни показывала, что, приблизившись к нему, он неожиданно оказался отброшенным на самые далекие пределы Вселенной, где не ступала нога человека. Ни о какого бы то ни было рода близости речи не шло вообще. Он всё время оказывался кому-то должен, причём с каждым разом всё с более и более удивительной стороны. Они вроде бы подписали договор о ненападении с Джен, потому что по большому счёту они были симпатичны друг другу и трахались ещё втроем несколько раз после того знаменательного раза. Вчерашнее утро не было исключением. То, что началось с нелепого домогательства в гостевой кровати, но потом как-то странным образом переместилось в господскую спальню.И это было по-своему глубоко удивительным опытом, снова и снова. И то, как она старалась услужить ему - по всей видимости, чтобы впечатлить Бама, и в том, как Бам пялился на это всё, снимая на камеру особо впечатляющие его моменты. И в том, как Бам гладил и целовал его, побуждая действовать со своей женщиной активнее. Не, так-то Вилле не надо было побуждать к активности, но в данной ситуации его явно тормозила та странная фишка в мозгу, что он не хотел причинить Баму боль и заставить его ревновать. Он вообще, походу, оказывался каждый раз слишком многодумающим взрослым… между ними, явно зазывающими его на своего рода… свершения. Вылизывая пизду самке Бама, пока Бам ебал его в зад под воодушевляющий вой последнего. Или ебя Джен изо всех данных ему святым великомучеником Приапом сил, чувствуя, как язык Бама счастливо вылизывает его жопу и яйца, проникая в каждую его щель языком, трахая его языком в жопу так, как, предполагалось, должен был делать это его член. Или вылизывая пиздусвоей женщине, лежа под их раздвинутыми ногами, срываясь и подлизывая ему член и принимая его себе в рот между делом, до самых гланд, как заправская порнозвезда.Бам счастливо охуевал, глядя на то, как они занимаются сексом с его женщиной, и счастливо участвовал во всём. Вообще во всём. Вилле и сам был готов облизывать Бама часами. Заглатывать только что вытащенный из пизды его подруги член, просто за удовольствие это делать. И потом целовать его тело, живот, бёдра и лобок, лизать своему парню задницу, доводя его до визга, теряя последний разум и потом снова целуя медленно в каждую вену и в головку ебавший не его счастливый член.Вилле, правда, не был уверен, что тот факт, что он трахается не только с Бамом, но и с его, практически можно сказать, женой, изменит мнение матери Бама о нём к лучшему.